Мое побережье

Пора бы уже прекратить вздрагивать от каждого уведомления, но нет, мисс Поттс, вы же страдаете эпилепсией в особой форме.

Признаться, это было… не сказать: внезапно, но явно не ожидаемо. Первым делом после пляжа домой завезли меня, и я успела выпить чаю, перемыть миски Снежка да порелаксировать в кресле перед телевизором. Однако стоило собраться идти в душ, как на столе брякнул от входящего сообщения телефон. Думала, Тони опять что-то нужно, — когда он выпивает, его всегда постигают разнородные дурацкие идеи, — но нет. Номер неопределенный.

«Привет, это Олдрич Киллиан. Добралась до дома?:)»

Меня бросило в легкий жар от волнения, и, в конечном счете, я простояла порядка получаса с телефоном в руках, облокачиваясь бедром о край стола, в одном нижнем белье, пока на стуле терпеливо ждали полотенце и пижама.

Общаться с кем-то помимо Тони и Хэппи оказалось несложно. Но, возможно, только потому, что именно Олдрич выступал активным инициатором пресловутого контакта. Он первый подкидывал темы для разговоров, постоянно интересовался моим мнением относительного того или иного эпизода, развлекал красивыми фотографиями из мест, в которых находился — Киллиан жил в той самой лесной зоне за чертой города, недалеко от обрыва, который мы проезжали по дороге на пляж, и, как позже поведал, в типичном для таковой местности охотничьем домике. Вернее, сего порядка определение жилищам давала по привычке я, а на деле дом был вполне просторным, с прилегающим гаражом и обширной свободной территорией. Если бы не пожухлая трава, он мог бы смело учиться кататься на велосипеде в детстве — предположила я в тот день, внутренне сожалея, что сама до сих пор так и не постигла этого навыка. Но Олдрич сказал, что с велосипедами и машинами у него никогда проблем не было, как и с двумя собаками, которые не знали ограничений своей беготне и веселью.

За всю неделю мы с ним ни разу не пересеклись, зато он исправно желал доброго утра и приятных снов. Честно: столь непривычное внимание к собственной персоне льстило, притом очень. И поэтому, когда в четверг часы пробили одиннадцать, а сообщения все еще не было, я первая пожелала хорошего дня. Это очень быстро вошло в привычку — ждать, когда он напишет, пришлет снимок утеса, который я буду долго разглядывать, мечтая побывать там хоть раз. Думать.

Я много думала о том, зачем он вдруг решил вступить со мной в беседу. Почему именно я, почему продолжал писать, даже когда меня все раздражало, и я подолгу не отвечала, почему парни вообще такие туманные, и как вызвать сатану, чтобы продать душу за понимание их мотивов.

Почему он меня тогда поцеловал.

Я неосознанно прокашлялась и встала с дивана. Не лучшая тема для раздумий в присутствии Тони и Хэппи. Главным образом потому, что к лицу начала приливать кровь, а Старка хлебом не корми — дай повод заметить и подкалывать в течение нескольких мучительных дней.

Тони.

Остановилась напротив дурацкого оранжевого лосося, вырезанного то ли из дерева, то ли одному богу известно, из какого материала; у нас была странная гостиная: множество разношерстных предметов, начиная от цветочных горшков, фигурок кораблей и штурвалов и заканчивая фотографиями, дисками, книгами. Это было единственное помещение в доме, освещавшееся четырьмя настольными лампами, электронным камином, торшером и не имевшее нормальной люстры, а также обставленное давно вышедшей из моды мебелью и ограждавшееся от внешнего мира плотными серо-коричневыми клетчатыми шторами. До сих пор не представляю, как мама разрешила отцу их оставить.

Тони «расстался» с Моникой почти сразу после вечеринки. Точнее, «рассталась» с ним она, растрепав всем подружкам, что потеря не так уж и велика, ибо в постели он полный эгоист, заботящийся только о собственном удовлетворении.

Тони Старк ни с кем и никогда не «встречается», чтобы затем «расставаться». Он просто пользуется тем, что ему дают. А дают очень часто со всех четырех сторон, несмотря на байки о том, какой он «мудак, козел, подонок».

Бытующая позиция была на рассмотрении и поддержании, но не полноценном. Я обернулась в сторону мальчишек; он показывал Хэппи что-то в своем телефоне и, судя по жестикуляции, попутно объяснял. С трудом подавила желание улыбнуться. Такой… домашний. Безусловно, он, может быть, славился в специфичных кругах самыми дурными определениями, но для меня настоящий Тони был другим — человеком, еще не знающим, какой путь в жизни выбрать, не разобравшимся в собственных приоритетах, но безграничным гением, властвующим над хаосом забитого юбками, техникой и выпивкой сознания. Запутавшийся мальчишка, которому позволено слишком многое. Тот, кто не лишен семьи в прямом смысле, но относительно родительской ласки — обделенный; в этом я его понимала, как никто другой. И, тем не менее, он смог вырасти парнем с очень большим и добрым сердцем. Я тихо вздохнула, закусив губу. Жаль, многие этого не замечали. Для подавляющей массы имя Тони Старка ассоциировалось с вечеринками, деньгами и полным расточительством. Я же каждый раз, стоило ему вывести меня из себя, садилась в тишине комнаты и перебирала в голове все его положительные стороны, да вспоминала количество отрицательных факторов, влияющих извне. Нет, это не было высасывание плюсов из пальца — он на самом деле был… хорошим. Только спрятал свой свет глубоко внутри, куда не каждый в состоянии заглянуть.

Страшно представлять, что этот учебный год для нашего трио — последний. Тони наверняка уедет в Нью-Йорк и в скором времени забудет, что когда-то «по молодости» посещал старшую школу. Хэппи, если повезет, переберется в городок покрупнее. Однажды он сказал, что всерьез мечтает заняться конным спортом, однако Маунт-Вернон, к сожалению, ипподромом не располагал. Я… а что я? С вероятностью в 99,9% останусь здесь, буду тихо беситься от осознания, что поступила не в нормальный колледж, а местный, и в итоге застряну в Вашингтоне навсегда. Одинокая домохозяйка с бандой кошек. Блестящие перспективы жизнерадостного выпускника.

Не хотелось думать, что после школы мы никогда не увидимся. С Хэппи, возможно, первое время и станем поддерживать контакт, но по большому счету жизнь и нас разведет.

Джеймс? Его ждет тернистый путь летчика, все гражданское отныне будет не по его чести. Собственно, это почти единственные люди, которых мне будет действительно не хватать. Есть еще пара девчонок, но мы не близки душевно, и наши отношения находятся на приятельском уровне, заключенном в приветствиях в школьных коридорах и редких диалогах, ежели представится случай.

И как бы мне не было неприятно признавать, но я была более чем уверена, что последним человеком, вспомнившим о моем существовании через год, станет Тони.

— У нас в школе на Хэллоуин будет только вечеринка? Эй, Пеп?

Я порядком «зависла», глядя куда-то сквозь грудь Тони.

— М-м-м… да?

— Я имею в виду, — он скрестил ноги в позе китайского монаха, — только музыка и танцы? А еда будет?

— Еда, выпивка и стриптизерши, — как велик и силен желания порыв закатить глаза. — Специально для некого Энтони Старка обещали привезти.

— Значит, нужно организовать вечеринку номер два.

— Ты еще планируешь объявиться на вечеринке номер один?

— Разве что себя показать и на других посмотреть, — манерно скопировал мой тон. Сиди я рядом, непременно толкнула бы его локтем в бок.

На других, конечно. Выберет, как всегда, девчонок погорячее и уедет с ними на «основную» тусовку. Будто я Тони не знаю.

— И ты едешь с нами! — важно провозгласил басистый говор мне в спину, когда я удалилась в сторону кухни за стаканом воды.

— С нами — это с кем? — все же притормозила у дверного проема. Скрестила руки на груди, привалилась плечом к косяку.

— Я, Хэппи, Роуди. Как обычно.

— А девушек своих ты в багажнике повезешь?

Тони цокнул:

— Я не совмещаю в одной машине секс и друзей, — и все вопросы отпали сами собой.

Отлично. Я не ответила на его вопрос. Поспешила исчезнуть из гостиной, проигнорировав летящие в спину короткие реплики.

Меня это не волнует. Все нормально.

Меня ни капли это не задело.

Я села на стул и сжала крылья носа, приказывая себе не распускаться. Это просто Тони — это просто всегда по кругу, одно и то же. Я давно научилась жить с мыслью, что перед ним постоянно некто весьма привлекательной наружности раздвигает ноги. Вернее… научилась блокировать собственные мысли по этому поводу, с астрономической скоростью переключаясь на что-нибудь иное, будто активируя защитную реакцию организма, и некоторое время спустя это так прочно укрепилось в сознании и приобрело силу привычки, что на сегодняшний день я могла спокойно относиться к виду двух людей, уединяющихся на очередной тусовке за какой-нибудь дверью.