Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России

кандидаты человека легкомысленного, способного нарушить тайны “избранных” (§ 8),

или малообразованного, незнакомого ни с trivium ни с quadrivium (§ 9), или потомка

Арефаста (§ 10); все подобные лица отнюдь не должны быть принимаемы в капитул;

напротив, сарацины, хотя бы и не получили никакого образования, как незнакомые с

заблуждениями Вавилона, могут быть принимаемы в число “избранных”. В §§ 11-13

описывается самая церемония приема в капитул; я приведу их дословно.

“Братья, одевшись в платье “избранных” и перепоясавшись своим поясом, в

назначенный час ночи собираются на заседание. По окончании пения псалма “Quam

dilecta tabernacula tua”, капитулу докладывается, кто такой вновь принимаемый брат, как

его зовут, каковы его сведения и поведение. Если все присутствующие подадут свой голос

за избрание кандидата, члену-рекомендателю дается позволение привести просителя в

капитул в сопровождении двух свидетелей. Те трое сперва заставляют кандидата в

отдаленной комнате дать и подписать страшную клятву, что он под страхом вечного

заключения и даже смерти будет молчать обо всем. Что с ним последует при его приеме;

когда клятва дана, его приводят к дверям капитула и заставляют раздеться до рубашки и

подштанников. Тут же или, если угодно будет водителю, позади алтаря один или оба

свидетеля раздеваются донага, и водитель приказывает принимаемому поцеловать их в

уста, в пупок или в нижнюю часть спинного хребта, или прямо in virga virili. Если же

принимаемый откажется сделать это, или же попытается при этом сказать или сделать

что-либо неприличное, или вообще заявит какие-либо сомнения, его следует немедленно

вести в кухню или погреб, и там, приготовивши с особенными церемониями питье из

водки и уксуса, дать ему выпить и тем убедить, как будто он действительно был принят.

Всякий, выказавший себя во время церемонии дураком или спорщиком, не должен

никогда иметь места среди “избранных”. Если же принимаемый поцелует спокойно,

серьезно и прилично, хотя и со стыдом, двери капитула перед ним отворяются и он

допускается к настоящему приему (§ II).

При входе в заседание водителя, свидетелей и принимаемого, присутствующие поют

псалом “Exurget Deus et dissipentur”; принимаемый склоняется перед водителем и,

положив левую руку на сердце, а правую вытянув вверх с согнутыми в кулак пальцами,

кроме указательного, клянется вечно молчать обо всем том, что он когда-либо увидит или

услышит в капитуле, и если его когда-либо будут допрашивать на каком бы то ни было

суде, он ничего не скажет о сообщенных ему тайных статутах; клянется также, что он

верует в Бога Творца и его единородного Сына, Вечное Слово, которое никогда не

рождалось, не страдало, не умирало на кресте или воскресало из мертвых; клянется,

наконец, в ненависти и в непримиримой вражде как к мирским тиранам, так и к синагоге

Антихриста, новому Вавилону, т.е. Риму, о пришествии которого возвестил Иоанн (§ 12).

По окончании клятвы все братья бросают на землю свои кресты, которые держали в

руках, попирают их ногами и оплевывают<5>. То же самое приказывается сделать и

принимаемому в доказательство его клятвы, и если он сделает это безо всякого колебания,

в таком случае он окончательно принимается в среду “избранных” через наложение на

него рук, облекается в их одежду и перепоясывается их красным поясом” (§ 13).

Несмотря на то, что во время приема вера в Христа определена иначе, чем как ее

175

понимала римская церковь, § 14 запрещает “избранным” относиться с насмешкою к

“Иисусу, сыну Марии”, а в §15 даже предоставлено начальникам Ордена по своему

усмотрению совершать так или иначе церемонию приема. Самые статуты вовсе не имели

характера неизменности: в §16 предписывается читать их четыре раза в год — накануне

Крещения, Великой пятницы, [дней] Иоанна Крестителя и архангела Михаила, причем

членам капитула предоставляется комментировать их, пополнять и изменять; только

перевод их на какой-либо местный язык был строго запрещен.

С §17 начинается самое изложение учения “избранных”. Это учение признается

принесенным из-за моря и объявляется во всем согласным с Евангелием и с посланиями

апостолов. От “избранных” требуется “оставить мир, воздерживаться от излишнего

употребления мяса, преследовать воров, ростовщиков, клеветников, развратников и

разбойников, снискивать себе пропитание физическим и умственным трудом, не

причинять оскорбления ни одному честному человеку, принимать с любовью всякого, кто

выкажет ревность к нашему учению, повиноваться больше Богу, чем людям. Если будут

исполнены эти правила, нет нужды в таинствах, которые продаются в синагоге

Антихриста; а если они будут нарушены, никакие таинства не доставят спасения. Тут

содержится вся сумма нашего оправдания, и в дополнение к ней не требуется

установление каких-либо новых церемоний, так как все Евангелие и апостольское учение

ограничиваются тем немногим” (§ 17).

В противоположность этому истинному учению “избранных” в § 18 осуждается

римская церковь, которая со времен папы Сильвестра больше заботится о словах и

обрядах, чем о делах добродетели. В §§19,20 и 21 превозносятся похвалами благодать,

вера и свобода “избранных”. С § 22 идет ряд правил относительно обращения с не

принадлежащими к числу “избранных”. “Избранные” освобождаются от соблюдения

постов, но составитель статутов советует им поститься по наружности, чтобы не

приводить в смущение слабых, стоящих вне их кружка (§ 22); сношения с иудеями и