Молчание во благо. Том 1

— Это жестоко, но он прав. Якудза из Ямагути-гуми не отпустят никого живым, если вы не будете готовы. Лучше сейчас потеть, чем потом истекать кровью.

— Сэнсей! — выкрикнул кто-то из послушников, голос дрогнул.

Широя вскинула руку, её глаза блеснули раздражением.

— Не ори мне тут! — рявкнула она, топнув ногой. — Это мой шанс перестать тратить на вас свои последние иены!

Мирак усмехнулся, уголок его губ едва дрогнул, но взгляд остался холодным. Он развернулся, бросив мечи в центр зала, и их звон эхом отозвался от стен, как вызов, что никто не посмел отклонить.

Два дня Мирак испытывал членов клана. Он гонял их без отдыха: удары по манекенам — по двадцать раз каждой рукой, стойки с утяжелением — по пять минут без перерыва, спарринги с деревянными мечами, пока палки не трескались в их руках. Циновки покрывались пятнами пота и крови, дыхание сородичей становилось хриплым, а их взгляды — всё мрачнее.

Он заставлял их бить друг друга деревянными мечами, пока не появлялись синяки или порезы, а затем — перевязывать их и продолжать. «В бою нет времени на слабость,» — говорил он.

И пока одни тренировались, другие обсуждали внутреннюю политику, которая не интересовала Масакадо ранее.

— Наследник тренирует наших людей, будто готовит к войне, — шептала пожилая служанка, поправляя поднос с водой для уставших бойцов. Её голос был полон усталой грусти. — Но мне вот что интересно: куда делось проклятое оружие, что было при прошлом главе? Молодому господину оно бы сейчас очень пригодилось.

Молодой парень, чистивший тренировочные мечи, вздохнул, бросив взгляд на зал:

— Да кто же знает… Говорят, старый кузнец забрал их с собой, когда ушёл. После смерти прошлого главы он требовал плату за новые клинки, а Рейдзо только руками разводил — мол, казна пуста. В итоге тот ушёл к Камо, прихватив всё, что не успели спрятать. Ходили слухи, что господин сам отдал часть оружия в залог, чтобы вымолить у них помощь…

Служанка покачала головой, её глаза затуманились:

— Жалко… Эти клинки были гордостью клана. Теперь их, поди, Камо перековали под своих, а мы остались с палками да ржавыми железками.

А по вечерам Мирак сидел за бумагами клана.

Тусклый свет масляной лампы дрожал на стенах библиотеки клана Инумаки, отбрасывая длинные тени на полки с потрёпанными свитками и книгами, многие из которых покрылись пылью от времени. Он сидел за массивным деревянным столом, заваленным бумагами — старыми письмами, картами территорий и отчётами о доходах, что рисовали мрачную картину упадка клана. Его пальцы, всё ещё тонкие после голодания, но уже обретшие твёрдость, перебирали листы с холодной методичностью.

Томоэ стояла в тени у одной из полок, её белые волосы слегка отсвечивались в полумраке, а руки нервно теребили край кимоно. Она наблюдала за братом уже несколько минут, её взгляд был полон тревоги, но она не решалась заговорить. Мирак чувствовал её присутствие, но не поднимал глаз, пока очередной лист не лёг на стопку.

— Томоэ, — позвал он. Сестра вздрогнула, её пальцы сжались сильнее, и она нерешительно шагнула из-за угла полки, приближаясь к столу.

— Да, брат? — её голос был тихим, почти шёпотом, словно она боялась нарушить его сосредоточенность.

Мирак отложил ручку.

— Скажи, — начал он, чуть наклонив голову, — пока ты решаешь мелкие вопросы клана, чем занимается Рейдзо?

Томоэ замялась, её взгляд метнулся к полу, будто она искала ответ в трещинах старых досок.

— Отец? — переспросила она, сделав шаг ближе. — Ну… большую часть времени он разбирается с внутренними делами. Договаривается со специалистами — кузнецами, что могли бы выковать проклятое оружие, хотя пока безуспешно. Ищет ресурсы, торгует, заботится об архитекторах для ремонта особняка… Недавно нанял учителя чайных церемоний, говорит, что это важно для репутации. А вот, недавно, приходили люди клана Камо.

— Зачем?

— Отец пытался заключить сделку, по передаче префектуры Ибараки. Там много промышленных зданий и подпольных сражений, из-за которых возникают неприятные проклятия.

Мирак слегка прищурился, его губы дрогнули в едва заметной усмешке, полной презрения.

— «Он хочет отдать территории, чтобы облегчить давление на клан?»

— И это всё? — спросил он, голос стал острее. — Поднимать положение клана ему в голову не приходит?

Томоэ молчала, её глаза опустились, но она поняла, что брат ждёт ответа. Она покачала головой, а затем, осознав, что он не видит её затылком, тихо сказала:

— Сложно ответить… Он делает что может. А что?

Мирак откинулся на спинку стула, скрестив руки. Его пальцы постучали по рукаву кимоно, словно отмеряя ритм его мыслей.

— Если разобраться, дела клана идут всё хуже, — начал он. — Наши предки были онмёдзи низшего ранга, изгнанники, что служили в забытых провинциях. Техника изгнания голосом дала им силу — они уничтожили мелкие кланы, подчинённые Императору, и захватили их земли. Император не вмешивался — внутренняя борьба считалась делом самих семей. Тогда мы были волками. А теперь? Теперь мы — псы, что грызут объедки, пока Зенины и Камо делят пирог.

Он замолчал, глядя на Томоэ, ожидая её реакции. Она сглотнула, её пальцы напряглись, но она не осмелилась перебить.

— Скажи, — продолжил Мирак, наклоняясь вперёд, — перед кем мне придётся отчитываться, когда я стану главой клана?

Томоэ задумалась, её брови нахмурились, пока она перебирала в уме клановые законы и обычаи.

— Ну… — начала она неуверенно, — дела внутри кланов — это наше личное дело. Старейшины вряд ли позовут тебя к себе, разве что для формальности, и то маловероятно. Но Зенины, Камо или Годзё… Они могут потребовать встречи, чтобы заключить договоры или проверить твою силу.

Мирак кивнул, но его взгляд стал ещё острее.

— Но им можно отказать, — сказал он, и это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, подкреплённое его волей.

— Да, — подтвердила Томоэ, её голос дрогнул. — Но… это рискованно. Они могут воспринять отказ как слабость или угрозу. Зенины особенно…

— Это всё, — перебил её Мирак, его тон стал окончательным. — Можешь идти.

Томоэ замерла, её губы шевельнулись, словно она хотела что-то добавить, но взгляд брата заставил её отступить. Она поклонилась, её движения были быстрыми и нервными, и тихо направилась к выходу. Дверь скрипнула за ней, оставив Мирака в одиночестве среди бумаг и теней.