Мне снится дождь

Буквально минуты через три Вагиров принес гитару.

Линда взяла поданный ей инструмент. Слегка настроила, пробежала по струнам...

– О чем вам спеть?
– спросила она.

Кролас почувствовал, что Линда находилась под сильным внешним воздействием. То ли повлиял напиток, ловко подсунутый ей Заремой, то ли подействовал волновой излучатель, направленный на неё профессором... Было несомненным, что на её волю оказывалось психическое давление. "Да, он может добиться её любви - но только телесной. И это сломает её душу и принесет ей горе", - внезапно осознал Кролас.

Линда интуитивно сопротивлялась давлению на свой разум. Но её воля была подавлена, силы истощены, и девушка была на грани срыва.

– Спой мне о том, что ты ощущаешь, когда встречаешь меня... Я не страшный! Так не будь же робким мышонком! Ты уже взрослая женщина, а не пташка или мышка!
– повелительным голосом, и явно используя гипноз, глядя в глаза Линде, сказал профессор.

Линда глядела не на профессора, а в размытые желтовато-розоватые волны на стене. И запела:

Я не ищу простых путей,

Но я храню свои законы,

И снова голос колокольный

Меня спасает от цепей.

Я не могу весёлой слыть,

Я не могу одеть личину,

Когда душа наполовину

Лишь сердце может объяснить.

Я знаю: вместе нам не быть,

Откуда же души смятенье,

Желание освобожденья,

И связи пагубная нить?

"Надо срочно что-то делать, - подумал Кролас.
– Спрошу у врана, можно ли как-то экранировать Линду от чар профессора. Ей очень тяжело".

После пения Линды вначале повисла гробовая тишина - но потом присутствующие разразились аплодисментами.

Кисло улыбнувшись, Тараканов сказал:

– Вы - действительно девушка-загадка. Вы всё усложняете. Будьте проще, здоровее... Ничего, я вам прочищу мозги. Станете полной жизни - как все мои сотрудницы. Правда, Зарема? А ты мне - споешь?

Зарема запела грудным голосом, довольно завораживающим. Но какой-то совершенно глупый шлягер. Кроласу было плохо слышно, и слов он не разобрал. В отличие от полной тишины во время пения Линды, сейчас все довольно громко разговаривали между собой.

В это время свет ламп, льющийся сверху, был отключен. А свечи на столе сами собой зажглись. Кролас был шокирован, и лишь спустя мгновение понял, что это были электросвечи. Хорошая имитация натуральных.

– Ну, что ж, пташка моя Линда Аувербах! Спой нам тогда... Ну, об этом вечере. Так сказать, на долгую и вечную память всем присутствующим, - не совсем внятно и продолжая жевать, предложил Тараканов с явной издевкой. Он был пьян.
– Итак, песнь заморской соловушки!

Кролас внутренне содрогнулся. "Неужели... Он о чем-то подозревает? Что она - не отсюда?" - подумал он.

– О вечере... На память, - тихо сказала Линда, раздумывая.
– Ну, что ж... Спою...

И она начала:

Вечер пел. Пылали свечи,

Лица, судьбы. Стыли речи.

Замерзала в ожиданье

Чувств - холодная молва...

Пища шла, и безотказно.

И рыдали, но бессвязно,

И метались над столами

Несказанные слова.

Лишь о том: проходит вечер.

Лишь о том: приходит вечность,

Растворяет в океане

Наши души и тела...

Её пение прервал удар Таракановым по столу кулаком:

– А теперь - танцы! Танцы, я сказал! Танцуют - все! Чем выше начальник - тем большее самодурство он может себе позволить! А я здесь - высшее начальство!
– и Тараканов снова ударил кулаком по столу.

– Он - что, пьяница?
– спросил Кролас Математика.

– Такого у нас обычно не было. Так он не опускался, как сегодня. Могу сказать, как импат, что у него, скорее всего, очень большие неприятности. Такие, каких при мне ни разу ещё не бывало. Нет, так себя он никогда не вёл, - ответил тот.
– Кто бы ему не досадил, во внешнем мире... Оторвётся он на нас. И по полной.

– Слышите, бандерлоги, что начальство приказало? Танцуют все - и чтобы ни одного грустного лица! Я так хочу и повелеваю!
– лицо Тараканова стало багровым.
– Да я, если захочу, могу вас всех просто раз-да-вить! Слышите?

Кто-то и где-то включил музыку. Её звуки заглушили дальнейшие угрозы Тараканова. У Кроласа было ощущение, что музыка полилась прямо из потолка.

А к профессору уже спешил Бажан Вагиров, одновременно мешая что-то в стаканчике... Наверное, успокоительное.

Иоганн, то вальсируя, то подскакивая, пробирался к Линде: танцевать он толком не умел. Когда же был уже близко от девушки, то подошел к ней и проронил тихо:

– Здравствуйте!

– А, это - вы? Как... И вы - здесь?
– спросила Линда отсутствующе.

– Да. Здесь. При императоре Нероне, - сказал он очевидную глупость, хотя пытался пошутить. И улыбнулся.
– А ещё потому, что очень хотел вас увидеть, - добавил он для пущего смеха. Но Линда не смеялась.

– Чтобы взять у меня интервью?
– спросила она холодно.

– Пойдемте - потанцуем, - предложил Иоганн.

Как раз пошла медленная музыка.

– Пойдемте.

Танцуя с Линдой, он наклонился к её уху и очень тихо сказал:

– Я пришёл, чтобы спасти вас и вывести отсюда. Я не похож на героя... Но поверьте, что это так.

– Тогда... Меня надо спасти от себя самой, - так же тихо ответила Линда.

– Вас подвергают гипнозу и дают вам привораживающее снадобье. Это - в духе профессора.

Линда с испугом посмотрела на Кроласа.

– Спасибо. Я... подумаю над этой версией. И постараюсь разобраться. Но, если это действительно так, то как этому противостоять?

– Продержитесь до завтра, собрав всю свою волю. А завтра... Я узнаю об этом у врана - он выйдет на ментальный контакт со мной.

– Вы шутите?

– Нет.

– А сейчас - все дружно, вокруг стола, танцуем летку-еньку!
– громко заявил вновь повеселевший профессор.

В это время как раз заиграла новая музычка: "Танец маленьких утят". Все выстроились вокруг стола паровозиком и запрыгали, дергая попеременно то правыми, то левыми ногами. Даже будучи журналистом, Кролас никогда не участвовал ни в чем, равным по глупости. "Ну, что ж... Дурдом - он и есть дурдом. Как говаривал Дорг, если попал в болото - квакай погромче", - грустно подумал бывший корреспондент.