Модельер

— Можно просто Сав, — бурчит Зарубин. — Не первый день знакомы.

— Мне больно будет на них смотреть.

— Как на любые неоправданные надежды. Но мне кажется, ты уже слишком взрослый, чтобы делать какие-то вещи, подчиняясь порыву.

— Он художник, — смеётся Сав. — Он ещё и не такое может выкинуть…

— Не оправдывай его.

— Даже не думал. Меня адвокатом не нанимали.

— Вы, наверное, правы, — подал голос Влад. — Если вы оба говорите, что это надо оставить, я оставлю. Но работать над ними больше не буду.

— Да ради бога, — проворковала Юля, расплываясь в улыбке. Смерила ласковым взглядом сгрудившихся возле двери манекенов: так пришедшая в приют усыновлять ребёнка женщина наблюдает за резвящимися во дворе цыганятами. — А вообще, они достаточно милые. Мы можем поставить несколько штук в бутике, в качестве постоянной, так сказать, экспозиции.

— Объясни, что значит «не имеют смысла», — Зарубин вооружился воображаемой лопатой. Как близкий (и единственный) друг Влада, он задался целью исследовать эту загадочную почву до самых костей. — Что за… упаднические идеи? Ну я правда не понимаю.

Влад вздохнул.

— Люди смотрят телевизор.

— Так, — хором сказали Юля и Савелий.

У Влада было странное лицо — будто он пытался кроить сам себя.

— Я хотел показать им, как страшно это выглядит.

— Что конкретно? — Не понял Савелий. — Горбатая поза, или что?

— Да всё, — неловкая скованность осыпалась с Влада, будто штукатурка. Он выставил ладони перед собой, будто воздвигая какую-то преграду. — Всё, что происходит на экране и перед экраном. Вся эта фальшивая магия с пультом как с волшебной палочкой…

— Фальшивая магия, — повторил Савелий, будто бы пробуя фразу на вкус. — Тебе не всё равно, чем они занимаются дома? Да хоть дрочат, лёжа на диване.

— Они же только похлопают, — с горечью сказал Влад. — Похлопают, порадуются, а вечером снова прилипнут к экрану.

Савелий переглянулся с Юлей, та потянулась через пространство между креслами и легонько коснулась его руки.

— Ему не всё равно, — сказала она со значением, и Сав покивал.

А Влад внезапно продолжил:

— Все знают о своих недостатках, а о недостатках соседа или члена семьи — и того лучше. Рассказывать о них — только зря тратить время.

Он с ненавистью посмотрел через плечо на пластиковую армию, так, что Юля на миг испугалась, как бы после их ухода он не пошёл в магазин за канистрой с горючей жидкостью, чтобы раз и навсегда разрешить проблему со впавшими в немилость костюмами.

— Чем ты тогда будешь заниматься, дружище? — спросил Сав, и Влад пробормотал:

— Что-нибудь перекушу.

Юля вспорхнула с дивана и бросилась на кухню.

Оставшись без идеи, Влад вернулся в старую мастерскую, где он когда-то зачинался, как закройщик и модельер, к Рустаму. По случаю отсутствия новых моделей, над которыми нужно было работать, Рустам отпустил всех подмастерий по домам. Он очень спокойно относился к бездействию Влада, считая, что творческие люди имеют право на творческий кризис — то, ради чего Влад себя чуть ли не казнил, было для него нормой.

— Ты вырос, — сказал он Владу. — Я не могу больше называть тебя подмастерьем. А двум мастерам в одной комнатке — что двум котам одну коробку делить.

— Мой уровень ниже вашего.

— Плевать на уровень. Уровень есть у каждого второго: у тебя нет, у меня есть. Ну и что? У тебя есть фантазия и амбиции.

Рустам сегодня был на редкость разговорчивым. Он отложил работу и смотрел на Влада с благожелательной заинтересованностью. В другой раз — скажем, года полтора назад, — Влад постарался бы выжать максимум из хорошего настроения учителя. Но только не сегодня.

Влад уселся на стул, на котором он проводил в прошлом столько времени, и который теперь хранил тепло чьей-то чужой задницы. Сказал, спрятав ладони между коленей:

— Тогда я просто здесь посижу.

— Думаешь, высидишь себе идею?

— Не знаю.

Влад был слегка ошарашен таким поворотом разговора. Зачем? Почему его не могут оставить в покое? У всех своё видение творческого кризиса, и все стараются пробить в и без того идущем ко дну корабле по имени «Влад» парочку лишних дыр в надежде, что трюм заполнится идеями. Какие идеи, когда вокруг только солёная вода?..

А Рустам пустился в разглагольствования:

— Идеи носятся в воздухе. Их нужно ловить носом и ушами, а не выдавливать из обивки стула.

Влад хмуро ждал продолжения.

— Не понимаешь? — мужчина перешёл на более доступный язык. — Вот допустим кто-то придумал фигню. Сечёшь?

— Ну?

— Но ему нужно тут же поиметь ввиду, что вместе с его головой эта фигня пришла ещё в две-три головы. А может и больше. И сразу, не теряя ни минуты, садится её воплощать. Тогда он будет считаться пионером и заслужит кое-какое уважение, даже если сделал эту фигню не очень хорошо. Другой путь — продумывать фигню долго и тщательно, чтобы считаться лучшим среди изобретателей фигни. Но при этом нужно иметь всех остальных изобретателей ввиду и не расстраиваться, когда твою фигню кто-то представит раньше, — Рустам взял паузу, накручивая на палец какую-то нитку. Катушка каталась по столу и раскручивалась с тихим стуком. — Если брать частности, то вот музыка… были такие японцы, тадж махал трэвэллерс, которые впервые построили свои песни на приёме бурдон. То есть мелодия, разворачивающаяся поверх какого-то основного тона. И следом появились десятки и десятки похожих коллективов. Почти сразу. А ведь все эти ребята понятия не имели, что кто-то уже делает нечто похожее… — он смерил взглядом Влада: так, будто задумал вскрыть его, как банку, консервным ножом, и заглянуть внутрь. — Впрочем, ладно. Опишу тебе суть в двух словах. Это не просто копирование. Это идея, которую кто-то ухватил раньше другого. Откуда эти идеи берутся, никто не знает. Может быть, прилетают из космоса. Может, рождаются в чьей-нибудь пустой голове, вырываются оттуда через ушное отверстие или через ноздрю, и летят прочь.

— Откуда ты столько знаешь? — спросил слегка подавленный Влад. — Про этот вот бурдон, например…

— Мне рассказала дочь, — очень спокойно ответил Рустам. — Так ты понял что-нибудь из того, что я сейчас сказал?

Влад медленно покивал.

— Мне пока ни одной идеи в голову не приходит.

— Так будь готов! Будь всё время настороже. У тебя есть с собой блокнот и ручка?

Всё, что имелось у Влада — свеженький, выданный ему Юлей паспорт в кармане пальто. Рустам засмеялся:

— Не-ет, паспорт у тебя спрашивать не будут. Пришлют идею просто так. Всё, что тебе нужно — поймать её и запомнить… и поскорее реализовать.

— А где лучше всего её ловить?

— Где хочешь. Только не сиди с таким забитым видом. Делай что-нибудь!

И Влад пошёл удить идею. Рыбалкой он никогда не занимался — даже отец считал это пустым занятием. Хотя, конечно же, лучше сидения над женскими журналами. Но он пообещал себе постарался насадить на крючок хорошую приманку. Приманку, которая бы подняла из глубин самую большую рыбину.

Сав звал его развеяться: на традиционных его вечеринках он не бывал уже больше года.

— По тебе там все скучают, — утверждал Савелий.

— Чтобы по мне скучать, нужно быть по-настоящему странным человеком, — говорил Влад. Долго смотрел на Савелия, безуспешно занятого поиском подходящего ответа, а потом добивал его самым весомым, как ему казалось, доводом:

— Со странными людьми трудно общаться.

— Это уж точно, — говорил обескураженный Сав.

Влад пробовал работать. Подолгу сидел, прилипнув к чистому листу бумаги, в то время, как в голове со свистом задувал ветер. Концентрироваться на этом ветре было хоть немного приятно и приносило несколько больше успокоения, чем просто валяние на диване. Влад слушал, как завывает в ушах, и старался не пропустить то самое, о чём говорил Рустам.