Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)

частых выстрелов, стонал и чавкал сочленениями затворов и унитарных

элеваторов, равнодушно поющие вентиляторы рвали его в сотнях фильтров, и вся

эта жизнь - жизнь странная, бездушная и нечеловеческая - мелкой дрожью

отдавалась в командирской рубке.

 Торвард сидел в кресле - безучастный. Тупорылый командир одной из "банок"

самоубийственно швырнул ее в атаку на крейсер Борзенца, тот отмахнулся от нее

короткой очередью бортовых залпов, и Королев смотрел, как там, в раскаленном

металлопластиковом месиве, умирают те, кого он привык считать товарищами по

оружию. Возможно, именно эта "банка" несла штаб сто шестой бригады во главе со

старым добряком Батлером. Теперь они были ничем - ибо даже дыма не остается от

человека после прямого попадания в отсек...

 Сражение заканчивалось, и пора было подсчитывать царапины. Пять крейсеров ОМ

были развеяны по всей системе Бифорта в виде медленно остывающих грязных

комков металла и пластика. Шестому удалось удрать, уведя за собой несколько

корветов и двадцать семь десантных кораблей. Даром это не обошлось - на "Слае"

сорвало ко всем чертям наружный антенный пост, крейсер Борзенца нуждался в

серьезном ремонте носовой части: флагман практически "ослеп", и ко всему

прочему на нем заклинило клюзы носовой батареи, что затрудняло вход в

атмосферу. Второй крейсер вышел из боя без единой ссадины, зато "Валькирия"

получила так, как не получала еще никогда. Бесстрастные датчики выдали триста

пятьдесят пять попаданий! Чья-то ракета влипла прямиком в нижний элеваторный

фризер пятой палубы, разом сварив шестерых комендоров, - правда, других потерь

в экипаже не было. Броня линкора выдержала жуткую трепку! Все повреждения были

сугубо наружными, и все они, кроме распыленного фризера, относились к разряду

"ремонтируемых в полевых условиях".

 Дрожь батарейных палуб давно утихла. На смену ей пришла мелкая пульсация

головной боли. Торвард оторвал затылок от высокого подголовника.

 - Садиться будем все вместе. Пускай Гот оставит на орбите зонд дальнего

наблюдения. К черту всех - нам нужно ремонтироваться.

 - Всех - это кого? - осведомился Ровольт.
– Или ты думаешь, что после

такого разгрома сюда кто-нибудь сунется?

 - Мне п-плевать!
– ответил Королев и стиснул зубы до боли.

 Морщась, он выбрался из кресла и сдвинул дверь, ведущую в личные

апартаменты. В баре он раскрыл заветную зеркальную дверку, за которой хранился

неприкосновенный запас великолепного орегонского коньяка, - вытащил плоскую

серебряную флягу, одним рывком скрутил запечатанную сургучом пробку и жадно

глотнул. Чуть терпкая маслянистая жидкость мягко стекла в желудок - и сразу

стало легче...

 Торвард упал в пахучие кожаные объятия роскошного дивана, закрыл глаза и

нашарил в кармане камзола сигару.

 - Вот так я плачу долги, - прошептал он, - тебе, Волленберг, и тебе,

Батлер...

 Сигара пробудила урчание в животе: вот уже сутки Королев жил на

стабилизаторах, и вечно это продолжаться не могло. Но есть ему почти не

хотелось - сейчас его сознание низвергалось в черные пучины боли, и она

принимала его - властно и всеобъемлюще...

 До рассвета уже было недалеко, неугасимый розоватый свет прожекторов

соперничал с зарождающейся на востоке нежной голубизной, "Валькирия" тяжко

опустилась на шершавые плиты космодрома, и к носовому шлюзу правого борта

тотчас же подлетел юркий колесный транспортер. Трап, клацая сочленениями,

дополз наконец до поверхности, разогнулся полностью - и тогда могучая дверь в

борту корабля с гулом ушла в сторону.

 Энджи не узнала серолицего человека с полуприкрытыми глазами, стоящего на

ступенях ползущего вниз эскалатора. Это был ее Торвард, но был он совсем

другой... мертвый.

 "Четыре часа, - сказал себе Королев, - я спал целых четыре часа, и мне этого

достаточно". Он разжевал капсулу стабилизатора и выбрался из танка.

 Виселиц на пустыре Грин-Хилл не было. Казненных сняли, колья повыдергивали,

а виселиц не было - не было ничего, что говорило бы об их строительстве.

Раздраженно попыхивая сигаретой, Торвард поднялся на плоский невысокий холм,

давший название зловещему пустырю, и ковырнул носком сапога свежую ямку. Дерн

вокруг нее был пропитан застывшей кровью. У подножия холма мерзко залаял

крупный пес, привыкший слизывать кровь, текущую из умиравших на колу людей, -

не решаясь приблизиться, зверь издали облаивал тех, кто посмел вступить на его

территорию.

 - У берите эту мерзость, - приказал Торвард, не оборачиваясь.

 Хлопнул одинокий выстрел, и лай смолк. Легионер охраны невозмутимо вернул

свой "тайлер" в богато расшитую кобуру и вновь замер, скрестив на груди

мускулистые руки в шипастых перчатках.

 "Вот здесь они и умирали, - подумал Королев, - и Эд, вероятно, умер здесь,

на этом проклятом холме.

 Будьте же прокляты, ублюдки! Теперь настал ваш черед".

 - Поехали, - распорядился он, подходя к своему танку, - в резиденцию лорд-

канцлера.

 Три танка, взрыв гусеницами влажный от росы дерн, сорвались с места и

понеслись к восточной окраине столицы. Плавно покачиваясь в мягком кресле

головного "ТТТ", Королев смотрел на экраны, где проносились зеленеющие садами

тихие улочки, а видел хрипящего в агонии Лумиса, и глаза его застилала

кровавая пелена. Пять человек - наместник, начальник полиции, двое палачей и

налоговый комиссар - пять человек ждали петли, и медлить ему не хотелось...

 Танки промчались по широкой аллее, миновали караульный пост и застыли перед

широкой мраморной лестницей изящного трехэтажного строения. Торвард отвалил