Мои сводные монстры

У нее и мама такая же, это она ее общению с мужчинами учит.

– Что думаешь, Алиса?
– Ник подходит ближе, облокачивается на стол сбоку от меня.
– Мы взрослые люди?

– У тебя вроде мальчишник, - буркаю и тру лист.

– Не я ведь жених, - он улыбается еще шире, заглядывает мне в лицо. Он изучает меня, в темно-карих глазах такой неприкрытый интерес блестит, у меня щеки полыхать начинают.

Я с его братьями целовалась, с двумя.

И старший сейчас извинений ждет.

– Ты меня обманул, - говорю негромко, стараюсь на него не смотреть, чтобы не сбиваться. Внутри еще слабая надежда есть, что он пришел и телефон принес, что ему доверять можно.

– Телефона нет?

– Есть, лапушка, - он кивает.

Вскидываю взгляд.

– Я, правда, помочь тебе хотел, - он касается моей руки. Пальцами по венам ведет, от локтя к запястью, и дрожь запускает, путает мысли.
– Ты мне понравилась. Очень. Но Арону тоже.

– И что?
– в горле пересохло, пытаюсь сглотнуть. И мне Ник нравится, и сильно, я бы простила эту ерунду с телефоном, если бы он меня сейчас отсюда увез.
– Пусть Арон в эскорт позвонит, если ему так надо. Отвезешь меня домой?

– Он мой старший брат, Алиса, - его пальцы размазывают пену по моему запястью, - он первый.

– У вас очередь что ли?
– свожу брови.
– На меня?

– Можно и так сказать.

Его ответ мне словно молотком по голове. У них очередь. То есть, сначала старший получит извинения, потом средний за машину накажет, а потом младший, просто так, раз я ему нравлюсь?

– Иди вон отсюда!
– выдергиваю руку. Плещу в него воду из-под крана.

Его красивое лицо с полными губами меняется, взгляд видится мне порочным, понимаю, что он такой же, как они, монстр и деспот, он ведь их брат.

– Ты на прицеле, лапушка, - Ник выпрямляется. По его животу стекают струйки воды, вниз. Он ерошит каштановую челку, спадающую на лоб.
– Хорошо, я пойду. Только, Алиса, - он усмехается, взглядом упирается в мою грудь.
– Рубашку мне отдай.

– Что?

– Рубашку, - за край он тянет ткань на себя.
– Это же моя рубашка. Отдай ее мне.

Гремит посуда - это я, швыряю лист в Ника. Из сушки падают тарелки, здесь такой грохот стоит, словно наступил конец света.

– Лис, - Вика дергает меня за руку.

Отшатываюсь от мужчины, она меня тащит, и я послушно бегу, по коридору на склад.

Здесь стеллажи и мешки, мы с Викой бухаемся на них, переводим дыхание.

Ник за нами не бежит.

Я выдыхаю.

– Ты, конечно, красивая, - оценивает Вика и хватает пачку со стола. Выщелкивает сигарету, чиркает зажигалкой. Выпускает изо рта тонкую струйку дыма.
– Но я честно не понимаю. Чего эти трое так в тебя вцепились?

– И почему не в тебя, да?
– вяло огрызаюсь.

Тереблю рукав рубашки.

Ник не шутил.

А мне хотелось стянуть рубашку, и в лицо ему швырнуть, пусть я снова буду голая ходить, мне плевать уже, эта троица довела меня, я на пределе нахожусь.

– Короче, надо валить, - выдает мудрую мысль Вика и стряхивает в пепельницу пепел.

Сидим на мешках.

Ногтем корябаю ладонь. Кожу на руках стягивает от мыла, не хочется возвращаться к посуде.

И Нику. Мне просто страшно.

Широко зеваю, представив свою комнату и мягкую кровать.

Скоро рассвет, судя по времени, но, кажется, эта длинная ночь не кончится никогда.

– А тебе еще вечером на ужин, да?
– Вика жадно затягивается сигаретой.
– Блин. Вот честно, Алис. Нормальные мужики - они берут и трахают. А эти что за извращенцы? То в обезьянник, то в ночном клубе посуду мыть. Пресыщенные, - выносит она им приговор, - как я и думала. Просто секс их не устраивает. Им надо с ума свести, влезть под кожу. Заставить думать о себе…

– Вик, - перебиваю.
– Хватит, а?
– поднимаюсь с мешка.
– Я уже слышать про них не могу.

– А что еще делать, Алиса?
– она в раздражении мнет бычок в пепельнице.
– Застряли с тобой тут, как в грядке, и…

С лязгом, с грохотом, открываются железные створки ворот.

На склад падают желтые полосы света фар. Снаружи гудит грузовик. Парень в синем комбинезоне шире распахивает ворота.

– Поезжай, - кричит водителю и машет рукой, приглашая.

Переглядываемся с Викой.

Счастью своему не верим. Но мы обе это видим - задний двор клуба. Улицу. Легкий предутренний туман.

– Алиса, - Вика ахает.

Ловлю ее за руку. Смотрим на грузовик, что заезжает на склад.

И крадемся вдоль стены, мимо стеллажей и ящиков с бутылками.

Приближаемся к воротам.

И выскакиваем на улицу.

Меня будто досрочно из тюрьмы выпустили, задираю голову к серому, светлеющему небу и глубоко дышу.

– Не стой, вдруг охрана придет, - за рубашку дергает меня Вика и тянет подальше от ворот. Вдоль клуба, мимо кустов и деревьев, к проспекту.

– Фух, - тихо смеюсь, даже сонливость отступает, на холодном воздухе ежусь, трезвею, нарадоваться не могу.
– Вик, я тебе те туфли подарю, которые тебе нравятся, - обещаю подруге и выруливаю за угол.

И тут же отшатываюсь назад, налетаю на Вику.

– Они там, - говорю одними губами.

– Там?

Вместе осторожно выглядываем из-за угла.

У входа в клуб толпится народ. И стоит белый Роллс-Ройс, горят фары.

На капот опирается Ник, разговаривает по телефону.

– Надоело на мальчишнике, - комментирует Вика.

Взглядом нахожу старших братьев - они топчутся под козырьком. Виктор курит.

Они смеются и смотрят на Ника. Тот убирает сотовый в карман и знаком показывает им что-то. Шагает ближе.

Они втроем разговаривают с охранником.

И вместе скрываются в клубе.

Смотрю на Роллс-Ройс, на включенные фары и распахнутую дверь.

И в очередной раз поражаюсь самоуверенности этих братьев, бросать вот так просто машину, с ключами, ночью…

– Поедем?
– неуверенно спрашивает Вика.

Поворачиваюсь на подругу.

У нее глаза горят азартом, у меня и самой кровь закипает, адреналин несется по венам.

Я уже столько всего натворила сегодня. В одного стеклом швырнула. Другому машину разбила.