Миссия невыполнима, или Never a laughing girl

Петька хлопал глазами, пытаясь понять, о чем ему толкуют, но тут Прохору пришлось поутихнуть, поскольку его прервал кот Василий, не признававший за старичком даже второго места в освоении исторического пространства.

– Нет у тебя интуиции, – надменно заметил Василий, – и историк из тебя никудышный. Видел я, как ты над бадьей склонялся, щуку высматривал. Вот она-то тебе и посоветовала повременить.

– Какая щука!
– вскипел старичок Прохор, тут же забыв про Петьку – Я наклонялся, чтобы запах проверить, не воняет ли тиной. Беречь воду надо, может, очистку какую изобресть. В нее же что ни попадет, оживает, бултыхается, воду мутит. Я недавно сверчка на краю бадьи видел. Сидел, охорашивался, усы закручивал. А до этого такие тоскливые трели выводил, если бы я уши не заткнул, так и побежал бы в поля полынные.

– Хорош! – приказал Батя. – Хватит болтать. Что с попытками?

Старичок Прохор замолчал.

– Одна, – ответил Джон. – И вторая, если во второй тур пройдет.

– Хорошо, – Батя посмотрел на Василия с Прохором. – Первый тур пусть инженеры выигрывают – Джон с Иваном, да Финиста позовите, а второй – народными средствами. Батя перевел взгляд на кота Василия, потом на Прохора. – Команду подберите. А женщины пусть кандидатом займутся. Ослаб он что-то. Гуся, что ли зажарьте, стерлядки. Не каждый день по словецкой версте к собственной невесте бегать приходится.

Потом перевел суровый взгляд на Петьку:

– Согласен?

– Согласен, – не раздумывая кивнул Петька. – А с чем?

– С яблоками, – ответил Джон. – У Марьи Моревны гуси с яблоками такие, что пальчики оближешь!

– Вот и хорошо, – Марья Моревна поднялась и пошла на кухню. – Вы пока тут все осмыслите, а я пойду насчет обеда распоряжусь.

– Нам бы за успех мероприятия неплохо бы.., – старичок Прохор недвусмысленно кивнул на буфет у стены, в котором Марья Моревна за занавесками в цветочек держала его эликсиры для особенных случаев. – Сложная миссия, почти что невыполнимая.

– После, – ответил батя и встал. – Готовьтесь, а я пойду с Игорем переговорю.

И вышел, по привычке прихватив хлыст, в услужливо распахнувшуюся дверь, запевшую:

Another journey for me

Another challenge to win

I'm here again to complete

My mission impossible…

Шокирующий дресс-код

На следующее утро петух не кукарекал, зато сороки трещали, что понедельник объявлен выходным днем. Хуторяне, настроив огородников, подметальщиков и прочую электронно-механическую челядь на режим «один дома», оделись понарядней и пошли на берег. Было тепло, дождя не ожидалось. От воды Отворотного озера долетал прохладный ветерок, развевая кудри выстроившихся по периметру снесенного по окончании возведения хрустальной горы забора витязей. Витязи, стоявшие вдоль берега, сурово смотрели вдаль, готовясь встретить и не пустить Волну Набежавшую. Остальные нет-нет, да и поглядывали по сторонам, высматривая среди прибывающих жителей поселка и других гостей барышень повеселей и посимпатичней: вечером ожидались танцы.

Возле одного из проходов к Горе хуторян встретил князь Игорь, как обычно, в кольчуге, шлеме и красном плаще. Взгляд его был удручен.

– Проходите, – сказал князь Игорь, – вон к тому шатру. Я скоро подойду, там и обнимемся. Сейчас некогда. Усиление из Столицы прислали, за ними глаз да глаз нужен: то бердыш на кого-нибудь уронят, то за щит спрячутся и к фляжке прикладываются. Ты, Прохор, смотри, им не давай.

– Да нешто я не понимаю. Дело государственное, ясность взора, четкость шага – без этого никуда, – ответил старичок Прохор, хотя сам только что прикидывал в уме, сколько витязей в строю, сколько в смене, сколько каждому можно выделить, и куда потом свалившееся богатство складывать.

– Воздержись, Прохор, – посоветовал старичку и Батя. – Никакой самодеятельности. После все наверстаешь.

– Не подведу! – обещал старичок Прохор.

– Василиса, проходя между ЗНВ, задержалась, пытаясь поправить локоны, но удивилась:

– Отчего они такие мутные? Ничего не видно. Вань, может, эти испорчены. Пойдем в другие воротца.

Иван объяснил, что ЗНВ – Зеркала Насквозь Видящие, ограждающие проходы к Хрустальной горе, потому и мутные, что настроены не на внешнюю сторону человека, а на его мозг.

– Да уж! Иногда подумаешь, что у нашей публики в мозгу, так и мутит, – не преминул сыронизировать кот Василий, на что удостоился недовольного взгляда Марьи Моревны, а Джон пропел:

– Лгут зеркала. Не верь зеркалам! Верь лишь глазам влюбленным!

– Чего это ты распелся? – спросила Марья Моревна. – Неужели передумал? А то смотри, столичные невесты любят оригинальничать, черного мужа, наверное, еще ни у кого не было.

– Это правда, – подтвердил кот Василий, – До таких высот собратья Джона не поднимались. Был один, в восемнадцатом веке, но он женился всего лишь на дочке морского офицера, гречанке по происхождению. Потом, увы, нрав дал себя знать, практически сжил жену со свету. Вторую нашел, но тоже – всего лишь офицерскую дочку, из пехоты, из немцев. Да и сам происхождения до конца не выясненного, хотя и был приближен к первому лицу в государстве. А вот он, кстати, и сам идет.

По боковой тропинке к шатру приближался темнокожий курчавый мужчина среднего роста. В осанке чувствовалась военная выправка. За ним, на расстоянии пары шагов, следовали две женщины – брюнетка с роскошными распущенными по плечам и спине волосами и блондинка, волосы которой были собраны в сложную прическу и возвышались над головой вроде морской волны.

– Арапка не в счет, – сказала Марья Моревна. – Он не натуральный.

– Давай, Джон, давай! – подзадорил товарища Иван. – Будешь первым, надо крепить дружбу между континентами на высшем уровне. А то, что мы, туда-сюда нефть и бананы гоняем. Нужно выходить на новый уровень!

Темнокожий мужчина с дамами приблизился и остановился, разглядывая Джона.

– Дядя Том?

– Нет, земляк, ошибся! – дружелюбно ответил Джон незнакомцу, которого Марья Моревна назвала Арапкой.

– Геркулес?

– Нет.

– Мартин?

– Нет.

– Обама?

– Нет. Все время мимо, – Джон решил помочь незнакомцу и протянул руку. – Просто Джон. Джон настоящий, в смысле натуральный. Механик. Ракеты чиню.

Арапка пожал плечами, сказал: «Привет, Джон Натуральный», и зашагал дальше, не обратив на протянутую руку внимания. Две дамы последовали за ним, наградив Джона заинтересованными взглядами, первая – лукавым, вторая оценивающим.

– Подкачали реконструкторы, доброжелательности не доложили, – заметил Иван. – А мог бы и остановиться, поговорить. Судя по сопровождающим, знает, что тут к чему.

– Его одним из первых восстановили по одному роману начала девятнадцатого века. Автор – Пушкин Александр Сергеевич. К сожалению, биологического материала в достаточном объеме и состоянии не сохранилось, а сам Пушкин не посещал родину своего персонажа, поэтому недостаточно ярко изобразил его глубинные, заложенные на генетическом уровне, свойства характера, а больше придал значения окружающему его блеску российского царского двора. Поэтому он такой… малоразговорчивый с незнакомыми, – пояснила Василиса и под насмешливым взглядом кота Василия сконфуженно добавила:

– Я знаю. Мы проходили.

– Пушкин – наше все! – провозгласил Василий и задрал хвост трубой. – Гуляка, дуэлянт, остряк, лирик непревзойденный, гений, почти революционер. В общем, коктейль Молотова. Не зря его до сих пор не реконструировали. Сколько раз пытались, а не получается. Какие-то бледные копии – то гуляка, то лирик. От гения вообще ничего не нашли. Я одну копию видел в ДУРКе. Стоял на балконе, пустой бокал в руке держал. Меня увидел, кивнул на закат, пробормотал что-то вроде: «За закатом будет рассвет. Не забудем четырнадцатое декабря». И тут за ним пришли двое специалистов, взяли под руки и увели с балкона.