Моцарт и его время

Реакция аристократической публики, ее поведение во время звучания музыки были самыми разнообразными: от удивления чудесам и виртуозным кунштюкам до заинтересованного внимания, от вежливого равнодушия до снобистского пренебрежительного безразличия. На одной чаше весов — восторженная оценка знатоков, таких, например, как Мельхиор Гримм^ь. На другой — мнения графа Цинцендорфа^с, который посетил несколько концертов чудо-ребенка, но в своем дневнике ни разу не удосужился написать его имя правильно.

К знатокам можно отнести, например, графа Салерна, музикдиректора в Мюнхене. Моцарт стремился завоевать его расположение, что ему, в принципе, удалось, однако не привело к каким-либо практическим результатам, и место при дворе баварского курфюрста получено не было. Несмотря на это, Моцарт отдает ему должное как ценителю музыки — особенно по контрасту со «светской чернью», наполнявшей гостиную:

> ... У графа Салерна я играл целых 3 дня, много импровизировал, по

том — две кассации для графини и напоследок, наизусть, финальную музыку с рондо. Вы представить себе не можете, как был доволен граф Салерн: он ведь понимает музыку и все время говорил Вга\о, в то время как другие кавалеры нюхали табак, чихали, кашляли или даже начинали беседовать¹¹.

Сродни им — поведение гостей в доме герцогини Шабо, где Моцарта пригласили выступить:

>

Я вынужден был полчаса ждать в большой ледяной нетопленой комнате без камина. [...] Герцогиня Шабо... попросила меня сыграть на одном из клавиров, сказав при этом, что ни один из них не настроен; я должен

а Письмо от 13 ноября 1777 г. — Впе/еОА II. 8. 119.

Ь Его письмо процитировано на с. 117

с Граф Иоганн Карл Цинценлорф был родом из Дрездена, в Вену переехал в 1762 г. и

преуспел там на государственной службе. С 1776-го он был управляющим Триеста, с 1782-го — Президентом придворной счетной палаты. В 1792 г. (уже при Леопольде II и после смерти Моцарта) стал министром в Государственном совете, а в 1800-м — ландмаршалом земель Нижней Австрии. Он имел доступ в самые разнообразные слои венского общества и на протяжении всей жизни вел подробные дневники. Поскольку Цинценлорф был самозабвенным меломаном и театральным завсегдатаем, в его записях содержится ценнейший материал о культурной жизни Вены в моцартовскую эпоху.

6 Письмо от 2 октября 1777 г. — Впе/еОА II. 8. 29.

ВИРТУОЗ

О

И

н

о

<и

Он

о

«

н

бьи попробовать. Я сказал: я охотно сыграл бы что-нибудь, но теперь это невозможно, потому что мои пальцы ничего не чувствуют от холода, и попросил, по крайней мере, провести меня в комнату, где есть камин. О ош Мопыеиг, уош ауёз гатп [франц. Да, мсье, вы правы]. Вот и весь ответ. Затем она села и принялась целый час рисовать еп Сотра-§те с другими господами... Я имел честь целый час ждать. Окна и двери были открыты. У меня замерзли не только руки, но и все тело и ноги, и начала болеть голова [...]. Короче говоря, я, наконец, поиграл на ужасном убогом пианофорте°.

В этих двух выдержках из писем Вольфганга отцу — примеры невежественного высокомерия того аристократического круга, который полтора десятилетия назад восхищался «чудом природы», обласкивал его и баловал самым пристальным вниманием. «Дайте мне лучший клавир Европы, — восклицал Моцарт, — но слушателей, которые ничего не понимают или не хотят ничего понимать и которые не чувствуют того, что я играю, и я потеряю всякую радость!»^ь

Моцарт сетует, что такие визиты к аристократам часто бывают пустой тратой времени — никакого гонорара, ни в денежной форме, ни в виде подарка, ни в форме протекции: «Пешком слишком далеко или слишком грязно... Поедешь в карете — будешь иметь честь проездить в день от 4-х до 5-ти ливров, да напрасно. Потому что люди здесь делают комплименты, и на этом все заканчивается»⁰.

Программы и продолжительность концертов в резиденциях зависели от желания хозяев. Пригласить заезжих виртуозов было престижным. Выступления детей-вундеркиндов Леопольд устраивал таким образом, чтобы аристократические слушатели, а среди них отнюдь не все были знатоками, не скучали. Поэтому большое внимание уделялось разнообразным «фокусам», широко описанным в литературе, вроде игры на клавиатуре, закрытой тканью, одной рукой, а также — угадыванию звуков, сыгранных на клавире, бокалах и проч. В другой аудитории притязания хозяев могли быть более серьезными, а значит, и программа выступления — более содержательной и сложной, особенно тогда, когда Вольфганг стал уже взрослым.

Собрания в дружеском или профессиональном кругу имели несколько иной характер, нежели салонное музицирование. Их программа, как правило, не была строго регламентирована. Очень часто в ход шли новинки — только что сочиненные или опубликованные произведения. Моцарт, например, в 1777 — начале 1778 года неоднократно исполнял в Мангейме первые шесть клавирных сонат — и по отдельности, и как единый цикл. Вот, например, как он описывает «маленькую академию» в честь именин «Его Королевского Высочества эрцгерцога Альберта» (Франца Йозефа Альберта, хозяина мюнхенского кабачка «У черного орла»):

> Она начиналась в 4 часа и закончилась в 8. [...] Дюпрей, которого Папа

еще помнит, тоже был там. Он ученик Тартини. [...] Я попросил его, чтобы он был так добр прийти вечером на нашу маленькую академию.

а Письмо от 1 мая 1778 г. — Впе/еОА II. 5. 344.

Ь 1Ы<1. с \Ь\6. 8. 345.

ь

Для начала мы сыграли 2 квинтета Гайдна [Михаэля]. Однако, к сожалению, его я почти не услышал: он не был в состоянии проиграть 4-х тактов, не ошибаясь. Не мог найти нужной аппликатуры. С зозртз [четвертная пауза] он вовсе не в ладах. [...] Я не делал никаких замечаний, он же все время говорил:«Прошу прощения, я опять сбился!» [...] Я все время говорил — ничего, здесь все свои. Потом я играл концерт т С, т В и Ез [КУ246, 238, 271] и следом мое трио [КУ254]. Аккомпанемент был очень хорош. [...] Напоследок я сыграл свою последнюю кассацию т В [КУ287/ 271Ь]. Тут уж все подивились¹¹.

Итак, именины хозяина кабачка стали поводом для музицирования в свое удовольствие. Поражает выбор произведений: два квинтета, три концерта, трио и кассация. Программа соответствует элитарному вкусу — редко кто из сегодняшних посетителей филармонии сможет воспринять такое количество музыки, причем отнюдь не всегда «развлекательной», — полных три отделения. «Подивиться» можно было и тому, сколько сыграл сам Моцарт — он участвовал в исполнении всех произведений, в том числе трех виртуозных концертов, а также сыграл партию скрипки в трио и кассации. Судя по письму, во время академии царила непринужденная атмосфера, музыкантам могли простить мелкие погрешности, так как, по словам Моцарта, там «были все свои».