Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины

Вот они ее и организовали.

Те, кто затевает «победоносные» войны, редко считаются с характером народа, против которого собираются в поход, практически никогда не делают выводов из предшествующих исторических событий… Странно… Никто и никогда.

— Зря… Ах, как зря… — вот что повторяли мы, услышав московские новости.

А потом куранты, шампанское…

Ура!

Начинались восьмидесятые.

«Товалищ Блежнев!»

В первый же день нашего приезда в Оломоуц муж повел нас смотреть город.

— Тут есть магазин иностранной книги, там весь наш дефицит лежит на прилавках.

Естественно, я устремилась к этому сказочному магазину, не веря своему счастью. Он находился в самом центре города. Уже на самом подходе к нему дочка вырывает свою ручку из моей и с радостным криком «Товалищ Блежнев!» несется к витрине.

Да-да! Там, в витрине выставлен огромный портрет нашего главного начальника. Грудь в орденах, орлиный взгляд из-под бровей.

Дочка подбегает к портрету и здоровается с вождем, улыбается ему, как родному.

Окружающие смотрят на нас как на сбежавших из зоопарка диких зверей. Посмотреть им, конечно, любопытно на представителей страны, в которой даже младенцы приучены неведомым образом узнавать и приветствовать Генерального Секретаря.

Выражение лиц у наблюдавших эту сцену описать не берусь. Брезгливое удивление. Пожалуй, так. Впрочем, что ж они удивлялись? Портрет-то выставили они…

А я в ужасе поняла, что мозги моего ребенка уже заселили «светлым образом». Удалось…

В магазине действительно было то, о чем в Союзе я даже не мечтала. Какие сборники стихов, какие авторы! Счастье мое было безгранично.

Потом я рассказала об этом эпизоде моей новой чешской подруге Майке. Она успокоила: у них детей обрабатывали в детских садах не слабее нашего. Например, что ни день, твердили о Ленине. И вот однажды, когда воспитательница говорила детям старшей группы об устройстве их страны и государственном лидере, на вопрос «Так кто же, детки, глава нашего государства?» малыши хором ответили «Ленин!».

…Магазин же дарил мне много счастья.

Одно огорчало: продавщицы всегда старались вручить в нагрузку что-нибудь из сочинений «товалища Блежнева». А мне было жалко денег на эту макулатуру. Постоянная сценка:

Я несу подобранные мной сокровища к кассе. Продавщица кладет на мою стопку роскошно изданную книгу Л. И. Брежнева. Я аккуратно откладываю ее в сторону. Она снова молча кладет.

— Это не мое, — говорю я. — Вот мои книги.

— А что мне с этим делать, если это никто не берет?

— Туалетную бумагу я покупаю в другом месте! — замечаю я.

Продавщица, вздыхая, откладывает томик вождя в сторону.

Как хорошо уметь выражать свои мысли на чешском!

Будни. Счастье

Именно в Чехословакии я впервые испытала счастье тихой обыденной жизни. Там время шло иначе. Каждый день проживался медленно, с чередой удовольствий и маленьких радостей. Я просыпалась утром, выглядывала в окно: с одной стороны виднелся наш двор с вековыми деревьями, детской площадкой, а дальше, за домом напротив, шла главная улица города. По ней ходил трамвай, люди спешили на работу. Окна кухни и детской выходили на нашу тихую улицу под названием Бланицка. Из окна виден был старинный двухэтажный дом с прекрасным садом. Дорога вдоль ограды этого дома вела к речке Быстричке, вдоль которой мы с детьми любили гулять…

Мы выходили все вместе. В подъезде пахло кофе, ванилью. Свежеполитые цветы на площадках лестницы радовали глаз. Муж шел в госпиталь, я на работу в школу. Детей отводили в детский садик.

Речка, бегущая с гор, шумела, перекатывалась по камням… Эта ежедневная дорога на работу до сих пор помнится мне как что-то удивительно прекрасное.

Работа тоже дарила мне много радости. Учить детей тому, что знаешь и любишь, оказалось для меня большим счастьем. Тем более что дети в школе № 36 Центральной группы войск собрались замечательные. Офицерские семьи, офицерские дети — это особое сословие, которое следовало бы беречь. У семей этих было чему поучиться. Там царила строгая иерархия: муж-кормилец, отдающий службе большую часть времени, жена, отвечающая за воспитание детей и дом. Дети из большинства таких семей были с малолетства ориентированы на получение образования, карьерный рост. Некоторые мои ученики за время обучения меняли пять-шесть школ. Это серьезное испытание — попадать в класс на положении новенького. Завоевывать свое место в сложившемся коллективе — проверка того, что ты на самом деле можешь. И куда бы ни попали эти ребята, они учились честно, преодолевали отчуждение…

Мне много потом пришлось работать с детьми и подростками. Скажу одно: самые цельные личности, самые порядочные юные люди, умеющие ценить добро, встретились мне именно в школе для детей советских военнослужащих. Со многими мы дружим до сих пор. И бесконечно жаль, что катастрофа, произошедшая с нашей страной, раскидала десятки тысяч талантливых, прекрасно образованных наших людей по всему свету. Парни, мечтавшие стать офицерами, как и их отцы, вынуждены были увольняться из армии лейтенантами: не было никаких перспектив, шло тотальное разрушение… Впрочем, до этого пока далеко. И мы даже представить себе такое не в силах. Мы пока говорим о книгах, о стихах и прозе, мы учимся жить на примере книжных героев…

В этот момент на нашего вождя Леонида Ильича снисходит облако вдохновения. На свет появляются «его» произведения «Малая земля», «Возрождение», «Целина». Сейчас известно имя журналиста, наваявшего эти нетленки за подписью Брежнева. А впрочем, какая разница? Книги выходили пятнадцатимиллионными тиражами!

Из Политуправления ЦГВ пришел приказ: в старших классах школы на уроках литературы детально изучить художественные произведения Генерального секретаря. Вот тебе и вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?».

Я никогда не врала своим ученикам. Спрашивали — отвечала то, что думала. Не было ни страха, ни даже опасений. Знала: учитель не имеет права лгать. Именно вранье лишит учителя уважения. Ну разве можно уважать шулера, играющего краплеными картами? Нет, ясное дело, даже если у него виртуозно получается его махинация. Но если учителя не уважают, у него ничему не научатся. Это тоже своеобразный закон природы: сознание человека спасается от лжи непроизвольно, закрывая доступ словам лгущего.

И вот я пришла на урок с брошюрами нашего «дорогого Ильича» и сказала:

— Пришло указание: прочитать это. Заставлять и обязывать я не буду. Это не литература. Но при поступлении в институт в этом году на сочинении наверняка будут темы по «Малой земле», «Возрождению» и «Целине». Верный способ написать как минимум на четверку, если просто знать содержание.

Таким образом, изучение трудов вождя заняло у нас три минуты классного времени. А с содержанием мои сообразительные ученики ознакомились дома. И, кстати, я оказалась совершенно права: почти все в итоге и писали при поступлении про эту «бессмертную трилогию»…