Миссия: соблазнить ректора

— Стоит мне сказать ректору хоть слово о вчерашнем, и от вас троих здесь не останется даже воспоминания.

— Ты что несёшь, подст… — начал было Велл, делая попытку подняться, но я тихо рявкнула:

— Сидеть! — и он опустился обратно, глядя на меня примерно так же, как на сольпугу.

— А теперь — маленькое представление, мальчики, — я достала из кармана осколок стекла, за которым мы с Юсом сбегали на рассвете в те самые кусты, мягкую кисточку, кусочек мела, кусочек графита и бумажный лист. — Думаете, я не смогу ничего доказать? Шон, не хочешь закатать рукава? Ладно, не будем тянуть время. На тот случай, если вы попытаетесь изъять у меня улику, сообщаю: есть еще.

Я схватила лежащий с брюнетом столовый нож — Шон дёрнулся, словно втайне подозревал, что я могу пырнуть его в шею. Под напряжёнными взглядами троицы я наточила серый графит и белый мел в две маленькие горки. Обмакнула большой палец в серый порошок и прижала к бумажному листу: остался чёткий след.

— Эти линии и узоры уникальны и неповторимы, — объявила я. — Мальчики, следите за ходом моей мысли? А это осколок разбитой вами вчера в кустах реторты.

Я осторожно насыпала на стеклянную поверхность меловой порошок, молясь, чтобы ничего не смазалось. Стряхнула кисточкой излишки и продемонстрировала довольно чёткий след пальца. Троица, не сговариваясь, сунула руки под стол, а я фыркнула.

Отпечаток поставил перед выходом Юс. Собственно, Юс-то это всё и придумал. Я и понятия не имела, что узоры на пальцах не повторяются.

— Элементарно, как видите. Думаете, осколки битой реторты, на которой есть и капельки моей крови, не доказательство? Взять такой отпечаток с ткани несколько сложнее, технология другая, но доказать, что вы держали в руках моё разорванное платье и мешок, который надевали мне на голову, я смогу.

А вот это был уже чистой воды блеф — как снять эти самые следы пальцев с ткани Юс не знал. Но никакой другой более удачной идеи в голову за ночь ему не пришло.

— Так вот, мальчики. Ни одного косого взгляда, ни одного бранного слова в свою сторону я больше не потерплю. А что насчёт вчерашнего… и всего остального… готова забыть и счесть помрачением рассудка, но с одним маленьким условием. Его я озвучу сегодня после занятий. А тебе, — я повернулась к мертвенно-бледному Барду и кивнула на стоящий у моего столика ящик. — Посылка от мамочки. Три пирожка съели мы с верладом Лестарисом за посредничество и курьерские услуги. И только потому, что ты не оказался таким козлом, как остальные и не захотел принимать участия в этой мерзости, я не доела остальные. Какая разница, к какому сословию принадлежит твоя мама, если она так вкусно готовит?

Я встала и пошла относить поднос с пустой посудой, чувствуя, как от напряжения мелко трясутся пальцы.

Ни один из троих не сказал мне ни слова… ну и пусть, молчание — знак согласия. Эх, где была моя смелость и сообразительность тогда, в Высшей школе, когда надо мной издевалась Элейн и её свита? Впрочем, нет, не надо мной. Котари Тэйл могла себе позволить терпеть, а у Ари Эрой попросту не было другого выхода. К тому же… Вряд ли мальчишки причастны к похищению ингредиентов. Слишком слабые, слишком трусливые, слишком глупые. Но их можно использовать для добывания необходимой информации — если уж эта информация сблизит нас с недоступным Миаром Лестарисом. Осталось только придумать, как.

Глава 16

— Прекрати чавкать. Раздражаешь!

— Я не чавкаю.

— Ты чавкаешь!

— Я не чавкаю!

— Conocybe lactea!

— Чего-о?! Не смей непристойно выражаться в моём направлении!

— Это гриб такой. Очень токсичный. Ты на него похожа, даже внешне!

— Вот только не надо о грибах! Толстомордая мне и так всю душу вынула…

Я пнула под столом Юса — ещё только не хватало подкармливать бесконечные комплексы Шаэль, она же потом мне плешь на голове проест!

— Лучше послушайте мою пирожковую историю…

История — в изрядно отредактированном варианте — должна была отвлечь друзей от бесконечных споров и препирательств, изрядно мне уже надоевших. Об участии ректора во всех этих событиях я, естественно, умолчала. Поведала только о матери Барда, которую мой рыжий должник якобы стеснялся настолько, что не хотел встречаться с ней на территории ЗАЗЯЗ.

Однако попытка примирения не удалась. Юс и Шаэль сразу же снова поругались.

— А может, и правильно! — заявила Ша, кровожадно обгладывая ножку зажаренной утки. — Родители иногда бывают совершенно невыносимыми. Это с тобой тётка из себя бедную-несчастную строила, а сыну, может, мозги кошмарила днём и ночью. Или на совесть давила, мол, ты вот там, в академиях своих пропадаешь, а я тут одна-одинёшенька: скотину покорми, траву покоси, за младшими пригляди, эгоист несчастный, матереубивец!

Юс, однако, представлял другую точку зрения:

— Мама — это святое! — пафосно воскликнул он. — Мама…

— Что ж ты тогда тут, а не у мамочки под юбкой?! — ехидно осведомилась подруга. — На словах-то все горазды. Небось, не хочется с мамашей в глухом закоулке сидеть, сено вилами сгребать?

Юс побелел и одновременно весь пошёл красными пятнами, я испугалась, что в нём в тот момент явно происходила какая-то алхимическая реакция, которая могла закончиться взрывом.

— Да что ты понимаешь! — тоненько и пискляво выкрикнул он. — Что ты понимаешь?! Моя мать — самая лучшая, самая умная, самая образованная женщина, профессор… профессор целительской магии высшей категории, куда до неё этим спагиромагам! У неё столько научных трудов, сколько твоему разлюбезному придурку Кертону и не снилось! И я никогда, никогда бы от неё не уехал, никогда бы её не оставил, если бы…

Я испугалась, что взрыв более чем реален, и погладила его по руке, но Юс яростно стряхнул мою руку.

— Что вы понимаете… — с каким-то глухим отчаянием повторил он.

— Тогда почему ты здесь, а не с ней? — куда более тихим голосом, но всё ещё с боевыми интонациями вопросила Ша. Юс отвёл глаза в сторону, а я уже поняла, почему — и снова погладила его по руке. На этот раз сосед не стал возражать.

— Мама умерла. И… она хотела, чтобы я учился.

Мы все втроём замолчали.

* * *

Сама не знаю, как так оно вышло, но мы теперь частенько проводили время втроём — я, Шаэль и Юс. Впрочем — чему удивляться? Три изгоя ЗАЗЯЗ должны держаться вместе.

Изгои? Да, пожалуй что так.

Хоть ко мне и попривыкли, но от старшекурсников то и дело в мой адрес сыпались насмешки, как от немногочисленных девушек, так и — сальные и оскорбительные — от парней. Впрочем, победой было уже то, что это были не мои однокурсники. Верлад Кертон продолжал строить мне глазки и не упускал случая столкнуться со мной в дверях — первые раз десять я с поразительно настойчивой наивностью думала, что это случайность, и лишь пару дней назад признала свою ошибку. Вместо того, чтобы чувствовать себя польщённой, я ощущала себя униженной — но поделать ничего не могла.

Над Шаэль и Юсом откровенно подсмеивались, никто по собственной инициативе не вставал с ними в пару на лабораторных работах, никто не подсаживался в столовой, не заводил дружеских бесед ни о чём. Неприкрытая любвеобильность и потребность в одобрении моей подруги, её нестандартная внешность и почти детская восторженная наивность заставляли девушек насмешливо кривить губы, а парней отводить глаза и бежать сломя голову. Среди всех мужчин ЗАЗЯЗ Шаэль в качестве потенциального избранника не признавала обслуживающий персонал вроде Тарина, Юса и — на моё счастье — ректора Лестариса. «Не для этого красавчика моя тыковка зрела», — печально признавала неминуемое поражение в гипотетической борьбе за сердце и прочие органы Миара подруга.