Мои сводные монстры

Ничего у меня нет, все в проклятой сауне.

– Телефон не с собой.

– У Вики?
– он косится на меня.
– Тебе смешно?

– Я не смеюсь.

– Потом поговорим, - мрачно угрожает он и отводит взгляд.
– Настроение не хочется портить.

Сижу притихнув, в окно рассматриваю дома и деревья. Подъезжаем к шлагбауму, и папа высовывается в окно.

– К Рождественским, - говорит охраннику, который курит возле вагончика.

Нам открывают, заезжаем в поселок.

Разглядываю участки с высокими заборами и обреченно вздыхаю. Точно угонят машину, если еще не угнали.

Папа тормозит возле черной кованой калитки. И бодро командует:

– Выгружайся, Алиса. Приехали.

Стою одна, посреди чужого дома. Вытираю вспотевшие ладони о платье.

Шаги в коридоре приближаются, голоса становятся громче.

Хмурюсь. Что-то знакомое улавливаю.

Этот тон.

Этот тембр.

Этот смех.

Это…

Нет.

Боже.

В дверях показывается брюнет в черном деловом костюме. За ним еще один в расстегнутой серой кожанке. За ним последний - в белой рубашке, небрежно заправленной в рваные джинсы.

Нет.

Кошмар какой-то. Быть не может.

Эти мужчины не братья Рождественские, они не мои будущие родственники.

Они - три тирана. Три монстра. Три деспота, не знающие отказа. Воплощение порока и власти, греха и зла.

Из-под ног пол уходит, и стены плывут, хватаюсь за сервировочный столик. Поднос с коктейлями с грохотом опрокидывается.

И все трое оборачиваются на меня.

– Я ее найду и потом…- продолжает разговор Ник, видит меня и замолкает. Его полные губы медленно расплываются в широкую улыбку.

Пауза кажется такой долгим, бесконечной просто.

Топчусь по лужицам коктейлей, а хочется припустить отсюда, но до выхода так далеко, им ближе.

Меня поймают, я знаю.

– Не понял, - Арон хмыкает. Переглядывается с братьями. И зелено-карий взгляд упирается в меня.
– Ты нас как нашла, Алиса? У нас дома путаны, - он лениво идет на меня.
– Долг пришла вернуть? Сама? Хвалю.

Он усмехается.

– Я вас не искала, еще нехватало, - в панике пячусь, поясницей упираюсь в подоконник. Затравленно смотрю на троицу.
– Я тут с папой. Знакомиться. Помолвка, - мой голос под конец скатывается в шепот.

Не может быть.

Как же я так.

Вздрагиваю, когда он в один широкий шаг оказывается рядом.

– Что?
– хватает меня и притягивает к себе.

– С папой, - тяжело дышу, смотрю ему в лицо. В его глазах черти пляшут, слышу, как позади Ник смеется, весело и страшно.

– Выпустите меня отсюда, - требую. Дергаюсь из рук Арона.
– Я на ужин не останусь. Мне уже ночью досталось.

– Тебе досталось? Ты так думаешь, Алиса? А твой отец знает, чем ты зарабатываешь?
– Арон наклоняется и выдыхает мне в губы.
– Он очень обрадуется. Вот прямо как я сейчас.

По телу мурашки несутся от его слов.

Его руки на бедрах, задирают юбку, и по-хозяйски сжимают ягодицы. Он так смотрит, что кажется, здесь меня сразу уложит, на пол.

– Дайте уехать, - прошу.

Я парализована. Как во сне, где меня целовали, обнимали, тискали, а я не вырывалась.

Мужские руки сжимаются сильнее, мнут ягодицы.

– Арон, не запугивай лапушку, - за его спиной негромкие шаги слышу, рядом вырастает Ник. Косится вниз на мои голые бедра и негромко присвистывает, - а нижние девяносто мы еще не оценили. Алиса, бегом снимай трусики.

У меня в ушах шумит, поверить не могу. В доме, где полно народу, где мой отец.

Со мной такое.

Взвизгиваю, когда руки Арона тянут кружевную ткань вниз.

– Хватит!
– пытаюсь прикрыться юбкой, и одновременно бью его по плечам.

– Ну-ка тихо, - командует он привычно жестко, уверенный, что его послушают. Наклоняется и сдирает с меня белье вниз по ногам.

Ощущаю, как другая пара рук меня приподнимает за талию.

Остаюсь без трусиков.

Тяну руку.

– Так походишь, Алиса, - Арон мнет кружево в кулаке и толкает в карман пиджака.
– Потрясешь голой попкой. Тебе не привыкать.

– Упругая?
– Ник смотрит на мои бедра.

– Не твое дело!
– судорожно поправляю юбку, не понимаю, как быть теперь. Хочется закричать и всем рассказать, как они трое за мной гонялись всю ночь.

– Вот это видишь?
– Ник приближает свое лицо, и я вижу, легкий синяк и припухлость на идеально выточенной скуле.
– Если бы не Арон. Я бы тебя уже где-нибудь в кладовке сладко трахнул, заразу, - большим пальцем он оттягивает мою нижнюю губу.

– Не надо, - шлепаю его по руке.

Вспоминаю сон и низ живота тянет. Представляю мужские руки на теле. Стою, зажатая в углу этими двумя, и боюсь скандала, что мне на это папа скажет, ужин в образцовой семье вот-вот накроется.

И не медным тазом.

Чем-нибудь похуже.

– Парни отбой, - зовет Виктор, и я сразу выглядываю из-за спины Арона. Виктор смотрит в арку.
– Идут.

– Явились?
– по зоне отдыха разносится густой, тяжелый бас. И появляется сам мужчина - весь седой, но такой гордый, высокомерный, он несет себя с таким достоинством, что мне сразу ясно становится - глава семьи.

Дед.

Бородатый, как в сказке.

– Вы опоздали, - ворчит он и хмуро оглядывает своих бессовестных внуков. Смотрит на меня.
– Алиса?

– Да. Добрый вечер, - топчусь рядом с Ником и Ароном. Тереблю край юбки. Без трусиков неуютно, кажется, все уже знают, что они у Арона в кармане, и что только что здесь творилось.

– Регина накрыла на стол, - он кивает в сторону Арки.

– Как освободились - так сразу примчались, - Арон закатывает рукава. Бросает краткий взгляд на меня, и похлопывает себя по карману, намекая.

Щеки пылают.

– У меня еще и машину угнали, - Ник отступает от меня, вслед за Ароном шагает к арке.
– Я бы так наказал этого гонщика, руки чешутся. Ла…- он оглядывается. Хотел лапушкой меня назвать, но осекается. Карие глаза сверкают, огнем горят. Он поправляется.
– Лариса, идем за стол. Будет вкусно.

– Алиса, - дед с подозрением разглядывает меня такими же черными глазами.
– Николас неприлично имена коверкать.

– Понял, принял. Алиса.

Неуверенно семеню к арке.