Миры Роджера Желязны. Том 17

— А где эта Ананке обитает?

— Она везде и нигде, — пояснил Мефистофель. — Она нематериальна и неуловима, ибо именно Необходимость есть та конечная сила, которая производит сцепление вещей и событий, но сама по себе бесплотна. И лишь в нужное время Ананке способна принять плотский образ и высказать нам свой приговор — скажем, подвести итоги нашего Турнира.

Для Мака все это было китайской грамотой. Поэтому он только повторил свой предыдущий вопрос:

— Так что же мне предстоит сделать?

— Пока это тайна, — ответил Мефистофель. — Этот этап Турнира построен иначе, нежели остальные этапы. Теперь вы сами должны сообразить, что именно вам следует предпринять.

— Вот те раз! А как же я догадаюсь?

— Ну, возможностей хоть отбавляй! — Мефистофель пожал плечами. — Может, наткнетесь на человека в трудном положении; захотите — выручите из беды, захотите — пройдете мимо. Если спасете чью-то жизнь, вас будут судить по тому, чью жизнь вы спасли, и в зависимости от того, на что этот спасенный употребит доставшиеся ему лишние годы жизни.

— Ага, поди угадай, как он их употребит!

— А вы хорошенько задействуйте свое серое вещество, — сказал Мефистофель. — К примеру, сейчас во Флоренции живет Никколо Макиавелли. Отсоветуйте ему писать трактат о власти под названием «Государь» — книгу, которая прославила его в потомстве, но вызвала переполох и брожение умов в небесных кругах. — Тут Мефистофель в задумчивости помолчал, изучая свои холеные ногти, затем продолжил: — Или, скажем, вы могли бы, если не придумаете ничего лучше, раздобыть на досуге картину Боттичелли — для меня лично.

— Это будет оценено как хороший поступок?

Мефистофель ненадолго замялся. Конечно, ему достанется на орехи, если кто-либо узнает о том, на что он подбивал Фауста… Но на стене одного из залов в западном флигеле его дворца в Аду есть местечко, куда хороший Боттичелли так и просится. И прочие архидемоны почернеют от зависти, когда узнают о таком приобретении Мефистофеля…

— Разумеется, — заверил бес, — раздобыть Боттичелли — в этом нет ничего дурного, ровнехонько ничего дурного.

— Беда в том, что я ни за какие коврижки не отличу этого вашего Боттичелли от Дюрера. Я разбираюсь в живописи как свинья в апельсинах.

— Какая незадача! — воскликнул Мефистофель. — Ну да не переживайте. Надеюсь, никто не попрекнет меня, если я вас быстренько просвещу касательно живописи. В конце концов, это вам пригодится для выполнения вашей миссии на Турнире.

Мефистофель сделал жест рукой. Голова Мака вдруг слегка закружилась, и он почти физически ощутил, как в его мозг вливается огромная доза знаний о художниках с античных времен до Леонардо да Винчи и Микеланджело.

— Итак, вы хотите, чтобы я добыл для вас полотно знаменитого итальянского живописца Сандро Боттичелли, чье настоящее имя было Алессандро Филипепи?

— Ну, я не то чтобы прошу вас… — бес почти застенчиво потупил глаза, — я просто снабдил вас нужными знаниями, чтобы при желании вы сумели… — Но тут он сделал паузу, решив, что собеседник может не понять экивоков, и со вздохом продолжил: — Словом, если во время ваших приключений вы случайно набредете на картину Боттичелли, я с удовольствием приобрету ее у вас — разумеется, за хорошие деньги.

— А если я не набреду на картину Боттичелли, каких других поступков будут ждать от меня?

— Увы, милейший Фауст, мне запрещено подсказывать. К тому же, признаюсь откровенно, в этом Турнире нет простеньких решений, нет ясных, заранее установленных критериев «оптимального» выбора. Какой поступок лучше, какой хуже — так сразу и не скажешь. Моральные соображения менее всего присутствуют в данном Турнире. Тут надо руководствоваться здравым смыслом. Вот почему у вас, простого смертного, есть шанс инстинктивно принять решение такого уровня взвешенности, какой обычно подвластен лишь духам небесным. Для того мы все и затеяли, чтобы поглядеть, способен ли человек вознестись на такой уровень принятия решений.

— Ладно, — согласился Мак с тяжелым сердцем. — Не могу похвастаться, что понял вас до конца.

— Дружище, все это не сложнее телевикторины.

— Чего-чего?

— Ах, простите, я позабыл, что телевизор еще не изобретен в вашу эпоху. Призовите на помощь свою фантазию и вообразите человека, который стоит перед небольшой аудиторией и быстро отвечает на всяческие вопросы — удачные ответы ему щедро оплачивают. Приз, скажем, тысяча золотых луидоров… Итак, вы на празднестве всеочищающего огня во Флоренции в 1492 году. Перед вами гигантский карнавальный костер. В него швыряют все, что тешит людское тщеславие. И среди предметов, обреченных огню, вы видите картину Боттичелли. Вы в силах спасти ее! Что вы предпримете?

— Ага! Теперь расчухал! — сказал Мак. — Ежели вам понравится мой ответ, вы мне руку позолотите, так?

— Ну, в общем и целом, вы уразумели правильно, — сказал Мефистофель. — Продолжим игру в примеры. Теперь то же место, те же обстоятельства, следующая ситуация. Вы во дворце Лоренцо Медичи. Это тиран из тиранов, неслыханный кровопийца — и в то же время он широкообразованный человек, незаурядный поэт, один из величайших меценатов, щедротами которого пользовалась целая армия художников, зодчих, музыкантов и поэтов. И вот он при смерти. А теперь возьмите вот это, — Мефистофель протянул Маку небольшой пузырек с зеленоватой жидкостью. — Это снадобье, которое излечит его и продлит его жизнь еще на десять лет. Теперь оно у вас в руке. Дадите вы его Лоренцо Медичи или выльете на землю?

— М-м-м… — замялся Мак. — Это надо сперва хорошенько обмозговать… А еще примерчика не приведете?

— Не наглейте, я вам уже слегка намекнул, и хватит. Самое главное в вашем деле — не тянуть кота за хвост. Мы подвергаем испытанию быстроту вашей смекалки, заглядываем в такие глубины вашей души, о которых вы и не подозреваете, но именно там принимаются наиважнейшие решения. Итак, вперед, во Флоренцию, доктор Фауст. Вам предстоит принять решения, от которых зависит судьба рода человеческого! Готовы?

— Вроде бы готов… — обреченно выдохнул Мак. — Э! А как насчет Маргариты?

— Я уже отослал ее во Флоренцию, вы отыщете ее на ярмарке шелков. Она сказала мне, что, пока суд да дело, хотела бы прошвырнуться по тамошним лавкам.

Глава 2

А тем временем на другом конце Вселенной западный квартал делового центра Преисподней медленно погружался в промозглый тусклый вечер.

Большие черные птицы жалобно вскрикивали над тесными улочками — летя из ниоткуда в черт знает куда. Везде было мокро от дождя, отбросы валялись вокруг переполненных мусорных баков, окна всех зданий по обе стороны улиц были забиты досками, изнутри неслись нескончаемые вопли мучеников, которых недавно освободили из самого Пекла и перевели сюда — для изнурительного труда. Во всем районе было лишь одно веселое место — Ихор-клуб в центре квартала. Внутри клуба царила компанейская атмосфера беспечной веселости — прямое доказательство, что и в Аду случаются райские местечки.