Мобильник (черновик перевода)

– Вы согласны с тем, что именно это и происходит? – Спросил Джордан. Впервые со смерти Алисы, он проявил какую-то заинтересованность. Схватил Дэна за руку. – Вы согласны с тем, что у них происходит первичная загрузка программы, как у компьютеров, у которых с жестких дисков…

– …стерли всю информацию, да, да, – закончил Дэн, словно речь шла об элементарных истинах.

– Так вы… вы были ученым? – спросил Том.

Дэн ему улыбнулся.

– Я возглавлял кафедру социологии в Хаверхиллском университете техники и искусств. Если президенту Гарварда и может присниться кошмар, так это буду я.

Дэн Хартуик, Дениз Линк и Рей Уисенга уничтожили не одно стадо, а два. Первое, на задней автостоянке Хаверхиллской автомобильной свалки, они туда забрели случайно, когда в их группе было шесть человек и они пытались выбраться из города. Произошло это через два дня после Импульса, когда мобилолюди еще были мобилопсихами, в головах у них царила сумятица и они могли убить друг друга точно так же, как и попадавшихся им норми. Первое стадо было маленьким, голов на семьдесят пять, и они воспользовались бензином.

– Второй раз, в Нэшуа, мы применили динамит, который позаимствовали на строительной площадке, – добавила Дениз. – К тому времени мы потеряли Чарли, Ральфа и Артура. Ральф и Артур ушли. А Чарли… бедный старый Чарли, скончался от сердечного приступа. Так или иначе, Рей умел обращаться с динамитом, в свое время строил дороги.

Рей, который помешивал макароны, кастрюлька стояла на плитке рядом с кастрюлькой с сосисками, поднял свободную руку и потряс сжатыми в кулак пальцами.

– После этого, – продолжил Дэн Хартуик, – нам начали встречаться эти надписи, «Кашвак нет-тел». Нам они понравились, не так ли, Денни.

– Да, – кивнула Дениз. – Они же обещали свободу. Мы и так шли на север, так же, как и вы, а тут прибавили ходу. Я была единственной, которой идея эта абсолютно не нравилась, потому что Импульс лишил меня мужа. Эти говнюки – причина того, что мой ребенок вырастет, не узнав отца, – она заметила, что Клай поморщился, и добавила. – Извините. Мы знаем, что ваш сын ушел в Кашвак.

У Клая отвисла челюсть.

– Да, – кивнул Дэн, беря тарелку с едой, переданную Реем. – Президент Гарварда знает все, видит все, на всех имеет досье… во всяком случае, хочет, чтобы мы в это верили, – он подмигнул Джордану, и Джордан… Джордан улыбнулся.

– Дэн меня просветил, – сказала Дениз. – Какая-то террористическая группа, или даже парочка идейных психов в гараже, запустила этот процесс, но никто понятия не имел, к чему все может привести. Фонеры всего лишь играют отведенную им роль. Они не несли ответственности за свои действия, когда были безумны, не несут ответственности и сейчас, потому что…

– Потому что они во власти какого-то группового императива, – ввернул Том. – Как миграция.

– Это групповой императив, но не миграция, – Рей сел рядом со всеми со своей тарелкой. – Дэн говорит, что это простое выживание. Я думаю, он прав. Чем бы это ни было, мы должны найти убежище, чтобы, как говориться, укрыться от дождя. Вы понимаете?

– Сны начались после того, как мы сожгли первое стадо, – вновь заговорил Дэн. – Яркие сны. Ecce homo, insanus… это так по-гарвардски. Потом, после того, как мы разбомбили стадо в Нэшуа, президент Гарварда заявился к нам собственной персоной, в сопровождении пятисот своих ближайших друзей, – ел он быстро и аккуратно.

– И оставил кучу расплавленных бумбоксов у вас на крыльце, – предположил Клай.

– Были и расплавленные, – признала Дениз. – Но в основном нам принесли детали, – она улыбнулась. Сухо. – Бумбоксы не жалко. От их музыкального вкуса тошнит.

– Вы называете его президентом Гарварда, мы – Порватым, – Том отставил тарелку и раскрыл рюкзак. Порылся в нем и достал рисунок, который Клай сделал в тот день, когда директора заставили покончить с собой.

У Дениз округлились глаза. Она передала рисунок Рею Уисенге, который присвистнул.

Наконец, рисунок взял Дэн, с уважением посмотрел на Тома.

– Это нарисовали вы?

Том указал на Клая.

– Вы очень талантливы.

– Учился когда-то, – ответил Клай. Повернулся к Тому, в рюкзаке которого лежали карты. – Как далеко Гейтен от Нэшуа.

– Миль тридцать, не больше.

Клай кивнул, посмотрел на Дэна Хартуика.

– Он говорил с вами? Этот парень в красном «кенгуру».

Дэн глянул на Дениз, и та отвернулась. Рей вернулся к газовой плитке, вероятно для того, чтобы отсоединить баллон и запаковать, и Клай все понял.

– Через кого он говорил?

– Через меня, – ответила Дениз. – Просто ужас. Вы это испытали?

– Да. Если хочешь, этого можно избежать, но тогда не узнаешь, что он хотел сказать. Он это делал для того, чтобы показать свою силу? Как думаете?

– Вероятно, – ответил Дэн, – но дело не только в этом. Я сомневаюсь, что они могут говорить. Они могут издавать звуки и, я уверен, они могут думать, но не так, как прежде, и будет ошибкой предполагать, что они способны на обычные человеческие мысли, но я сильно сомневаюсь, что они могут произносить слова.

– Пока что, – поправил Джордан.

– Пока что, – согласился Дэн. Посмотрел на часы, тем самым побудив Клая взглянуть на свои. Без четверти три.

– Он велел нам идти на север, – продолжил Рей. – Сказал нам: «Кашвак нет-тел». Предупредил, что больше мы никого не сожжем и не взорвем, потому что они выставляют охрану…

– Да, мы это видели в Рочестере, – подтвердил Том.

– И вы видели множество надписей «Кашвак нет-тел».

Они дружно кивнули.

– Исключительно, как у социолога, эти надписи вызвали у меня вопрос, – заметил Дэн. – Не то, что они появились… я уверен, что писать их начали сразу после Импульса, те выжившие, кто решил, что такое вот место, где нет сотовой связи, будет идеальным убежищем. Вопросом я задался другим. Каким образом идея, и сами надписи, так быстро распространилась в обществе, раздробившемся на мельчайшие фрагменты, где не осталось никаких привычных средств передачи информации, за исключением, конечно, от человека к человеку. Ответ, конечно же, лежал на поверхности, для этого понадобилось только признать, что появилась новая форма коммуникации, доступная только одной группе.

– Телепатия, – Джордан понизил голос до шепота. – Они. Фонеры. Они хотят, чтобы мы шли в Кашвак, – он вскинул испуганные глаза на Клая. – Это действительно желоб на бойне. Клай, вам нельзя туда идти. Это все идея Порватого!

Прежде чем Клай ответил, Дэн Хартуик заговорил снова. Исходя из одного из главных принципов преподавания: прерывать лекцию возможно лишь по доброй воле лектора.

– Боюсь, нам придется свернуть дискуссию, извините. Мы должны вам кое-что показать… собственно, президент Гарварда потребовал, чтобы мы вам это показали…