Мочалкин блюз

Мы обменялись мнениями по поводу вечеринки, присутствующих, поговорили о погоде, и тут я поняла, что нужно как-то действовать. Я кратко изложила девицам чрезвычайно драматичную и на девяносто процентов вымышленную историю своей жизни. В которой, в частности, говорилось о том, что мне удалось основать в стране Х чрезвычайно успешное агентство по найму уборщиков жилых помещений среди бедных иностранцев. Что в связи с этим я приобрела некоторые средства и, что самое интересное, колоссальные знания. Эти знания были связаны с особенностями правильной, основанной на новых технологиях и жесткой логистике, уборки дорогостоящего жилья, которые неведомы ни новым русским хозяевам, ни новой русской прислуге. Однако проза жизни утомила меня, я продала свой бизнес знакомой чешке и вернулась домой в надежде на новые интересные занятия.

Похоже, я придумала ерунду, потому что никакого энтузиазма по поводу моих знаний девицы не высказали.

– Отличный костюмчик, – сказала Одинцова. – Зря только ты в эту шаль обмоталась, и цветочек – дрянь.

И отошла.

Сологуб же, наоборот, взяла меня под руку и склонилась к моему уху:

– Янушкевич, а у тебя с этим доктором серьезно?

Суки, подумала я, суки драные.

– Ну как тебе сказать. Мне он не особенно нравится. Но бегает за мной как собачка.

– Хочешь сказать, как кобелек. Может, уступишь тогда?

– А ты мне что? – Я решила переть напролом.

– А что тебя интересует?

– Работа.

Сологуб пару минут почесала репу.

– Напиши мне серию заметок, посвященных специфике уборки разных наворотов, типа уход за сауной или бильярдной, или за какими-нибудь коллекциями. Ну, короче, сама придумай и пришли мне план по и-мейлу или сразу пробный материал. Хорошо напишешь – заплачу денег.

– Сологуб, ты замужем?

– В разводе.

– Тогда зачем тебе докторишка, он же бедный?

– За кого ты меня принимаешь? Я сама прекрасно зарабатываю.

– То есть ты его не замуж хочешь?

– Что я, больная? Зачем мне второй раз такое счастье?

– Тогда заметано. Ты печатаешь мою первую заметку – он приходит к тебе на свидание. Но дальше – ты уже сама.

– Отличный костюмчик, – улыбнулась Сологуб. – Только кеды – не в тему.

И она присоединилась к Одинцовой.

Благовещенского, с которым много лет назад у меня чуть не завязался роман, я решила оставить на потом.

И отправилась искать туалет. В коридоре кто-то обнял меня сзади. Это был Остин – моя конвертируемая валюта.

Я не торопилась вырываться, потому что теперь сильно от него зависела. Потребуется вся моя женская хитрость, чтобы дело выгорело, чтобы Остин не обиделся и при этом не форсировал события.

– Остин, ты нетерпелив, как подросток, а у меня, между прочим, холодный северный темперамент. И если ты меня немедленно не выпустишь, то я описаюсь. Кстати, мне что-то нехорошо на желудке, должно быть от шампанского.

– Тебе категорически нельзя шампанского, я думал, что ты знаешь. Маалокс у тебя с собой? Впрочем, его можно будет принять только через час.

Остин погрустнел, так как прекрасно понимал, что желудочные боли не способствуют романтическим играм.

На самом деле я не пила шампанского, но что мне было еще придумать?

– Не расстраивайся. Поезжай домой. Я тоже поеду, только переговорю еще с одним знакомым перцем. – Я имела в виду Благовещенского. – Если хочешь, встретимся на выходных.

Остин заметно обрадовался.

Для укрепления эффекта я обняла его за шею и поднесла свои губы к его губам. Но в миллиметре остановилась, убрала руки и сказала:

– Ну все, иди.

Он качнулся было ко мне, но затормозил и послушно, хотя и неохотно удалился.

Возвращаясь из туалета, я додумывала мысль о том, какой дрянью считал бы меня Остин, если бы знал, как я намерена с ним поступить.

Но то, что я увидела, возвратившись, напрочь отбило у меня всякую мысль об Остине.

Посреди приемного зала обнимались и хлопали друг друга по спине, как давно не видевшиеся друзья, Джеймс и Глеб. Глеб был одет весьма скромно: в голубые джинсы, белую рубашку навыпуск и темно-синий бархатный пиджак. Стоя ко мне спиной, он расцеловал в обе щеки Кораблеву, которая, увидев, что я вошла, принялась жестами звать меня к себе.

Но я оцепенела, как всякий раз при виде Глеба. Глаза всех присутствовавших женщин и некоторых мужчин были прикованы к нему. Да и на кого еще смотреть? Джеймс, тоже красивый мужчина, рядом с ним казался младшим братом или примерным учеником, пресным и положительным.

И только в тот момент, когда, увидев жесты Кораблевой, Глеб обернулся и посмотрел на меня, я обратила внимание на блондинку модельного роста и внешности, висевшую на Глебе с другой стороны. Он улыбнулся, но, оглядев меня с головы до ног, строго нахмурился. Я затрепетала. Сейчас скажет, что кеды – дрянь.

Я сделала пару шагов в направлении честной компании, как вдруг наперерез мне кинулся Благовещенский, который, как мужчина обычной ориентации, не оценил сенсационного появления Глеба, а, напротив, заметил меня, о чем и не замедлил мне сообщить.

Мы обнялись.

– Где работаешь? – спросила я сразу о главном, потому что боялась, что при новых гостях длинного разговора не получится.

– Руководитель пресс-службы губернатора.

– Падаю ниц.

– А ты? Слышал, жила за границей. Замужем?

Поразительно, как быстро Одинцова и Сологуб растрезвонили обо мне.

– Не замужем. Не работаю. Свободна и в поиске.

Кораблева продолжала настойчиво призывать меня.

– Жену вице-консула откуда знаешь?

– Одноклассница.

– Позвони мне в понедельник. Подумаю, чем можно тебе помочь. – Благовещенский протянул мне карточку.

– Спасибо, родной.

Кораблева остановила меня встречным вопросом:

– Пресс-атташе губернатора откуда знаешь?

– Старый поклонник.

– Это пресс-атташе губернатора? – присоединился к разговору Глеб, провожая глазами удаляющегося Благовещенского. Кстати, тот был вторым мужчиной в костюме и галстуке, присутствовавшим на приеме.

– Хороший костюм Helmut Lang, – заметил Глеб.