Мне его подарили! Дом-портал 2

Громкий женский голос обещает неземные блага, советует купить лакомства, сделать прическу, обуться. Мне жутко. Наконец ступени закончились стальной расческой. Я не понимаю, как так вышло, что лестница скрылась под ней. Коридор вывел нас в огромный зал, все здесь выложено полированным камнем, дует ветер, слышен гул. Должно быть, преисподняя так радуется людям.

– Еще успеем!

Денис волочёт меня куда-то сквозь толпу, мимо колонн. И я вижу сцепленные меж собой экипажи. Мы забираемся внутрь, экипаж тут же захлопывает двери сам по себе.

– Жуть, - шепчу я.

– Не говори, я сам замучался добираться до лицея. Но, что поделать.

– И так каждый день?

– Ага, - просто отвечает парень и плюхается на мягкий диван. Я сажусь рядом. Мир проносится по ту сторону стекла, пугающий, черный, покрытый узором корней. Скрипящий голос объявляет станции.

– Чтобы получить образование, нужно спуститься в преисподнюю.

– В точку. Нам на Невском выходить. Я посплю, пожалуй, устал.

– Да, конечно.

Юноша, словно ребенок, смежил веки и доверчиво привалился к моему плечу. Мне кажется, на нас смотрят, осуждают Дениса за недостойное аристократа поведение. Но я не смею его разбудить. Если уж тем уснул в таком мрачном месте, значит, он очень устал.

Наконец голос объявляет нужную станцию. Тем мгновенно вскакивает со своего места, мы оба бросаемся к дверям, едва успеваем выйти. Я с ужасом думаю, что бы было, если б я чуть замешкался и остался в демоническом экипаже.

Этот зал куда богаче прежнего, да и людей здесь гораздо больше. Коридор, самодвижущаяся лестница и наконец чистое небо, особняки, солнце, ветер. Какое же это чудо – подняться из преисподней на Невский проспект. Только самой станции я не вижу. Нет ни почтовых лошадей, ни коновязи

– Идем, купим одежду. Альер, не тормозите, мы опоздаем! И тогда директор меня точно съест.

– Я не дам ему этого сделать, вы сын Диинаэ и необыкновенно дороги ей.

– Мне бы вашу уверенность!

Я слепо шел за юношей сквозь толпу. Кругом расстилалось целое море людей, мир пестрел красками. Мы вошли под своды торгового дома, и я окончательно растерялся. Свет всюду, яркие краски, музыка льется с потолка, нарядные девушки в неимоверно коротких юбках улыбаются нам. Под ногами потоки грязи растеклись по мраморному полу. Ее несут сюда люди с улицы, и уборщицы не знают покоя. Швабры мельтешат под ногами. На мне нет лица, из зеркал на меня круглыми глазами таращится селянин, который впервые попал на городскую площадь. Я едва смог взять себя в руки...

– Нам сюда! Альер, быстрее!

Просторный зал, в котором развешаны дорогие, но при том готовые наряды. Девушки подбежали, чтобы узнать, чего я хочу. А я не знаю, что и ответить!

– Джинсы, рубашку белую. Да, давайте белую. И побыстрее! Мы очень опаздываем! И куртку оверсайз.

Тем затолкал меня за шторку. Девушки несут одежду, дроу меня раздевает чуть ли не у них на глазах.

– Мне стыдно.

– Как говорит моя мать: "Ой, да кто на тебя смотрит!"

– Ах!
– красотка успела увидеть мой обнажённый торс. Благо оделся я достаточно быстро. И одежда села как раз по размеру.

– А костюмчик мы выбросим. Страшный он и без лейбла. Засмеют еще в лицее. Мне это ни к чему. И пальтишко тоже. Ни к чему они Серёженьке на Северном полюсе. Или в Антарктиде? Я еще не решил. В Мурманске, говорят, хорошо – море, освежающий ветер, солнце только летом. Красота! И олени. Чудесная компания, они будут близки по духу папе.

Сюртук и штаны улетели в мусорное ведро. Немыслимая расточительность. Тем Денис расправил ворот моей рубашки, одернул куртку, посмотрел с явным одобрением.

– Носите аккуратно, дырок не наделайте. Я потом это всё себе заберу, ок?

– Ваша воля, тем.

– И то верно. Оверсайз – сейчас это модно.

Юноша расплатился, если я правильно понял. Мы рванули, как выразился тем, дальше. Только бы не отстать и не потеряться в этой сумасшедшей толпе! Я чувствую себя идиотом, деревенщиной, кем угодно, но только не гувернером юного тем, не учителем и, конечно, не аристократом. Только чудесная мышечная форма позволяет мне лавировать на скользком, растекающемся в лужи льду.

Город отсвечивает шпилями, куполами, храмы повсюду, словно они призваны разогнать серый морок, тьму, которые хлещут наружу из гранита. Весь город скован камнем, самое сердце его словно в броне этого монолита.

Наконец мы остановились перед вывеской, я с трудом смог разобрать слово лицей. Денис одернул куртку, улыбнулся мне, подмигнул.

– Пасиб, что согласились. Не тушуйся, авось не съедят!

– Мгм.

– Ты – друг моей мамы, мой почти отчим. Запомнил?

– Да?

– И живём мы все вместе, ну это, если спросят. Кстати, я в девятом классе, мне четырнадцать лет, родился двенадцатого июля. Ну, мало ли, какая анкета. Запомнил, па?

– Уху!
– произнес я на манер совы.

– Ничего, что я на «ты»? Мы ж почти семья, верно?

– Счастлив, да.

Я оказался полностью сбит с толку. Мы вошли в холл. Здесь нас уже ждали. Высокий статный мужчина внимательно на меня посмотрел. Я придал лицу самое достойное выражение из возможных.

– Это?
– мужчина свёл брови вместе и одним подбородком указал на меня.

– Альер, он – друг мамы. Мы живем все вместе. Он мне как папа. А это - директор нашего лицея!

– Рад знакомству. Пройдемте, - коротко бросил мне директор.

Мы пошли по коридору в небольшой кабинет. Здесь расположился простолюдин, быть может, нищий. На лице сияет фингал, одежда скомканная, куртка плотно облепила плечи, явно снята с чужого плеча.

– Денис!
– рыкнул мужчина. Я тут же заслонил юного тем своею спиной.

– Присаживайтесь, - директор указал на два стула.

Мне пришлось сесть рядом с бродягой, чтоб юноша оказался подальше от него. Через секунду дверь кабинета открылась. Сияющий дроу возник на пороге. Высокий, стройный, одет очень достойно, белое пальто облегает фигуру.

– Вы кто?
– директор еще не успел сесть.

– Эстон Райт, отчим тем Дениса Галицкого, - с величайшим достоинством ответил мужчина.

Мое сердце ухнуло и провалилось в желудок. Выходит, эльтем замужем? У Диинаэ есть другой?

– А остальные тогда кто?!
– поинтересовался директор.

– Я – отец Дениса, - взревел бродяга. Неужели отец тем выглядит так?!

– Тоже мне, отец, - меланхолично ответил тем Денис, - Я тебя четырнадцать лет не видел.

– У меня бумага есть!
– бродяга продолжил настаивать на своем.