Мое тело – Босфор

Нам приносят джин с вишневым соком. Диско в самом разгаре. Кажется, что это не музыка, а твое собственное сердце бьется в таком бешеном ритме.

Ниф приходит с танцев довольная:

– Все отлично, Тросточка обещал погулять с нами по Стамбулу. Наконец-то я увижу город! А то я так ничего и не посмотрела. Только он сначала отвезет кого-то в аэропорт.

Но Нифу не суждено осмотреть достопримечательности древнего Константинополя.

Тросточка закрывает нас с Нифом и Ангиной в квартире с кучей грязного белья. После получаса ожидания мы начинаем грустить, потому что даже из окна не видать ничего интересного, а от Ангинки слова не дождешься, он стесняется, краснеет и потеет. И покорно отвечает на наши вопросы. И зачем только надевал такой шикарный костюм с галстуком? Ох, то ли они такие хитрецы, то ли такие же бестолковые, как мы. Звоним Тросточке, он обещает скоро быть, но мы уже смиряемся и понимаем, что сидеть здесь придется до утра.

– Тебе сколько лет?

– Двадцать шесть.

Я пристально оглядываю Ангину со всех сторон.

– Да? А почему вы все старше выглядите?

– Зато вы младше.

Мы напряженно думаем, что можно придумать в таком веселом месте при таком составе. Наконец мне приходит мысль:

– А ты умеешь делать массаж?

Ангина оживляется:

– Хочешь, сделаю тебе массаж? Я умею, честно!

Конечно, что же еще остается. Ниф обреченно глядит, как Ангина мнет мою спину. Я урчу от наслаждения. Он расстегивает мне джинсы, словно врач, и хладнокровно продолжает свое дело. Ниф уже подвывает:

– Я тоже хочу-у!

Ангина делает еще несколько волшебных пассов, я переворачиваюсь к нему лицом и натыкаюсь на его пухлые губы. Поцелуй получается сам собою, неожиданно для нас обоих. Ниф безнадежно начинает вить себе гнездышко на матрасе возле кровати и сворачивается калачиком. Мы же с Ангиной не можем остановиться. Какая-то сила несет нас дальше и дальше, и когда мы скидываем последнюю деталь туалета, Ниф уже храпит где-то внизу.

Кажется, не спросив нашего разрешения, наши тела вырвались навстречу друг другу, словно ждали этого момента долгие годы. Сколько же во мне скопилось животной страсти. Мы продавливаем облако, на котором лежим, и на нас льется дождь тысячелетий. Мы отыгрываемся за все невыплеснутые чувства и неразделенные любови, что случались на этой земле, а наши пылающие органы смешивают воедино все части света.

===============================================================

Мое тело - пролив Босфор, соединяющий Европу и Азию.

===============================================================

В «пазар», что значит в воскресенье, мы идем на базар. Попугайчик возглавляет наш отряд - беспокойное хозяйство из четырех девиц. Ниф хочет купить несколько тряпок своим детям, а мы из любопытства готовы осмотреть самый дешевый рынок Стамбула, не Гранд Базар, а какой-то другой, если верить Попугайчику. Мы проходим мимо рыбной выставки - длинных торговых рядов со свежей рыбой, обложенной кусочками льда. Я завидую покупателям, с серьезным видом берущих рыбу за жабры. Видно, что они серьезно относятся к своему выбору. Они понесут домой огромную рыбину, дети будут трогать ее за глаза, за стол сядет вся семья, может быть, зайдут гости, будет шумно, и их день пройдет не зря.

Бир миллион, ики миллион! В переходе мы беремся за руки, чтобы не потеряться в плотной базарной толпе, и вверх по лестнице выплываем на набережную к большой мечети. В эту же секунду как в хорошем кинотеатре с Dolby surrоund раздаются первые звуки молитвы, и она растекается над огромной кричащей толпой и водами Золотого рога. Ай-яяя! Наши тела обмякают.

– Держитесь за кошельки, - кричит нам Попугайчик. Его уносит от нас людской поток, но он набирается сил и плывет против течения к притихшему Нифу.

– Куда идти?!

Мы как маленькие дети хватаемся за своего Попугайчика. Я не уверена, что ему все это нужно, но он наконец выводит наш отряд в нужное место. Ведь его любимая хотела сделать покупки, а чего хочет женщина, того хотят Боги.

ххх

Тигра почти бежит по улице в поисках недорогой забегаловки, голод настигает ее как-то особенно быстро, а к нам еще только подкрадывается. Мы теряем Тигру из виду и ускоряем шаг. Вот оно, спасительное окошечко. Там внутри, окунувшись в тесто, жарятся морские прелести. Макрель, форель, креветки, кольца кальмаров. Все можно съесть не отходя от кассы или унести в коробочках домой. Для Тигры уже варятся в масле тушки форели. Процесс приготовления пробуждает дьявольский аппетит. Увидев четверо голодных женщин, повара начинают галдеть между собой и суетиться, не спуская с нас глаз и не снимая улыбок со своих лиц. Мы набираем заветных коробочек с собой, а одну с креветками раздираем в клочья, не успев отойти и на метр от окошка.

Развернув в номере свою коробочку, Тигра обнаруживает бумажку с именами и наспех записанными телефонами.

– Что это?! Ахмед! Который из них Ахмед?! Я просто улыбнулась, чтобы мне скорее поджарили рыбу! И что теперь, мы можем заказывать еду на дом или Ахмед решил, что мы будем встречаться с поварами?

– Тигра, просто у нас голодные глаза. Твой Ахмед поступил как турецкий джентльмен.

ххх

Подруги уходят в поисках скамейки, чтобы выпить чаю, здесь в маленьком парке его разносит быстрый сухонький мужичок, и на несколько минут я остаюсь одна на площади перед Айя-Софией.

Как мы с ней похожи. Круглую Айю-Софию турки со всех сторон обставили своими членами-минаретами, и христианская моя сестра стала мечетью. Сейчас она не действует, и уже не понять, может, она так и осталась христианским храмом, окруженным минаретами. Значит, плохая из нее вышла мечеть, раз она теперь не действует! И все-таки именно Айя София – символ Стамбула.

Наверно, нас тоже можно обрабатывать как угодно, накидывать на нас черную тряпку и учить чужому языку, но мы навсегда останемся бестолковыми русскими – ни туда и ни сюда. К счастью или к сожалению, ведь нам так хочется быть здесь своими и впитать в себя все без остатка – древнее подземное водохранилище, вывеску дешевой уличной кафешки, женскую покорность, за которой прячется улыбка крокодила, теплые будни, айран и грудные голоса мужского турецкого хора.

Ночной Стамбул

…Стамбульский аэропорт. Мы теряемся в огромной женской толпе. Со всех сторон на нас давят чужие тюки, неподъемные сумки, сытые раздувшиеся чемоданы.

Девчонки, у вас много вещей?

То и дело на нас пытаются списать часть чьего-то багажа. Мы не возражаем. Но разбросать такую толпу соответственно местам и самолетам не предоставляется возможным, и нас четверых перекидывают из самолета в самолет.

Девчонки, скорее сюда. Полетите этим рейсом. Гид или кто это, не знаю, «распределитель» туристов и «мешочников» по самолетам, машет нам рукой.

Где ваш багаж? Скорее. Я спрашиваю, где ваш багаж??!

Мы растерянно озираемся по сторонам. Действительно, где наш багаж? Рюкзачки со всем личным скарбом вроде за спиной. Нафа неуверенно вытягивает вперед пакетик, где лежит только что купленный чай:

Вот! Багаж!

Вы шутите?? Это все? Быстро за мной!

Мы устремляемся за своим командиром. Кажется, мы что-то сделали не то. Только сейчас доходит: другие успели как следует затариться! А зачем еще люди ездят в Стамбул? Вот стоят девчушки нашего возраста, в новых дубленочках и с большими сумками. И время они провели, наверно, не хуже нас. Вон им кто-то машет.