Миргород
Шрифт:
– Э-э-э... Так все-таки, клиент, что ли?
– Совсем наоборот, - указательный палец медленно обвел лица, останавливаясь на мгновение на каждом.
– Это вы все - его клиенты. И вот тогда, натолкнувшись на охотника, вам придется применить все свое умение, чтобы остаться в живых. Толкнуть под огонь горожанина. Лоха педального, шпака позорного - под пулю. Падать, откатываться и вставать. Бежать, вызывая подмогу. Ползти в грязную и темную щель, не жалея костюма. И не жалеть патронов! Стрелять, стрелять и еще раз стрелять! Да хоть с двух рук, если успеете выхватить два пистолета! Пусть промахнетесь, но спугнете противника,
***
В узкой прихожей толпились, стуча тяжелыми мокрыми сапогами, санитары в синих халатах, накинутых сверху на теплые куртки. Длинный черный пластиковый мешок уже был уложен на носилки и пристегнут ремнями, но очень уж узким и неудобным был выход. Кузнецов, присев, поднырнул под поднятые повыше носилки, прошел сразу налево в комнату. Стандартная однокомнатная квартира. Мебель, правда, хорошая. Шкафы богатые, по заказу такие делают, чтобы не занимали площадь - во всю стену и до потолка. И черная, запекшаяся морщинистой пленкой, кровь на блестящем даже под слоем пыли настоящем наборном паркете.
– Ну?
– хмуро бросил он в воздух.
– Привет, Кузнецов!
– Ну?
– повторил он угрюмо.
– Не нукай, майор. В общем, пишу сейчас тебе предварительное: самоубийство. Два дня назад, а то и все три. Тут холодно, блин, как в морге, так что без лабораторного анализа точнее сейчас не скажу.
– Не самоубийство, а подозрение на самоубийство, - скучно произнес Кузнецов, напоказ медленно и с прищуром оглядываясь вокруг.
– Пусть потом твои поднесут бумаги, оки?
– Оки-оки, шеф! Ну, мы пошли, значит?
– Орудие убийства нашли?
– Чего его было искать? Тут все и лежало. Ножиком себя резал, не бритвой. Вон он, ножичек, - эксперт помахал прозрачным пакетом, измазанным темно-коричневым с внутренней стороны.
– Ну, тогда идите, значит, раз свое дело сделали. Дверь пусть прикроют и не пускают пока никого. Поставь там участкового, что ли. Я тут слегка побеседую с нашими орлами.
Через минуту в квартире остались только оперативники убойного отдела.
– Ну?
– опять сказал майор Кузнецов из управления.
Просто в воздух сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, усаживаясь одновременно у круглого стола и упираясь локтями в столешницу, собранную из разных сортов дерева каким-то рисунком, почти неразличимым под грязью.
– Подозрение на самоубийство, товарищ майор!
– лихо отрапортовал старший, старательно выкатывая глаза на высокое начальство.
– Это я уже слышал. А подробности?
– Да стандартно все. В который уже раз одно и то же... Кухня у него практически пустая - все выгреб за последний месяц, видать. Грелся, похоже, прямо здесь, в комнате. Вон, на столике журнальном книги жег.
Журнальный столик был когда-то блестящим и ярким, в модном недавно стиле хай-тек, а теперь чернел кучкой золы и слегка прогибался от жара давнего костра.
– Ну?
– нахмурился Кузнецов.
– Мне что, дополнительные вопросы задавать? Как школьников на троечку вытягивать?
–
Вот, товарищ майор!– сбоку поднесли и выложили на стол аккуратный черный кейс.
Щелкнули замки, откинулась подпружиненная крышка. Кузнецов лениво заглянул:
– Посчитали?
– Так точно! Тут шестьсот тысяч без мелочи.
– Ну да, блин... Как обычно... Лучше бы он герыча закупился на всю сумму заранее. Теперь бы шиковал, как король. Или тушенки, например, и водки. И себе хватило бы и на продажу. В протокол внесли? Где он, кстати, протокол?
Под начальственные глаза тут же подложили открытую пластиковую папку с протоколом осмотра.
– Кто понятые?
– Соседей подняли.
– Нормальные люди, наши?
– Да все в порядке.
Кузнецов, не снимая черных кожаных перчаток, пошевелил листки протокола, поднял голову:
– Ну?
– Товарищ майор..., - заныли наперебой оперативники.
– Я, вашу так-перетак, уже целых пять лет майор! Ну?
– Ну, товарищ майор, ну, Новый год же скоро...
– И у меня Новый год скоро, как ни странно, и у начальника управления, между прочим, Новый год тоже. Такое вот совпадение, не поверишь! И дети у всех, и семьи, и любовницы даже у некоторых, и родители, и вообще... Ну?
– Вот.
На стол легла тяжелая коричневая кобура. Даже в промозглом холоде сквозь гарь давнего костра сразу запахло оружейкой - маслом, кожей, металлом.
– Угу. Не совсем дурак был покойный, значит? А вы его в лохи... Что он прикупить-то успел, прежде чем решился?
– "Беретта", товарищ майор.
– И с "береттой" на руках вены себе резал, кровил тут. Тьфу, мудак... Да с оружием-то сейчас прожить проще простого!
– Так, ведь интеллигент, банкирский клерк, мля...
– Мля... Молчи уж. Значит, так. Пистолет прибери себе.
– Спасибо, товарищ майор.
– Рано спасибо говоришь, капитан. Ну? Не серди ты меня, не заставляй власть применять. Что еще у него здесь было? Наркотики? Герыч, ханка, марафет, может, просто спиртяга в канистре на всякий случай?
– Да откуда у него? Это ж из дураков - все деньги в долларах держал! В наличке. Они будто в школе не учились никогда. Месяц всего и прожил потом на запасах. А доллары - вон они.
– Но "беретту" купить мозгов у него хватило - значит, не совсем дурак был. Поэтому так, капитан: пистолет я тебе прощаю, раз его в протоколе, смотрю, все равно нет, а вот остальное - на стол.
– Ну, то-ва-рищ же майор!
– Делиться надо, молодой. Тебе - со мной. Мне - с..., - он мотнул подбородком, показывая глазами куда-то вверх.
– Ты порядки знаешь, не маленький. Иначе бы у нас не работал. Ну?
На стол легли, медленно и по одной выкладываемые, коричневые картонные коробки с патронами.
– Ага. Девять миллиметров. Девять-девятнадцать все же? Ну, хоть и не совсем то, что хотелось бы, но и то ладно. Вот это - тебе и твоим ребятам, - Кузнецов отодвинул одну пачку патронов в сторону.
– А вот это, выходит, нам.
Четыре тяжелые картонки оказались в карманах его форменной мешковатой куртки.
– Товарищ майор!
– Ша!
– взмахом ладони обрубил он все претензии и жалобы.
– Все по совести. "Беретта" тоже у тебя. Она даже сейчас неплохо стоит. А про остальное всякое я и не спрашиваю уже. Ясно, молодой?