Молчаливый странник в Лондоне

Герцог сделал несколько критических замечаний в адрес книжной продукции, но мне было бы куда интереснее услышать от него конкретные предложения о том, как найти время для такого вдумчивого чтения, за которое он ратовал. Каждый считает своим долгом сказать, что любит читать, да вот беда: времени нет. А я не перестаю задавать вопрос: «А что, собственно, случилось со временем?» Может быть, все гораздо проще: другие удовольствия пришли на смену некогда вожделенному чтению. Я вполне согласен с логикой герцога, но душа протестует: должно быть время для чтения! Один только заголовок в газете «Ивнинг стандард» «Короткая история на шесть минут» действует мне на нервы, и я уже словно становлюсь частью этого стремительного натиска жизни большого города. Почему только шесть минут? Не пять, не семь? Наверное, нет другого такого глупца, как я, который задавал бы подобный вопрос.

Лондонские издатели ежегодно выпускают тысячи книг. Если регулярно читать ежедневные газеты, создается впечатление, что новые книги выходят в свет каждый день, каждый час и, как знать, может быть, каждые шесть минут. Хотя издатели не стремятся к тому, чтобы их книги появлялись каждые шесть минут, они, возможно, были бы рады, если бы читатели прочли книгу за такое короткое время и купили бы новую. Герцог Кентский не единственный, кто обнаружил, что литература как творчество каждый год сталкивается с возрастающей опасностью утонуть в болоте торгашеского духа. Даже сами издатели чувствуют это. Мой знакомый издатель как-то сказал мне, что его фирма совсем не желает выпускать такое количество книг со столь высокой скоростью, но публика навязывает ей этот стиль. Другой издатель считает, что одна из причин недуга в том, что люди в наше время желают покупать книги не ради чтения, а для того, чтобы сделать подарок. О, теперь я понимаю, почему существует специальная книжная «Рождественская распродажа». Я спросил себя: «Неужели с коммерческой точки зрения выгоднее, чтобы люди покупали книги скорее ради подарка, нежели для чтения?» Кстати, теперь я стал больше понимать условия выпуска книг в Китае в наши дни. В стародавние времена написать книгу было событием, а издать ее – делом чрезвычайной трудности. Когда мы писали, то обязаны были использовать специальный стиль, который синологи называют «китайский письменный язык», он отличается от разговорного языка. Разница заключается не столько в самих словах, сколько в стиле и конструкции предложений. В этом письменном стиле есть неписаное правило: чем короче и выразительнее предложение, тем оно лучше. Всем известно, нужна кропотливая работа, прежде чем вы сможете выразить идею в форме книги. Именно потому, что стиль должен быть сжатым и выразительным для создания даже тонкой книжки требуется много лет. Гонорар за опубликованную работу автор в ту пору не получал а, как правило, издавал ее на свои средства. И наконец, большинству наших почтенных творцов редко удавалось увидеть свою работу в печатном виде. Они были уже слишком стары, и чаще всего китайские книги публиковались потомками или учениками авторов. Но несмотря на столь усложненный издательский процесс, в те далекие дни у нас уже было бесчисленное число книг. Например, «Китайская энциклопедия» состоит из 10-тысяч томов. Но недавно и наш издательский мир вступил в эру коммерциализации, как это случилось во всех других странах. На мой сугубо личный взгляд, мы таким образом втянулись в процесс изменения стиля изложения наших взглядов на бумаге. Теперь мы пишем книги на том же языке, на котором говорим, и употребляем то же количество слов, которое используем в устной речи. Если работу оплачивать по количеству слов, старый китайский стиль письма никогда не будет выгодным. Так что должна настать пора изменений. Если б Китай не находился в состоянии войны, наши издатели выпускали бы такое же количество книг, что и ваши. Должен сказать, что мы понимаем ценность нового письменного стиля, но и не отвергаем старый и думаем, что он во многом должен помочь новоиспеченному. Но вот что странно. Многие синологи считают ниже своего достоинства читать тексты, написанные на разговорном языке, хотя он легче для понимания. Между тем на английском языке мы куда чаще читаем современные тексты, а не те, что написаны на языке Чосера [21] . Синологи же предпочитают оставаться привилегированным сословием, людьми особого склада, гордятся тем, что могут читать «классический китайский». Ах какие мы ни на кого не похожие! Но скажите, что плохого в идее подарить китайскую литературу всему миру?

[21] Джефри Чосер (1340-1400) – английский поэт, творчество которого положило начало реалистической традиции в английской литературе. Его «Кентерберийские рассказы» – один из первых памятников на общеанглийском литературном языке.

«Молодые люди в былые дни не сталкивались с такой мощной сексуальной волной, которая выплеснулась на страницы книг, театральные подмостки, экраны кинотеатров», – заявил английский политик доктор Драммонд Шилс. Я обратил особое внимание на то, что на первое место в списке жертв он поставил книги. Я понимаю чувства доктора Шилса, но все время задаю себе вопрос: а, вообще-то, надо ли обсуждать сексуальную тему? Я приехал в Европу из страны, где в прошлом открытый разговор о сексе был строго запрещен. Видимо, увидев в таком подходе ограниченность, мои лондонские друзья стали укорять меня: «Но ведь это красота, искусство, в конце концов, тема секса интересует людей». В ответ я не говорил ни слова, только кивал головой. Но так хотелось признаться доктору Шилсу, что этот массовый сексуальный психоз, к сожалению, пришел и в мою страну. Он путешествует повсюду, словно хочет контролировать весь мир. Но если он обладает такой властью, почему ему не надо предоставлять страницы книг? Что касается издательского мира Лондона, то меня больше интересует вот что. Издатели, похоже, подстрекают авторов жестко писать об актуальных проблемах, словно они – газетчики, собирающие новости. И будто издатели, писатели и журналисты должны работать в одной связке, дабы угодить публике, алчной до сиюминутного чтения новинок. Например, во время итало-абиссинской войны в течение шести месяцев появилось огромное число книг об Абиссинии и Италии, затем настала пора Испании, Австрии, Китая, Японии, Германии, теперь пришла очередь Чехословакии, Польши. Похоже, что если бы не было такой массы агрессоров, издатели, писатели, журналисты умерли бы от голода. Дует какой-то злой ветер по всему миру, который никому не приносит ничего хорошего. То тут, то там случаются трагические происшествия, аварии, кризисы. По всей видимости, издатели, писатели, журналисты и не мечтают о простой скромной жизни.

Честно говоря, я восторгаюсь лондонскими журналистами. Мне нравятся английские газеты, потому что в них слышатся разные голоса мира. Я особенно благодарен воскресным газетам, которые дают мне духовную пищу в унылые выходные дни. «Почти все в газетах, – говорит Сирил Жоад, зав. кафедрой философии одного из лондонских колледжей, – до определенной степени неправда, какие-то факты опускают, что-то преувеличивают, другое искажают, а некоторые сведения подвергают строгому отбору». Но я думаю, не каждый верит газетам на сто процентов. Все редакторы отлично знают это. Старая китайская мудрость гласит: «Если вы полностью верите тому, о чем пишется в книгах, лучше откажитесь от книг». Современный мир блестяще подтвердил эту стародавнюю мудрость. А вот вам древняя китайская притча:

«Вернувшись домой после трехлетней учебы за границей, уроженец одного из государств эпохи Чжаньго – Борющихся царств (403-221 гг. до н.э.), назвал мать по имени. «После трех лет учебы, – спросила удивленная мать, – почему ты называешь меня по имени, нарушаешь этикет наших предков?» – «На мой взгляд, самая главная добродетель, – ответил сын, – не отличаться от Яо и Шуня [22] (двух мудрейших правителей китайской древности). Их обоих звали по имени. Кроме того, я превыше всего чту Небо и Землю, а их тоже величают по имени. А ты не превосходишь в добродетели Яо и Шуня, а в величии – Вселенную. Поэтому, обращаясь к тебе по имени, я поступаю по справедливости». «Мой дорогой сын, – возразила мать, – ты, конечно, думаешь, что применяешь на практике то, чему тебя научили, но вся беда в том, что делаешь ты это буквально. А я бы хотела, чтобы ты оставил в покое мое имя. Есть определенные принципы, которые упомянуты в книгах, но это не значит, что им надо следовать необдуманно. Так что лучше тебе перестать называть меня по имени».

Этот сын, конечно, полагал что он изучал книги с большим усердием и свидетельствует матери свое нижайшее почтение, но он не предусмотрел ее взгляда на жизнь. Действительно ли книги помогают поведению в жизненных обстоятельствах, а может быть, их полезность целиком зависит от читателя? Хотя люди получают немало разнообразных знаний из книг, сомневаюсь, что многие извлекают из них пользу. Я могу честно сказать, что не так уж много почерпнул из высказываний Платона, Аристотеля или Декарта, когда читал их, потому что не мог отождествить их со средой, в которой обитаю. Точно так же я не уверен, что западный человек осознает многое из мудрости Конфуция (хотя опубликована бездна его изречений), кроме тех избранных, кто специально изучает его идеи. Речь, конечно, идет прежде всего о тех синологах, что преподают взгляды Конфуция подающим надежды студентам. Конфуций говорил: «Если знаешь – говори, что знаешь. Если не знаешь – говори, что не знаешь. Это и есть истинное знание». Многие ли в наше время скажут, что ничего не знают о Китае, если они изучали его?

Но все-таки чтение книг – одна из самым больших радостей в жизни. Некоторые говорят об искусстве чтения. Я мало забочусь об этом, люблю читать ради удовольствия, когда есть время. И мне не столь важно, что читать. Я нахожу любой текст достойным внимания с той или иной точки зрения. Когда я углубляюсь в чтение книги, я забываю о еде, питье, сне. Моя комната в Китае всегда в беспорядке, повсюду – книги. И с членами моей семьи на этот счет у меня бесконечные споры. Однажды я сказал, что хотел бы быть погребенным в книгах. Это случилось, когда вошли слуги и попытались убрать все книги, лежавшие вокруг кровати. В конце концов я получил в семье кличку «книжный червь». Но вот что интересно. Наградив меня этим прозвищем, домашние перестали вмешиваться в стиль моей жизни. Приехав в Лондон, я не изменил своим привычкам: порядка в моей библиотеке не стало больше. Однако мы с горничной отлично понимаем друг друга и оба оказались в выигрыше: она не делает лишнюю работу, а я избавлен от вмешательства. Однажды я также наградил именем «книжный червь» одну мою английскую знакомую, но она была очень недовольна этой кличкой. Вот уж поистине, «то, что для одного пища, для другого – яд». Я таким прозвищем горжусь. Должен сказать, что когда я читаю, то нередко гримасничаю или жестикулирую. А вот лондонцы, как я заметил, когда читают книги в автобусах и поездах, выражают себя как-то странно, абсолютно непохоже на их обычное поведение. Когда я вижу ввалившиеся глаза и две глубокие линии от обеих сторон носа вниз к уголкам рта, то чувствую, что передо мной очень серьезный читатель. Иногда близорукий джентльмен постоянно крутит головой слева направо и читает с помощью маленького увеличительного стекла, которое он подносит близко к книге. В таких случаях я начинаю думать о своих собственных жестах. Когда я читаю китайскую книгу, то двигаю головой вверх-вниз и справа налево, потому что текст напечатан именно так: вертикально справа налево. Моя американская знакомая как-то сказала мне, что западные люди всегда выражают недовольство тем, что китайцы все делают шиворот-навыворот: справа налево, сверху вниз, во всяком случае, когда читают. «Кстати, в английских газетах, – продолжала она, – только главные новости помещаются в центре полосы, и вы можете читать двумя способами – справа налево и слева направо». Интересное наблюдение, не правда ли? Думаю, мы должны величать редакторов этих газет посредниками между Западом и Востоком.

Я крайне редко читаю в общественных местах просто потому, что боюсь не найти места для своей книги. Но чтение время от времени в библиотеке Британского музея доставляет мне истинное удовольствие. Когда я устаю, то, вытянув ноги, смотрю вокруг и наблюдаю за читателями. Впрочем, порой оглянувшись, я не вижу лиц – только лес книг, в котором спрятались посетители. А иногда вижу перед собой лишь ряд розовых «личиков», расположенных в определенном порядке, – это макушки лысых голов. И тогда я думаю: надо почаще приходить сюда и делать наброски будущих рисунков.

Кому-то доставляет радость коллекционировать книги. В Китае почти каждая семья хранит дома какое-то количество книг, считая это знаком причастности к культуре. Последнее время молодые китайцы коллекционируют не только китайские, но и западные книги. Это стало модой. Вот только я не уверен, читали ли их владельцы этих богатых коллекций. Но такая модная комбинация произведений разных культур, на взгляд ее обладателей, должна свидетельствовать не только о высоком культурном уровне, но и о знании иностранных языков. Если кому-нибудь из моих соотечественников представляется случай побывать за границей, то они обычно привозят домой множество книг на языке страны, в которой побывали. Китайцы, временно живущие в Англии, не исключение. Не все из нас хорошо знают Лондон, но адреса книжных магазинов, особенно лавок подержанных книг, мы знаем отлично. В самом большом книжном магазине Лондона «Фойэлз» и в других на Чэринг-Кросс-роуд, а особенно на Каледонском рынке можно частенько увидеть китайцев. Иногда мы платим за перевозку книг больше, чем за сами книги. Я был знаком с соотечественником, который за пять шиллингов купил на рынке такое количество книг, что пришлось нанять такси, чтобы привезти их домой. Я точно знаю также, что многие китайские суда каждый год перевозят контейнеры с английскими книгами в Китай. Компания «Картер Патерсон» может дать точную справку о количестве книг, которые они упаковывают и перевозят. В газете «Дейли геральд» был опубликован любопытный пассаж под заголовком «Старые книги»: «Вчера вечером в кафе «Монико» на ежегодном обеде Ассоциации продавцов букинистических книг, члены которой есть во всех крупных городах мира, царила безрадостная атмосфера, повсеместное ворчание напоминало раскаты грома. Бизнес приходит в упадок, редкую книгу найти все труднее и труднее. Лучшие экземпляры отправляются в Америку. Это какой-то бум…»

Я надеюсь, члены Ассоциации продавцов подержанных книг, если таковая существует, не будут жаловаться на другой бум: худшие экземпляры отправляются в Китай. В конце концов, коллекционировать любые книги – такая радость и нет никакой необходимости покупать дорогие издания. Впрочем, познакомьтесь с еще одной заметкой. Она называется «Клептомания».

«На Чэринг-Кросс-роуд, в лондонском центре книжной торговли, рассказывают, что у тамошних продавцов есть постоянные клиенты, которые приходят ежедневно ровно в час пополудни, читают книги, еще лежащие в коробках за пределами магазина, а в два часа, прежде чем вернуться на работу, загибают уголок недочитанной страницы, а на следующий день в то же время приходят, чтобы продолжить чтение. Продавцы рассказывают также историю о довольно богатом старом джентльмене, у которого была страсть похищения редких экземпляров. Примерно раз в три недели он обходил книжные магазины и из некоторых уносил понравившиеся ему книги. Продавцы знали его и на все исчезнувшие экземпляры отправляли его секретарше счет, который та тотчас же оплачивала. Эта ситуация устраивала обе стороны до тех пор, пока не обнаружилось, что какой-то нечестный продавец стал отправлять счета за книги, которые джентльмен не уносил». Мне нравятся благородные жесты продавцов, которые дают возможность читать книги бесплатно. Случалось, я и сам был таким клиентом, правда эпизодическим. Чаще всего я посещал магазин «Цвимерс».

А все-таки это забавная страсть – воровство книг. В Китае многие страдают этой болезнью, но мы не считаем их ворами. Обычно мы говорим о них как о «людях, которые беззастенчиво уносят книги для своего удобства». Я никогда не слышал о том, чтобы владелец книги назойливо докучал «беззастенчивому господину», хотя его поведение, конечно, раздражало. Случается и такое: люди одалживают книгу, но не торопятся ее вернуть. Мой друг рассказал мне, что сэр Вальтер Скотт никогда не забывал положить на определенное место в своей библиотеке маленькую карточку с такой записью: «Здесь должна стоять книга с таким-то названием, которую одолжил такой-то джентльмен в такой-то день, но еще не вернул». Иногда он приглашал друзей взглянуть на его библиотеку. Среди них были и должники. Но он ничего не комментировал. Намек был и так ясен. Не знаю, правдива ли эта история, но я все-таки сомневаюсь в эффективности метода Вальтера Скотта. В Китае мы неохотно одалживаем книги. Не знаю, как лучше решить эту проблему Может быть, оставить ее на суд психологов и юристов?