Миры Роджера Желязны. Том 17

— Вы обратили внимание, из какого необычного розового камня он построен? Это камень счастья, сохранившийся с золотого века — незабвенного и давно прошедшего времени, когда человечество беззаботно купалось в счастье и изобилии. Эти камни до того пропитались счастьем из окружающей среды, что теперь щедро излучают флюиды радости и покоя, и любой, кто оказывается рядом с ними, невольно погружается в состояние приятной легкой эйфории. Доктор Фауст, вы обретете счастье и блаженство в Беспечальном замке. И, разумеется, там предостаточно юных дев красоты невиданной — до того миловидных и статных, что, глядя на них, даже ангел пустил бы слезу от умиления, хотя, застань его небесное начальство за таким грешным любованием, ему бы досталось на орехи.

— Отсюда Беспечальный замок выглядит уж очень крохотным.

— Особенности здешнего горного света и воздуха таковы, — пояснил Аззи, — что, стоит вам прищуриться, и все предметы как бы приближаются и вы можете разглядеть все, что пожелаете.

Фауст прищурился — сперва чересчур сильно, потому что перед ним возникла белая крепостная стена, словно он оказался в паре дюймах от нее. Доктор открыл глаза и прищурился совсем чуть-чуть — теперь он мог охватить взглядом весь замок и в подробностях рассмотреть дворец. Да, Беспечальный замок был местом сказочным, зачарованным. Сколько струящихся фонтанов, как чисты и аккуратны дорожки в ухоженных садах, в тенистых уголках которых разгуливают ручные олени, а на деревьях восседают пестрые попугаи, расцвечивая своим оперением ветки и придавая садам языческое буйство красок! Фауст наблюдал через окна, как слуги в белых одеяниях сновали по залам дворца с медными подносами, полными сладостей, фруктов, орехов всех видов и яств — надо думать, щедро сдобренных дорогими восточными приправами. Среди пировавших за столами гостей, одетых в разноцветные богатые одежды, выделялись несколько высоких бородатых мужей благороднейшего вида — их головы были той бесподобной лепки, которая встречается только в скульптурах античного Рима.

— Кто эти мужи? — спросил Фауст.

— Философы, — ответил Аззи. — Они вступят с вами в долгие беседы касательно природы и назначения вещей и одарят вас перлами знаний, которые ваш живой ум мигом оценит и усвоит. А теперь взгляните чуть левее — да, именно туда. Видите куполообразное строение чуть в стороне от дворца?

— Вижу.

— Это сокровищница Беспечального замка, — сказал Аззи. — Чего там только нет в бессчетном количестве: драгоценные камни удивительной чистоты, бесценные гагаты, жемчуга и кораллы — всего не перечислить.

Фауст прищурился чуть больше и слегка наклонил голову.

— А что там у самого горизонта? — спросил он. — Похоже на тучу пыли.

— Пустяки, не обращайте внимания, — беспечно произнес Аззи, приглядевшись.

— Нет, уж вы отвечайте!

— Если вам так хочется знать — это шайка диких воинственных турок, — сказал Аззи.

— Они служат в Беспечальном замке?

— К несчастью, нет. Они — главная опасность здешних мест. Но Беспечальный замок они обходят стороной.

— А случись им напасть на мой замок, что мне делать? — спросил Фауст. — Швырять в них горстями жемчуга со стен и отгонять радостной улыбкой?

— Никто не гарантирован от ударов судьбы, — промолвил Аззи. — Вокруг любого богатого замка рыщут кровожадные бандиты, норовя проникнуть за вожделенные стены. Иногда им это удается. Однако вам не следует беспокоиться: я не оставлю вас в беде. Я могу предоставить вам дворец в любой части света, могу перенести на жительство в любой благополучный и богатый город мира. А если вам не приглянется ни одно место из ныне существующих, извольте, поищем в иных временах. Желаете прогуливаться по Афинам вместе с Платоном или по древнему Риму с Вергилием или Цезарем — я все мигом устрою.

— Звучит заманчиво, — согласился Фауст. — Но как насчет моего законного места в Великом Турнире, который затевают силы Тьмы и силы Света?

— Думается, я и тут могу помочь, — сказал Аззи. — Надеюсь, вы понимаете, что я не имею никакого отношения к этой ошибке. Это все балбес Мефистофель, и я намерен преподать ему хороший урок. Но сперва необходимо навести кое-какие справки, потому что Турнир уже начался. Силы Тьмы и силы Света будут крайне недовольны, если придется его прервать или приостановить. И все же я уверен, что при некоторой удаче мне удастся ввернуть нужным персонам словечко-другое в вашу пользу и в итоге заменить Мака вами — прямо в ходе состязания.

— Стало быть, вы способны помочь?

— Способен, — кивнул Аззи, — только с одним условием.

— А именно?

— Вы поклянетесь мне самой страшной клятвой, что станете беспрекословно подчиняться каждому моему приказу — особенно в течение Турнира, будете без промедления и точно выполнять все, что я велю.

Фауст гордо выпрямился.

— Чтобы я да подчинялся вам? Я — Фауст, а вы кто такой? Паршивенькая нечистая сила. Ваше имя мне ничего не говорит!

— Полегче! — вспылил Аззи. — «Нечистая» — слово совершенно неуместное. Это звучит крайне оскорбительно для нас, чертей. Мы почище многих людей. Я бы на вашем месте такими словами не бросался. А в подчинении демону нет никакого бесчестья. Люди то и дело поступают к нам на службу.

— Но не Фауст! — возразил доктор. — Какая в том необходимость, чтобы я стал вашим покорным слугой?

— Потому что у меня есть план, благодаря которому вы обретете свое законное место, а я — свое. Но для этого вы должны следовать моим указаниям. Поверьте, я не самодур и куражиться над вами не собираюсь. Просто слушайтесь меня. Итак, согласны?

Фауст задумался. Перед ним была трудная дилемма. Соблазн велик, но как бы не прогадать. Разумеется, стать владельцем Беспечального замка — шаг вперед по сравнению с профессорской кафедрой алхимии в Краковском университете… Но ломать спину перед каким-то Аззи? Ему, по природе своей независимому, претила сама мысль о подневольном положении. В конце концов человек Фауст и мог бы покориться черту, ходить у него на коротком поводке. Но бессмертная душа Фауста, она не желала быть на побегушках у нечистой силы — наоборот, это нечистая сила была обязана прислуживать бессмертной душе алхимика!

— Нет, не могу, — сказал Фауст.

— Да вы подумайте хорошенько! — воскликнул Аззи. — Ладно, давайте я со своей стороны кое-что прибавлю для сделки — даю вам квинтэссенцию красоты, о которой грезит любой мужчина. Думаю, вы уже угадали о чем я говорю: о Елене Прекрасной, из-за которой разгорелся сыр-бор в Трое.

— Спасибо, у меня уже есть подружка.

— Да разве она идет в сравнение с Еленой Прекрасной!

— Нет, спасибо.

Аззи лукаво усмехнулся:

— Да вы сперва взгляните, Фауст!

С этими словами демон взмахнул рукой — и на снежной площадке прямо из воздуха соткалась женщина. Она шагнула к доктору и заглянула ему в глаза. Какого цвета были ее бездонные глаза — он не мог бы сказать. Они, казалось, меняли цвет по мере того, как облака наплывали на солнце. То серые, то на мгновение голубые, то уже зеленоватые… Одно плечо Елены Прекрасной было оголено, на втором держалась греческая туника из белой ткани, безупречные складки которой облегали ее тело. Девушка была до того гармонически совершенна и лицом и телом, что совершенно нелепо и бесполезно описывать ее черты и достоинства фигуры по отдельности — дескать, нос безупречно красив, изгиб бровей бесподобен, грудь пышна и высока, ноги изумительно пропорциональны… Все эти наблюдения были правильны, но женщина такой идеальной красоты не поддавалась описанию, слова оказывались бессильны. Такая красота лишь снится иногда мужчинам — да и то расплывчатым сказочным образом. Перед Фаустом стоял идеал во плоти, плод фантазии, и в то же время живая женщина. И если бы в ней сыскались недостатки, то они бы лишь подчеркнули, что она человек из плоти и крови.

Фауст пожирал Елену глазами и боролся с чудовищным соблазном. Воистину такая женщина — грандиозная награда. И не только потому, что так желанна, но и потому, что обладать ею — значит отобрать ее у всех остальных мужчин мира, вызвать зависть всех мужчин мира — кроме разве тех, которые вожделеют к мужчинам. Обладать Еленой Прекрасной — все равно что обладать всеми сокровищами мира, стать выше всех королей.

Однако за это придется дорого заплатить. Ибо повелитель Елены одновременно будет ее рабом, уже не сможет распоряжаться ни своей душой, ни своей судьбой. Что слава любого мужчины рядом со славой Елены Прекрасной? Легкий дым. В его случае — никто уже не вспомнит о Фаусте как о вечном образце ученого, ведомого всепоглощающей тягой к знаниям. Если кто и будет говорить о докторе Фаусте, то как о счастливом кавалере Елены Прекрасной. Все сокровища его ума потускнеют рядом с ее сокровищем красоты. Надо думать, троянец Парис был человеком незаурядным, раз сумел отбить ее у Менелая. Но кто теперь вспоминает Париса?