Моё имя - Анита

— Что?!

В голове Аниты словно произошло помутнение. Владлена — тоже!? Это не могло быть совпадением. И она тоже… Ей показалось, что на мгновение улица погрузилась в непроглядный мрак… В голове пронеслись давно произнесённые слова:

— …я живу половину своей жизни среди сна, и собираюсь выйти замуж за фантом из сказки. И ты, Мари, можешь всё то же самое, что и я. Но ты… О… ты сильнее, во сто крат сильнее! И на что ты себя растрачиваешь?? На мнение своих тупых одноклассничков? На личную жизнь своего отца, которому нужна уже совсем новая семья — а мы лишь тормоз, обуза, крест? Или на долбанутую обывательницу, да ещё и с задатками светлой??

— Анита! Анита!! — Аскольд тряс её за плечи. — Анни! С тобой всё хорошо?

Видимо, она отключилась на какое-то время… Значит, вот как да? — Владлена…

— Идём отсюда. Только… где дом? — Анита выглядела озадаченной, но настроенной решительно.

— Идём, — Аскольд двинулся в нужном направлении.

Путь до особняка младшего Скелетто занял не больше десяти минут, и всё это время Анита молчала. Она видела, что Аскольду неуютно, он, кажется чувствовал себя виноватым.

Только когда они пересекли порог дома, Анита расслабилась.

— Аскольд, я хочу выпить. У тебя найдётся что-нибудь? — она подняла на него растерянный взгляд.

Он кивнул, зажёг столько света, чтобы только чтобы не наткнуться на мебель, и прошёл в столовую, к бару.

— Ты же обычно не пьёшь, да? — спросил он, наливая немного красного вина в бокал.

— Да, — она стянула перчатки и как-то совсем по-детски, двумя руками взяла его, на секунду их пальцы соприкоснулись. Руки Аниты были холодными и чуть дрожали.

Она опустилась прямо на ковёр и опёрлась спиной о ножку стула. Драгоценный, шерстяной, ручной работы, он казался удобнее стульев. Аскольд плеснул вина и себе и сел напротив, опёршись о бар.

Анита, зажмурившись, выпила всё залпом.

— Я обычно не пью. А ещё мне всего семнадцать лет. И я была обычной школьницей. — Говорила она, так и не открывая глаз. — Я не могу показаться дома, потому что на меня объявлена охота. — Она открыла глаза и с опаской глянула на Аскольда.

Он сидел по диагонали от неё, так, что их ноги соприкасались. Аскольд смотрел куда-то в пустоту.

— А я пью много. Пишу диссертацию по некромантии, и в этом нет смысла. Я её даже никогда не смогу защитить. И мне так пусто, что… — Он перевел глаза на Аниту. — Было пусто, — неловко, как-то смущенно выговорил он. Пригубил вина. — Ты ведь не уйдёшь, правда?

— Какая разница, кто будет рядом? — слова обжигали рот. — Я или… как там ты говорил, Владлена? — она сделала вид, будто с трудом припоминает имя.

Он налил ещё вина себе и Аните.

— Вот после такого я верю, что тебе семнадцать. — Аскольд улыбался. — Было много тех, кто хотел стать здесь хозяйкой. Они так стараются, что даже немного жаль их, бедняжек. — Он притворно покачал головой, будто бы судьба этих девиц его занимала.

Анита невольно улыбнулась. Ах, сиротинушка, вокруг бабы вьются, а он ещё недоволен!

— С тобой я могу сидеть на полу, говорить и пить вино. И тебе не кажется это странным. — Продолжал он.

Она пожала плечами. По ней так это было сейчас самым правильным, что только можно придумать. К тому же это именно она первая села на пол.

— Нам всегда есть о чём поговорить. — Добавил Аскольд.

— Да, — с улыбкой отозвалась она.

— И… меня пробивает дрожь каждый раз, когда я касаюсь тебя. — Эти слова дались ему непросто — Анита видела это.

В голове её возник образ, посланный Аскольдом: как он приближается и целует её.

Сердце заколотилось как бешеное, ладони вспотели — Аскольд смотрел на неё вопросительно. Она прикрыла глаза — и ответила таким же мысленным поцелуем, робким и неумелым — и поняла, что воображение стало реальностью: Аскольд касался губами её. Она вздохнула от неожиданности и распахнула глаза. Кажется, на его лице читался испуг, он отстранился и сел обратно.

— Прости, я не смог удержаться. — Он снова крутил в руках бокал.

Анита, её более удачное, сильное, красивое и уверенное альтер-эго, взяла верх: она на четвереньках приблизилась к Аскольду и, на секунду заглянув в его глаза, поцеловала его так, как воображала себе в своих мечтах последние недели.

Аскольд прижал её к себе.

— Я не хочу, чтобы с тобой были всякие Владлены, — обиженно выговорила она. — Только я.

Он расхохотался и прижал её еще крепче.

* * *

Прошло три недели как наследница Ричарда пропала.

Аскольд почти всё время проводил с ней, показывал наиболее интересные книги по тёмной магии, показывал всё на примерах, рассказывал историю Лысой Горы. Мари казалось, что ради неё он даже забросил все остальные свои дела, свой бизнес и своих приятелей.

Законы тёмной магии, основы некромагии очень легко и естественно ложились в её памяти, как будто она вовсе не впервые узнавала о них, а перечитывала давно забытую книгу. Практиковать темную магию было просто, естественно. Она за считанные минуты постигала то, чему другие учились неделями. Стоило Аскольду объяснить механику телепортации, как она почти мгновенно научилась этим пользоваться. Он даже, казалось, обиделся тогда на неё — сам герцог учился перемещаться в пространстве с помощью магии около месяца, когда ещё был подростком. И такие потрясающие успехи подруги его порой задевали за живое.

Занятия тёмной магией и особенно некромантией были одновременно и лёгкими, и тягостными. Чтобы управлять огромной силой, нужны были такие же сильные эмоции — самые темные и постыдные, какие только можно было представить. Каждый раз применяя могущественное волшебство, нужно было будоражить свою тёмную сторону. И почти каждый раз, чтобы сделать это, Мари пряталась за своим альтер-эго. Анита справлялась со всем блестяще. Она не сомневалась, не медлила, не мучилась угрызениями совести. «Вижу цель — не вижу препятствий», — такая Анита могла, казалось, сотворить любое колдовство, зарезать при этом любую животину и спокойно наблюдать за её мучениями. А одобрительный взгляд Аскольда только усиливал желание оставаться за этой идеальной маской.

Мари казалось, что она сходит с ума: чем больше она занималась тёмной магией, тем больше даже сама себя называла Анитой. Имя «Мари» стало почти чужим. Если бы её кто-то так окликнул на улице, едва ли она бы отреагировала. Сначала уроки Ричарда ещё держались в её памяти, и порой становилось стыдно, что она предаёт саму идею Света. Чуть позже при воспоминании о них уже становилось как-то некомфортно. В конце концов, она перестала даже думать об этом. Стоит ли помнить о тех, кто пляшет под дудку чокнутой королевы и не способен сам себя защитить?