Моё несчастливое счастливое детство

Честно признаться, мне тоже было уже не до учебы. Начались голодные обмороки, и после второго семестра я неожиданно попала в больницу. В графе "Диагноз" значилось: нервно-физическое истощение. Впрочем, госпитализация была не такой уж неожиданной. Что бы я ни делала, мысль о еде не покидала. Девочки, с которыми я жила в одной комнате, жалели меня. Они часто собирались вскладчину и приглашали к себе за стол. Я вежливо отказывалась и уходила на улицу.

ОШИБКИ МОЛОДОСТИ

Однажды весной, после первомайского парада, я долго бродила в надежде отыскать на холодном асфальте 10 копеек - ровно столько не хватало на буханку хлеба. В этот день мне не повезло, но ноги сами привели в булочную. Помню, как долго стояла у лотков со сдобой и даже потрогала рукой поджаристый, густо обсыпанный маком батон. Желание украсть настигло внезапно: стыд и страх были парализованы, и черный кирпичик хлеба оказался на дне моей сумки.

Контролер на выходе не обратила на нее внимание. Сознание включилось за порогом булочной. Все вокруг потускнело и приобрело расплывчатые очертания. В каждом прохожем мне чудился милиционер. Я стыдилась идти в общежитие и до позднего вечера кружила по улицам. Вернулась, когда все уже спали. В комнате было тихо и темно. Потянулась к выключателю и застыла: на темном квадрате стола белел лист бумаги. "Повестка в милицию", ужаснулась, я и вяло, без сил, опустилась на табурет...

Это был действительно казенный бланк, но не повестка, а извещение о денежном переводе. Мама, моя бедная мама, прислала 5 рублей и поздравление: в этот день мне исполнилось шестнадцать лет. Какой же нелепый подарок я преподнесла себе в первый день моей взрослой жизни...

***

Именно этот позорный инцидент вынудил меня просить помощи у отца, который давно уже не значился в списках близких людей. Я написала ему письмо о том, как трудно живется студенту, когда ему не от кого ждать помощи. Примерно через полмесяца, совершенно для меня неожиданно, пришло письмо от некоей Марии Ивановны. Я страшно разозлилась и готова была уничтожить чужой "привет" издалека. Однако подстёгиваемое голодом любопытство взяло верх.

В конверте было всего несколько строчек: коротко, телеграфным стилем, мне сообщили, что отправленное письмо отцом уже получено и вскоре следует ждать от него ответа. Я решила не оставаться в долгу и тут же настрочила любезной незнакомке свой гневный ответ. В изысканных выражениях я изложила все, что думала о таких непутёвых, как она, женщинах, из-за которых, собственно, и распалась когда-то наша семья...

Бедная, бедная Мария Ивановна! Если бы она знала, как я потом сожалела и стыдилась своей необузданной горячечной поспешности!

В ответ на мои хамские выпады от Марии Ивановны пришла посылка. В ней было много гостинцев, шерстяной отрез нежно-голубой расцветки и 10 рублей деньгами. Из вложенного в посылку письма я узнала, что она - медсестра, которая ходит на дом к отцу делать уколы...

Как потом выяснилось, у отца были трудности с деньгами, и Мария Ивановна собирала и отправляла мне посылку на свои кровные. Сделать это сразу она не смогла - пришлось ждать зарплату, а чтобы я не волновалась понапрасну, она написала мне то самое, так разозлившее меня, письмо.

***

На летних каникулах, после холодного и голодного первого курса, я снова работала на ремонте школы. Мама не скрывала, что училище мне все равно не вытянуть. "Скорее протянешь ноги!" - в сердцах говорила она и предлагала устроиться на почту. Заместителем начальника там работала ее двоюродная сестра Вера Мосинцева. Я колебалась, каникулы заканчивались, надо было принимать решение.

Часть третья

ПОСЛЕДНЕЕ "ПРОСТИ"

А если где не примут вас,

то, выходя из того города,

оттрясите и прах от ног ваших...

(Евангелие от Луки 9.5)

В начале сентября я поехала в училище - не учиться, а оформлять академический отпуск. Забрать документы сразу не хватило духу: невыносимо больно растаптывать мечту, убивая даже веру в возможность ее осуществления. Забегая вперед, скажу, что эта, первая в моей самостоятельной жизни неудача, оставила слишком глубокий след: я надолго утратила веру в себя.

Весь год я не теряла надежду на то, что жизнь наша переменится к лучшему, что я вернусь, доучусь и стану профессиональным музыкантом. В отличие от меня, мама трезво оценивала наши перспективы и всякий раз без особых усилий возвращала меня с небес на землю.

Нужно было устраиваться на работу, но тут в отпуск приехала старшая сестра Лиля. Она работала в Узбекистане - в том самом городе Маргилане, где мы родились. Уехала туда после 8 класса, выучилась на ткачиху и работала на комбинате, где когда-то трудилась семья раскулаченных Юсовых.

Узнав о том, что я больше не учусь, Лиля предложила поехать и поработать вместе с ней. Я согласилась, и вскоре поезд мчал нас в те края, откуда не так давно мы удирали, не чуя ног.

Ехать предстояло через Ташкент, и это обстоятельство меня очень обрадовало. Наконец-то у меня появилась возможность осуществить давнюю мечту: побывать на концерте органной музыки или хотя бы просто услышать вживую, как звучит этот божественный инструмент.

В Ташкенте мы закомпостировали билеты и тут же отправились искать консерваторию. Найти ее не составило труда, однако использовать выпавший на долю счастливый шанс не удалось: один из преподавателей, узнав о цели нашего визита, сказал, что зал, в котором установлен орган, сильно пострадал во время землетрясения. Расстроенные, мы провели остаток дня на вокзале.

В Маргилан прибыли ранним утром. В общежитии нас встретили Лилины подруги, приехавшие, как и она, из Казахстана. В честь нашей встречи они устроили праздничный завтрак, но садиться за стол я не стала и призналась сестре, что тороплюсь навестить отца. Это тоже входило в мои планы: еще дома, в Агадыре, я решила, что непременно побываю там, где когда-то кипели страсти.

Услышав о моих намерениях, Лиля сильно расстроилась, однако отговаривать не стала - отвернулась и вышла из комнаты. Я растерялась, и тогда девочки рассказали такую историю. Когда сестра только приехала в Маргилан, отец узнал об этом и попытался поговорить с ней. Он пригласил ее в гости, но прождал напрасно: Лиля не пришла. Потом не раз подстерегал у входа в общежитие, ходил по пятам... Лиля не желала ни видеть, ни слышать его. И тогда папины друзья устроили им встречу на "нейтральной территории". Лиля пришла туда, выложила отцу все, что о нем думает, и попросила забыть о ней навсегда.

Я внимательно выслушала, но планов своих менять не стала и тут же отправилась по намеченному маршруту. Бабушки с дедушкой уже не было в живых: после нашего бегства они тихо отошли в мир иной. В доме хозяйничала незнакомая женщина - худая, высокая и чересчур унылая на вид. Я представилась, она неожиданно улыбнулась, и только тут я заметила, что "мачеха" моя - совсем еще молода! Она ласково обняла меня, взяла за руку, отвела к отцу и тихо удалилась прочь. Он лежал в кровати после сильнейшего приступа астмы и все еще задыхался. Рядом хлопотала участковая медсестра - давний друг семьи. Та самая Мария Ивановна, которую я так неосторожно когда-то обидела.