Моё имя - Анита

Грянула музыка, Аскольд подхватил Мари и увлёк в водоворот танца. Маги и ведьмы кружились словно в адской пляске, дамы задевали платья друг друга, свет свечей отражался в глазах их кавалеров, искажая взгляды и надевая на лица жуткие гримасы. Танец был словно выражением всеобщей ненависти друг к другу, конкуренции, вызывал ощущение дикой волчьей стаи… Чем дольше продолжались эти будто бесконечные круговые движения, тем явственней начинала видеть Мари ауры находящихся здесь знатных лысегорцев. Кто-то был сильнее, кто-то значительно слабее, чья-то аура горела красным, чья-то разливалась синим, и лишь две были черны, чернее самой Лысой Горы — Аскольда и Сэммюэла Скелетто…

Мари внезапно показалось, что только что мимо неё пронеслась дама в огромном платье восемнадцатого века, а следом за ней некий господин — в костюме раннего средневековья. Те, кто только что был одет под стать ей и Аскольду, казались стаей диких птиц, попавших в разные банки с краской.

— Аскольд! — Мари судорожно вцепилась в плечо герцога. — Что происходит?

— Тебе плохо? — Озабоченно поинтересовался он, тут же высматривая способ выйти из круговерти танца.

— Я не знаю! Почему все… Все в разном! Вот! Смотри!! Она одета как королева Елизавета! А вот он — у него что, на ногах гольфы?

— Шоссы, — мягко поправил Аскольд.

— Гольфы, гульфик и… о, чёрт… Меня сейчас… У меня всё мелькает перед глазами…

Словно между делом, Аскольд вывел их из танца прямо к одному из свободных диванчиков.

— Я не понимаю… — прошептала Мари, оглядывая зал. Только Аскольд, Сэммюэл и ещё десяток магов не походили на голограммы. — Они одеты…

— Каждый как считает нужным.

— Ну… это…

— Точнее, как принято в семье. Главы кланов — обычно очень сильные маги, и они нередко навязывают всем своим отпрыскам следовать традициям.

— Мне кажется или…

Аскольд проследил за взглядом девушки:

— О, Маришка Гнильвецких… Да, на ней действительно платье шестнадцатого века. Именно тогда клан Гнильвецких-Гнилович был в зените. Выходцы из Литвы.

Мари, начиная понимать, медленно кивнула.

— Ну а он? — указывая на полноватого пожилого господина в грязно-зелёном сюртуке, чёрном парике и туфлях с золотыми пряжками, выделывающего странные па.

— Забавный, туповатый, злобный тип. Это наш мэр. Почесалкин Аристарх Платонович. Его отец любил такую одежду у себя на родине даже тогда, когда она уже вышла из моды.

Мари взяла у проходящего мимо мертвяка бокал с шампанским, сделала торопливый глоток.

— Но почему у меня в голове такая чехарда?

— Ты наблюдаешь сейчас за редким здесь явлением проявления уважения к другим кланам. Каждый видит то, что хочет видеть. Одежда каждого из них зачарована, как и моя, и твоя. Всем приятно видеть свои юбки, шоссы и парики, прости Мрак.

Мари легко улыбнулась и постаралась расслабится в этом гвалте музыки, смеха и разговоров за игрой в карты. Закрыла на несколько секунд глаза, открыла их вновь, оглядела толпу…

Каждый джентльмен был во фраке или приталенном сюртуке более старого кроя. Каждая дама — в кринолине, перчатках и с веером.

— На такое имеют право только влиятельные дома и древние кланы. — Осторожно заметил Аскольд.

— То есть у вас нет своих цветов или гербов, но есть свои костюмы? — уточнила Мари.

— Ну, если очень грубо — то да. Но на деле подобное, — он сделал неопределенный жест в сторону других гостей, — большая редкость. Раньше, да, все заморачивались и действительно рьяно придерживались традиций. Но сейчас люди моего возраста и младше предпочитают быть похожими на обывателей. Это куда проще. Только в высшем свете ещё хранится эта традиция, одеваться в своё старье из сундуков.

Мари оглядела своё «старье из сундука» и хотела было возразить, что на самом деле в этом что-то есть, но промолчала. Аскольд выглядел задумчивым и утомлённым, хотя они пришли не больше получаса назад. Она мягко коснулась его руки своей рукой в перчатке. Сейчас, когда тонкий слой ткани отделял её от него, прикоснуться первой было почти не страшно.

— Аскольд, — мягко спросила она, — всё хорошо?

Он покачал головой.

— Давай прогуляемся немного. У дяди есть настоящее сокровище для Лысой Горы — свой парк.

— О, конечно.

Они вышли в слабо освещённый парк более похожий на смесь заброшенного кладбища и таёжного леса.

— Так что же случилось? — снова спросила она.

Аскольд грустно усмехнулся:

— Анита, у тебя есть семья?

Она споткнулась на ровном месте, что не ушло от внимания Аскольда, хотя виду он и не подал.

— Да, — тихо ответила она.

— Тогда ты, наверное, поймёшь меня. Моей семьей… Нет, не так. Моей лучшей частью семьи была моя мать. А вот с отцом мне катастрофически не повезло.

— А кто твой отец?

— Мой отец — Анатомий Скелетто, он умер сорок лет назад, в этом году как раз годовщина. Был владельцем трёх кладбищ и крупного черномагического издательства. Был некромантом и по-своему талантливой тварью, — он скорчил презрительную гримасу и бросил злобный взгляд в сторону особняка, где продолжался бал.

— Что-то ты не слишком вежливо отзываешься о своём прародителе! — ехидно заметила Анита.

— Он того заслуживает. Та ещё мразь… — Он слегка задумался. — Анита, ты любишь длинные истории?

— Пожалуй, — отозвалась та.

— Что ж, тогда я, пожалуй, расскажу…

Тот проклятый вечер ноября 1804 года, когда туман не просто стелился по преисподней, а так и норовил пробраться в нехитрые жилища его обитателей, Арнольд Скелетто запомнил на всю жизнь. Весь вечер он мучился угрызениями совести и невозможностью исправить своё прошлое, а теперь, судя по всему, уже и будущее. Дёрнул же его чёрт жениться на этой профурсетке Мадлен Фриштен. Да, не даром люди говорят: Седина в бороду — бес в ребро… Ему уже стукнуло сто семьдесят восемь, а этой всего-то на всего пятьдесят девятый год идёт! Детвора, что и говорить. Конечно, он ей не пара, он сейчас и сам это понимает, но тогда, когда он впервые увидел её, столь очаровательно примерявшую синюю шляпку в одном из самых модных магазинов Лысой Горы… Э-эх… Но а сейчас-то что делать?! Жена родила сына, а сама умерла во время родов. И обидно-то, что только через неделю после случившегося, после того, как Арнольд дал ребёнку имя Анатомий, как признал его своим сыном, объявился его настоящий отец, конюх с ближайшей транспортной станции. И теперь Арнольд в замкнутом круге — плюнет на ребёнка и отдаст его любовнику жены — репутация лучшего гробовщика на ЛГ полетит к чертям собачьим; оставит у себя — будет терпеть насмешки со стороны всего магического сообщества мегаполиса, что он, дескать, и наследника-то после себя не в состоянии оставить. И в этом случае тоже неизвестно, что будет с его карьерой. Тем более, ему уже сто семьдесят восемь лет и у него уже может и не быть других детей. Конечно, этот вариант тоже не лучший, но пусть уж будет хоть что-то, чем ничего.

В итоге Анатомий стал полноправным Скелетто.

Прошло три года. Зря волновался Арнольд: ещё одна женщина стала матерью его ребёнка. Теперь уж ничто не могло оспорить отцовство Арнольда Скелетто. Второй сын, Сэммюэл, имел мало общего со своим сводным братом — он был простоват и глуповат, хотел узнать всё, в итоге не знал ничего, был довольно общительным и жизнерадостным пухлым мальчиком — полная противоположность жилистому, угрюмому, вечно читающему запретные книги, Анатомию. И если старший имел совершенно чёткие цели, то младший так и не определился, что же ему интересно в этой жизни. К сожалению, в преисподней титул — это всё равно, что сотрясание воздуха. Денег, почёта и славы он не даёт. Титул — это лишь дополнительные налоги. Титул — это то, что можно произносить в речах, упоминать в документах, покупать дабы потешить собственное честолюбие. И не более. Поэтому герцог Арнольд Скелетто рано начал задумываться, кто же будет продолжателем его дела. На одной стороне был чужой умница, на другой — свой дурак. В конце концов, гробовщиком стал Анатомий.