Миссия: соблазнить ректора

— Что ж. Попробуйте, лада Эрой. Попробуйте разузнать… А потом мы вернёмся к разговору об оплате за полученную вами информацию.

Глава 12

В столовой было почти пусто, но Дорис, выглянувшая из-за стеллажа с грязной посудой, приветливо помахала мне рукой:

— Ари, а я смотрю: все поели, а тебя нет! Оставила тебе твои любимые тефтельки!

Удивительно, но среди всех моих новых знакомцев я обнаружила и двух искренне доброжелательных людей: работницу столовой Дорис, всегда встречающую меня с распростёртыми объятиями, как непутёвую, но любимую и единственную дочь, и Тарина, академического привратника, высокого симпатичного юношу, день за днём скучающего у чугунной ограды ЗАЗЯЗ. Я всё-таки ещё раз принесла свои извинения за хамство в самую первую нашу встречу, и теперь мы нередко перебрасывались во время случайных встреч парой дружелюбных слов. С этими двумя я почти разрешила себе быть собой. Особенно мы сдружились с Дорис. Как и все прочие, она знала, что у студентки Ари есть «богатый покровитель», но совершенно не осуждала её за это.

— Моя старшая дочка влюбилась в замужнего ферра. Как я её ни уговаривала быть благоразумной… Растит уже второго без отца. Что поделать. Жизнь сложнее, чем кажется. Многие осуждают, но я-то понимаю, что смысла в этом нет. Я, знаешь ли, повидала жизнь, Ари. Однажды, — женщина понизила голос, — я работала в доме терпимости полгода, поварихой. Большинство девочек не то что работало там — жили. Ну и таверна при доме имелась, не без этого. А ещё я служила два года в монастырской столовой при храме Пресветлого. И знаешь, что я тебе скажу? Порой в первых было куда больше благочестия.

— Мне бы тоже не помешало… поработать в доме терпимости, — мрачно отозвалась я, поглощая ароматные и сочные крошечные тефтельки в каком-то ягодном соусе.

— Пресветлый, тебе-то это к чему, девочка?!

— Да так.

— Нет уж, говори, раз начала! Ты… ты не думай даже, девонька! Дурной это путь, путь в никуда!

— Я и не думала, Дорис, ты что! — выдохнула я и подумала — что, если бы Эстей предложил бы мне за жизнь и свободу что-то ещё более непристойное, чем единоразовое пребывание в постели брезгливого ректора Лестариса? Согласилась бы я?

И есть ли разница? Шаг от одного до другого не так уж велик… Ведь мы друг другу даже не нравимся!

— Тогда о чём речь?

— Видишь ли, Дорис… — я осторожно подбирала слова. Как бы ни симпатизировала я добродушной верладе, не было никакой гарантии, что сказанное не станет через сутки достоянием всей ЗАЗЯЗ. — Дело в том, что по сути дела моё появление здесь равноценно нашему расставанию с Суром… Я хочу сказать — с моим покровителем. Учиться здесь мне минимум два года, а я не думаю, что он будет хранить мне верность. Всё к этому и шло, и я решила… решила изменить свою жизнь.

— Прекрасное решение! — с жаром поддержала меня Дорис. — Но я всё-таки не понимаю…

— Законный брак с достойным человеком мне вряд ли светит, — грустно опустила я глаза. — На самом деле, Сур стал моим вторым… близким другом. У меня не так-то много опыта общения с мужчинами, мне всего восемнадцать и… Мне очень нравится один человек здесь, в ЗАЗЯЗ, и я хотела бы свести с ним более близкое знакомство. Но, кажется, это не взаимно. Я бы хотела пообщаться к кем-то более опытным, с матерью мы не в очень хороших отношениях, старшей сестры у меня тоже нет… Что я знаю о женских уловках? Здесь не разрешают краситься — хотя Шаэль почему-то никто не делает замечаний! Все ходят в одной и той же унылой единообразной форме.

— Надеюсь, речь идёт о студенте? — вздохнула Дорис. — Среди преподавателей, девонька, нет подходящих вариантов. Связываться с женатыми себе дороже, уж поверь, а неженатых у нас только трое: Зоргис, старый зануда, Кертон, тот ещё бабник, и ректор, вообще не вариант.

— Почему не вариант? — спросила я, хотя и про «злостного бабника» отчего-то хотелось расспросить поподробнее.

— Пресветлые боги, девонька, уж не положила ли ты глаз на нашего Лестариса? Останешься одноглазой!

— Сердцу не прикажешь! — пробурчала я. — Расскажите мне о нём, Дорис? Ну, пожалуйста! Вы-то тут всё знаете!

Дорис прижала бумажную салфетку ко рту и покачала головой, словно всё ещё сомневаясь, что ей не следует прикрепить мой глаз к голове вилкой — в качестве экстренной меры удержания. Я пожала плечами.

— Ходили слухи, что девицы даже брали его спальню штурмом — и безрезультатно, — понизив голос, доверительно прошептала я.

— Зряшная идея, — тоже зашептала Дорис. — Ни один мужчина не заболеет униженно бегающей за ним девчонкой. Даже такой хорошенькой.

— Как мне привлечь его внимание?

— Заинтересуй до заворота мозгов — с ними, с умниками, иначе никак. А потом сделай вид, что он тебе до светильника, — Дорис махнула на высоко расположенные потолочные светильники.

— Это элитная академия, Дорис. А я танцовщица из ночного клуба, у которой за плечами только пара лет в Высшей школе и «удовлетворительно» по магическому минимуму.

Дорис хмыкнула.

— Обыкновенных заучек я перевидала множество, а верлад ректор — ещё больше. Ну, ладно, слушай. Во-первых: красота должна мелькать, а не мозолить глаза. Всё, что угодно, утомит за круглые сутки, но за мгновение станет мечтой, понимаешь?

— Нет, — честно ответила я.

— Если по-простому, один оголённый локоток на мужиков лучше действует, чем целая голая девка. Читала я поэтов… Их, мужиков, цепляют детали. Ну, вот. Второе. Самый вкусный бутерброд — слегка надкушенный, но недоеденный. Ох, как бы тебе объяснить… Никогда не нужно сдаваться сразу, ускользай в последний момент, когда он уже поверил, что ты в его власти. А ты раз — и сбежала, а он в боевой готовности, но упустил.

Стараясь не представлять убегающий от клацающего зубами ректора надкушенный бутерброд на тонких ножках, я сжала руки и кивнула.

— Ну и третье. Он всегда должен понимать, как ты желанна для других, но никогда не иметь прямого повода для обвинений. Пусть боится потерять — но так, чтобы ты всегда могла задрать брови домиком и обидеться за недоверие. Это, так сказать, фундамент, девонька. А уж чем заинтересовать конкретно верлада Миара — сама подумай.

— Вы думаете, у меня получится? — спросила я, засовывая в рот последнюю тефтельку.

— Смелость города берёт и плавит золото, Ари. Так говорят у нас в академии.

— Спасибо, — кивнула я.

Глава 13

Заинтересовать Миара «до заворота мозгов» я — предположительно! — могла, получив интересующую его информацию по украденным веществам. Беда в том, что после истории с упавшими штанами, после масляных взглядов Кертона, после того, как все узнали о моём проживании в мужском общежитии, да ещё и на фоне специфической репутации содержанки знатного богача, кроме ещё одной отщепенки — Шаэль — я ни с кем из сверстников особенно не общалась и понятия не имела, как это исправить. Юс, хоть и ненавидел исключительно «проклятущих баб», но и с мужской половиной (четырьмя пятыми всех адептов на самом деле) не сходился никак. Преподавателей, и особенно красавчика Кертона, он глубоко презирал, от сверстников шарахался, обслуживающий персонал высокомерно игнорировал, как фонарные столбы или деревья.