Младенцы Медника

Поэтому им смело доверили водить тетку, которая к тому же отягощена ребенком.

Анна Густавовна была спокойным объектом. По знакомым она не ходила, знакомые ходили к ней. Их было столько, что два оперуполномоченных, которым поручили эту работу, устали нервничать и напрягаться при появлении очередного незнакомого лица.

Один из оперативников - Олег Харьковский - работал в опергруппе пятый год и обладал определенным опытом, но второй, Павел Гурьянов, приданный ему в помощь, в сыске был абсолютным несмышленышем. Работа им досталась непыльная, но скучная.

Супруги Редигер жили в отдельном коттедже на застраиваемом пустыре, коттедж этот был одной из немногих законченных построек. Это, конечно, представляло определенные трудности - незваный гость мог незаметно пройти через один из застраивающихся участков, но Харьковский место выбрал очень удачно - с него просматривались все подходы к дому.

– Слышь, Олег, а чего мы эту бабу пасем? У нее муж в розыске?

Харьковский сам обстановку знал плохо. Задачу ему поставили, но подробностями не делились. Но признаваться «молодому» в том, что его самого держат в неведении, не хотелось.

– Тебе-то что?
– немного раздраженно сказал он.
– Сиди да посматривай.

– Скучно так сидеть, - признался Павел.
– Я люблю сидеть с интересом. А когда нас сменят?

Этого Харьковский тоже не знал.

– Когда надо, тогда и сменят, - уже совсем раздраженно буркнул он.
– Присягу давал? Обещал мужественно преодолевать все тяготы службы? Так вот, это они и есть.

– Тяготы тяготами, - сказал Гурьянов, - но пожрать бы не мешало. Если бы заранее предупредили, я бы бутерброды из дома взял. Жена вчера такую колбаску купила - пальчики оближешь!

– Вот и облизывай, - вздохнул Харьковский.

Упоминание о еде, когда ты голоден, заставляет о ней думать с удвоенным желанием. Вспоминался шашлык, который жарили на прошлой неделе, прекрасные отбивные, которые постоянно подавали в кафетерии неподалеку от управления, да что там говорить, простых пирожков с картошкой Харьковский сейчас бы умял не меньше десятка, от холодного беляша не отказался бы!

– Может, я сбегаю до дороги?
– осторожно поинтересовался не менее голодный Гурьянов.
– На повороте на Третью Продольную кафе одного азера знакомого. Хороший мужик! Зайду к нему, выделит по шашлычку служивым людям. Он ментов уважает…

– Иди ты со своим азером, - грустно сказал Харьковский.
– Не дай бог, что случится, головы оторвут. Знаешь, кто старших групп инструктировал? Москвич нас инструктировал. А о чем это говорит? О том, что дело серьезное, раз на контроле в министерстве. А ты заладил - пирожки, пирожки…

– Какие пирожки?
– удивился младший товарищ.
– Я о шашлычке говорил!

Харьковский помолчал.

В желудке посасывало - организм требовал еды.

Да и до дороги было не так далеко - вон она тянется за сосновым леском, рукой до нее подать. А шашлык дело святое, особенно хороший.

– Ладно, - решился он.
– Только шустро - одна нога здесь, другая - там. Ты понял? И рацию не выключай, будь на связи. Вдруг понадобишься.

Гурьянов кивнул.

Повеселев на глазах, он запылил по дорожке в сторону кафе своего мусульманского дружка. Не служебное рвение, пустой желудок подгонял. Оставшись один, Харьковский посидел немного на скамеечке, потом прошелся вдоль забора…

Человек не только пьет и ест. Ну, вы меня поняли?

Воровато оглядевшись по сторонам, Харьковский шмыгнул в один из недостроенных домов, торопливо потянул «зиппер» на джинсах и замер, совершенно забыв, для каких целей он проник на стройку.

Прямо перед ним лицом вниз и головой по направлению к дому Редигер лежал мужчина, и рядом с ним зеленела длинная труба огнемета «Шмель». В том, что огнемет снаряжен, а мужчина мертв, даже сомневаться не приходилось.

Глядя на покойника, Харьковский сунул руку в карман и проверил рацию.

Рация работала.

– Тридцать третий, - зашипел он в микрофон, - тридцать третий, ответь тридцать второму!

– Тридцать второй, - забился в ухе бодрый тоненький голосок.
– Я - тридцать третий. Докладываю, я на месте. Интересующий нас объект тоже. Веду переговоры.

– Тридцать третий, заканчивайте все и немедленно оттягивайтесь в район патрулирования, - приказал Харьковский.

– Олег, да что?
– возмущенно завопил Гурьянов, разом забыв о конспирации. Шашлыки почти уже дожарились!

– Бегом!
– приказал Харьковский.
– Тут, блин, такое - увидишь, и аппетит пропадет!

Нечаев присел на корточки и оглядел снаряженный огнемет.

– С зарядом, - предупредил эксперт, ведущий видеосъемку места происшествия.

Что и говорить, машинка была серьезная. Нечаеву однажды приходилось видеть результаты попадания из огнемета в подвал особнячка царицынского цыганского барона. Подвал раздуло, и стены его с потолком стали похожи на накаченный футбольный мяч, если разглядывать его изнутри. А все находившееся в подвале - вещи, люди превратились в прах, который рассыпался при одном лишь прикосновении к нему. Надо думать, что если бы обладатель «Шмеля» выстрелил, семейству Редигер мало не показалось бы.

Но выстрелить владелец «Шмеля» не успел…

– Николай Александрович, что с ним?
– поинтересовался Нечаев, заметив, что судмедэксперт закончил осмотр мертвеца.

– Иди сюда, Сергей Иванович, - позвал судмедэксперт. Нечаев присел над трупом.

– Смотри, - сказал Николай Александрович, задирая рукав рубашки. На белой коже мертвеца синело стилизованное изображение кленового листа с утолщенным черенком.

– Странная татуировка.

– И я про то же, - судмедэксперт отпустил руку мертвеца.
– Обычно наша клиентура баб накалывает, голову быка, кинжалы разные, а тут невинный кленовый листок… Не встречал таких раньше. Но ведь что-то это значит, а?

Судмедэксперт поднялся с корточек, стянул с рук перчатки, бросил их рядом с покойником и встал рядом с Нечаевым. Неторопливо достал сигареты.

– А насчет причин смерти… Ну что сказать? Внешних повреждений нет, - сказал он, пахнув голубоватым дымком.
– Никто его не резал, не душил, из пистолета по нему не палил. По некоторым признакам можно судить, что причина смерти не имеет криминального характера - сердце, или, скажем, тромб оторвался… Точнее скажу после вскрытия.

– Повезло людям, - сказал Калган, подходя к стоящим.
– Разнесло бы там все к чертовой матери!

– Меня их возможности пугают, - хмуро сказал Нечаев.
– «Шмель» - это не охотничий нож, сегодня они со «Шмелем» полезли, а завтра? Ракеты применять начнут? Ядерный заряд на Царицын сбросят?

– Ну, ядерный заряд им, положим, не достать, - рассудительно сказал Калган.
– Но ты прав: возможности у них нехилые. Сигаретой кто-нибудь угостит?

Судмедэксперт протянул ему пачку.

Калган закурил, задумчиво оглядывая стройку.

– Интересно, отчего он концы отдал?
– вслух подумал Нечаев.