Мои сводные монстры

– Опять твоя подпись нужна?
– Вика хмыкает.
– Слушай, ну это точно не просто так. Почему твой отец на себя не может эти документы оформить? Он точно что-то мутит, Алиса.

– Да-да, - отмахиваюсь.
– Так, ты прямо к дому вызвала? Давай отойдем чуть-чуть, - показываю на живую изгородь у соседнего участка, - вон туда.

– Я бы на твоем месте вовсю пользовалась положением, Алиса, - не отстает Вика. Берет меня под руку, стучит каблуками по плиточной тропинке.
– Если ты отцу так нужна, и на тебе его сделки завязаны - тебе же должна быть какая-то компенсация?

– Какая?

– Я бы яхту попоросила, - подруга мечтательно закатывает глаза.

Фыркаю. Мы не в курортном городке живем, негде мне на яхте рассекать, не по реке же, зачем она нужна? Спотыкаюсь на веточке, хватаюсь за Вику.

Подруга самозабвенно расписывает прелести яхты, а я вдруг понимаю, что она права, и останавливаюсь.

Я, правда, что-то могу попросить у папы. И он отказать мне не сможет, ему же нужна моя подпись.

Точно. Гениально. Завтра обязательно попрошу. Остаться в нашем доме, не переезжать. И пусть не заставляет меня играть в семью с Рождественскими, пусть женится, и живет, с кем хочет.

А я буду сама по себе, я ведь уже взрослая.

Решено.

Выхожу из универа. Ветер швыряет в лицо волосы, и я торопливо застегиваю куртку. Спускаюсь с крыльца и на ходу роюсь в рюкзаке, вылавливаю телефон.

– Эй, а меня ждать не надо?
– за спиной хлопает дверь. Возмущается Вика.
– Как за машиной с тобой ездить - так я лучшая подруга. Как переночевать у меня - тоже. А как свалить решила - так втихушку.

– Что ты вот вечно драму устраиваешь, - оглядываюсь, рукой придерживаю волосы, их развевает ветер.
– Я же тебе сразу говорила. Что на парах только до обеда останусь, а потом меня папа ждет в офисе. А потом в сервис поеду, мне уже звонили, стекло в машине заменили.

– Я знаю, - Вика запахивает меховую жилетку.
– Но я так-то тоже на лекциях киснуть одна не собиралась, - она слегка запрокидывает бледное лицо. У подруги еще месяц назад веснушки выделялись, а сейчас даже они потускнели будто бы.
– Блин, - Вика передергивает плечами.
– Холодно.

Согласно киваю.

Осеннее солнце не греет почти, деревья стоят желтые, облетевшие листья устилают землю. Неподалеку две первокурсницы в коротких юбках, валяются на этом красно-желтом ковре из листьев, а третья бегает вокруг них с телефоном.

Устроили фотосессию.

– Ну поехали, - пальцем веду по экрану сотового.
– Тогда подождешь меня в кафе, пока я к папе поднимусь. Там вряд ли надолго, - разворачиваюсь.

Вместе бредем к воротам.

Не успеваю заказать такси, как телефон в ладони вздрагивает вибрацией. На экране высвечивается папин номер, и я, не медля, принимаю вызов.

– Да?

– Алиса, сегодня отбой, - говорит он сухо, не здороваясь.

– Почему?
– останавливаюсь в воротах.

– Перенесли сделку, - тем же деловым тоном поясняет папа, и я невольно представляю, как он сводит густые брови.
– Где ты сегодня ночевала?

– У Вики.

– Ясно.

По этому ответу понимаю, что разговор окончен, не любит папа по телефону отношения выяснять. Он дождется вечера, когда мы встретимся в доме Рождественских, чтобы с толком, с расстановкой, с огоньком отчитать меня.

– До вечера тогда, - обреченно прощаюсь и сбрасываю звонок. Смотрю на Вику - она с недовольным лицом замерла рядом.

Я могу снова напроситься ночевать к ней, либо поехать домой, могу, но не буду - обострять отношения с отцом дальше просто некуда.

Пора что-то решать.

– Девчонки, вы либо туда, либо сюда, - парни-спортсмены с нашего потока постукивают по воротам. Их двое, оба в расстегнутых куртках и толстовках с капюшонами. С придурковатыми улыбками на лицах. Они переглядываются.
– Или айда с нами. Нахрен учебу. Покатаемся.

Вика морщит нос на это щедрое предложение. За рукав куртки тянет меня мимо гогочущих парней. Останавливаемся неподалеку от ворот, под деревом, и Вика достает из сумки пачку сигарет.

– Ну, чего ждешь?
– она щелкает зажигалкой.
– Вызывай такси.

– Похоже, придется все рассказать папе, - смотрю на магазин через дорогу, там на крылечке группа студентов пьет пиво из стеклянных бутылок. Вот везучие, никаких у них забот. Вздыхаю и поворачиваюсь к подруге.
– Сегодня все скажу. Что нас с тобой по ошибке приняли за путан. И двое суток преследовали. Поэтому, я не могу жить в доме Рождественских. И останусь в нашем коттедже, и так будет лучше. И правильнее для всех. А папа если хочет, может жениться, заводить других детей, жить в доме Регины. И все такое.

– Ага, - поддакивает Вика сварливым тоном и выпускает мне в лицо тонкую струйку клубничного дыма.
– А если твой отец спросит версию братьев? Что они ему наболтают? Если он у тебя карточки отберет, машину?

– При чем тут машина и карточки, Вик?
– разгоняю дым.
– Я ему все объясню. Что в сауне оказалась как раз поэтому. Хотела сама зарабатывать деньги. И не зависеть от него.

– И он тебе поверит.

– Да.

– А если братья скажут ему, что ты проститутка - он им морду набьет, всем троим, - Вика хмыкает, и дым вылетает у нее из ноздрей.

Качаю головой.

Я подумать об этом еще не успела. Одна безумная ночь за другой, и эти брюнеты с традициями и испанскими корнями - они на эгоистов похожи, наглецов и грешников, но никак не на мальчишек, которые моему отцу на меня жаловаться будут.

Они взрослые мужчины.

– И тот факт, что я поселилась в их безупречном доме всех троих не устраивает, - вслух заканчиваю свою мысль и утыкаюсь в экран телефона, вызываю такси.
– Если я вернусь в наш с папой коттедж - Рождественские только обрадуются.

– И отец твой обрадуется, Алиса, - кивает Вика и тушит сигарету об черную решетку забора. Кидает бычок в урну.
– После твоей истории про сауну он счастливо вручит тебе ключи и оставит жить одну в вашем доме. Не побоится, что ты начнешь каждый день вечеринки для всего универа закатывать, учебу прогуливать, и трахаться с одногрупниками.

– Фу, Вика, - меня передергивает от ее дурацких предположений, и от ее голоса, она с таким убеждением мне эту картинку рисует, что я против воли представляю реакцию отца…