Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025
Шрифт:
– Мне кажется, что и вы, глубокоуважаемый Камень, принесли свой литературный труд. Давайте, я обязательно прочитаю.
"Странная идея! Мы - разумные камни - такой ерундой не занимаемся. У нас обмен информацией более совершенен".
– Не надо стесняться, каждый писатель однажды в первый раз отдает результаты своего труда в чужие руки. Для оценки. Волнительно, понимаю, но это надо пережить. Здоровая критика еще никому не помешала.
"Я понял. Вы пошутили, Сомов. Это хороший знак, мы сможем с вами подружиться".
– Время покажет.
"Зачем нам время? Мы можем проверить это прямо сейчас. Ваш первый
– Сами? Не будем никого ждать?
"Именно. Первыми получим важную информацию! Петров нас похвалит".
– А почему бы и нет?
Сомов взял в руки красиво переплетенный рассказ Анонима, но в этот момент в кабинет решительно вошла молодая красивая женщина.
– Подождите меня. Хочу насладиться текстом вместе с вами.
– Вы писательница?
– спросил Сомов.
– Нет.
– Тогда зачем вы пришли?
– Чтобы попасть на ваш семинар, я должна получить особое разрешение?
"И от меня Сомов настойчиво требовал объяснения", - произнес Камень.
– Нет. Мы всех принимаем.
– О, я вижу, вы дружите с камнем. Не сразу поняла, с кем вы разговариваете.
– Вы назвали камня Камнем?
– Остроумно? Хорошее имя, подходящее. Я знала его как М-87. Но теперь буду называть Камнем.
"Здравствуйте, Нина, - произнес Камень.
– Рад вас видеть. Было понятно, что вы объявитесь в Деревне. Это хорошо, что я не ошибся. Вас интересует Сомов или кто-то другой? Мне очень интересно.
– Сомов. Он - хороший писатель.
"Не сомневаюсь".
– И все-таки, Камень, вы тоже писатель?
– спросил Сомов.
"Нет. Про себя я все рассказал. А сейчас, откланиваюсь. Мне пора, не буду вам мешать. Вам есть о чем поговорить".
– А рассказ?
"Потом прочитаем".
Камень отбыл в свою реальность.
– Зачем вы пришли, Нина?
– Хочу познакомиться с вами, Сомов. Дело в том, что я занимаюсь литературой. Я не литературный критик и не литературовед. Моя работа - помогать талантливым писателям работать.
– Вы считаете меня талантливым? Или в Деревне есть кто-то более достойный внимания такой красивой девушки? Рассчитываете обнаружить подходящий объект для заботы на семинаре?
– Глупый вопрос. Мне интересны вы. А насчет таланта... Напишите что-нибудь сейчас, в Деревне, вот и посмотрим. Отвечу, когда прочитаю ваши новые тексты.
– Я пока даже не представляю, о чем буду писать, - сказал Сомов.
– Вам придется подождать. Может быть, очень долго.
– Я не спешу.
– Но я действительно еще не придумал, как написать свою новую книгу.
– Расскажете мне о ней?
– Сомневаюсь. Сюжета пока нет. Так что рассказывать не о чем.
– Давайте без сюжета.
– Петрову нужно, чтобы я выяснил, как в Деревню попадают писатели. Вы знаете Петрова?
– Знаю. Его многие знают.
– Петров считает, что в текстах можно будет отыскать важные факты для его научных исследований. Он хочет понять физику устройства Деревни. Не спрашивайте, каким образом. Не удивлюсь, если он и сам пока не знает. Рассчитывает, что я обнаружу в рассказах писателей Деревни ответы на его вопросы. Сомнительная идея, но других нет.
– Я его понимаю. Рассказы можно рассматривать как отчет о научном наблюдении. Это разумно. Если мы живем в квантовом мире,
можно попробовать обнаружить влияние наблюдателя на события. Литературная запись позволит обратить внимание на мелкие детали, которые могут ускользнуть от традиционного физика. Их изощренный мозг найдет объяснение любым непонятным фактам. Например, нарушениям причинно-следственных связей в пространстве и времени. Физики - они хитроумные. Обязательно придумают что-то этакое. Построят подходящую модель и объявят ее истиной.– А писатели видят все?
– Не всегда. Но их сознание устроено по-другому. Для писателя крайне важна правдоподобность сюжета. Любые нарушения раздражают его, поскольку в картине мира немедленно провисают сюжетные ходы, возникают обидные просчеты в композиции, психологическая правдоподобность поведения героев теряется.
– И поэтому Петров хочет, чтобы я прочитал все-все рассказы деревенских сочинителей, и отыскал то, что ускользает от него и Карпова?
– Он тебе доверяет. Считает, что ты сможешь заметить любые несуразности. Это высокая оценка. Ничего, что я перешла на "ты"?
– Нет возражений. Камень сказал, что тебя зовут Нина. Красивое имя. Мы теперь будем часто встречаться? На заседаниях семинара.
– Конечно. Поможем друг другу. Со мной дружить лучше, чем с Камнем. Он, конечно, замечательный. Но люди должны дружить с людьми.
– Мы хорошо поговорили, мне этого не хватало, - признался Сомов.
– Ага. И мне понравилось. Ты хороший собеседник. А сейчас иди и попробуй написать обо всем, что тебе пришло в голову после нашего разговора. Мне кажется, что сегодня больше никто на твой семинар не придет. А мы обязательно встретимся завтра.
– До свидания!
– Ага. До свидания.
Сомов остался, но больше никто не пришел. Он не стал читать рассказ. Захотел, чтобы при этом присутствовала Нина и Камень.
Утром Сомову захотелось поработать. Очень-очень. О квантовых проявлениях он ничего надумать не сумел. Даже не смог представить, как они могли бы выглядеть в реальной жизни. Наверное, такие эффекты должны напоминать магические опыты или нарушать привычную онтологию материализма, скатываясь в философию объективного или субъективного идеализма. Он вспомнил, что в качестве первоосновы мира в объективном идеализме обычно рассматривается всеобщее сверхиндивидуальное духовное начало ("идея", "мировой разум" и т. п.). Это идеальное, духовное начало, существующее объективно, порождает мир вещей, предметов, а также и человеческое сознание. В философии объективного идеализма идеи существуют независимо от сознания субъекта. Становиться объективным идеалистом ему не хотелось.
От одной мысли, что ему придется отыскивать априорно существующие идеи, на основе которых создана и функционирует Деревня, Сомову стало грустно. Этим должен заниматься Петров. Или Карпов, в конце концов, их учили проводить научные исследования.
И, словно почувствовав, что Сомов подумал о нем, Петров вышел на связь.
– Как дела?
– Ничего нового и интересного.
– Как прошел первый день вашего семинара?
– Никак. Пришел только один писатель, так что читать его рассказ пока не стал. Подожду, когда соберется больше людей.