Молчание
Шрифт:
— Доброе утро, мужики! — поздоровался он, косо взглянув на Николаича, который мыл свою кружку.
Игоревич кивнул. Хмельницкий подошел к нему и пожал руку. Николаич домыл свою кружку и вернулся к столу, молча пожал руку Иван Сергеевича и сел на стул.
— Ну как ты, Николаич? — спросил Хмельницкий.
Николаич непонимающим и немножко встревоженным взглядом посмотрел на Хмельницкого.
— Нормально, а что?
Хмельницкий осторожно взглянул в глаза начальника мастерской и ничего не ответил. Николаич весь съежился и проглотил ком, подступивший к горлу.
Хмельницкий
— Да, нет… ничего, — ответил он и заговорил о насущном. — Так, мужики, молодцы, что все здесь взяли в свои руки. Вот для чего я сюда пришел: считаю необходимым увеличить объем порций в два раза. Продуктов у нас для этого хватает, и мы можем себе это позволить.
Игоревич удивленно взглянул на Хмельницкого. Затем на Николаича. Он попытался понять по его лицу, что тот про это думает.
Но на лице Николаича не было видно никакой реакции, такое ощущение, что он слова Хмельницкого пропустил мимо ушей, думая о чем-то своем.
— А зачем в два раза больше? — поинтересовался Игоревич.
— Это психологический прием, — пояснил Хмельницкий. — Сейчас все люди в больнице находятся на грани отчаяния, и увеличением пайки мы поднимем их дух, вызовем хоть какие-то позитивные эмоции.
— Тогда нам нужны помощники, — заявил Николаич, а затем поинтересовался. — Кстати, Иван Сергеевич, вы не знаете, куда подевались все работники кухни?
— Куда все подевались, я не знаю, — ответил главврач как-то заторможено, было видно, что на этот вопрос ему не очень хочется отвечать.
Николаич взглянул прямо в глаза Хмельницкого.
— Ну, хоть, про кого-то что-нибудь знаете?
Хмельницкий нервно обвел языком сухие губы. В глазах Николаича сверкнули непрошенные слезы.
— Иван Сергеевич, ну не молчите! — взмолился он. — Я чувствую, что вы что-то знаете!
Хмельницкий с выражением страдания на лице кивнул.
— По правде говоря, я думал, что ты уже в курсе. И потому, как только сюда зашел, сразу у тебя спросил: «Как ты»?
Николаев вместе с Аленой совершали обход своего отделения. Из-под дверей палат выползали беловато-красноватые червячки, похожие на опарышей, и серые жучки, по форме похожие на божью коровку. Под ногами хрустели ползучие твари. Вокруг обуви растекалась желтая слизь.
Павел Петрович поднял ногу, чтобы сделать очередной шаг, и слизь соплями повисла на подошве. Он открыл дверь палаты и заглянул внутрь, затем подошел к следующей и сделал то же самое.
Николаев заглянул практически во все палаты.
— Я не понимаю, — сказал он Алене, — куда подевалось процентов двадцать моих больных? Неужели они просто взяли и ушли из отделения? Дверь же была закрыта на замок…
Сергей Ветров стоял напротив своего отряда и, держа на плече согнутую в виде кочерги арматуру, внимательно оглядывал каждого бойца.
Психоза не выдержал молчаливого осмотра и нетерпеливо топнул ногой.
— Серега, пошли уже ловить зверя этого. Время тикает как-никак…
Сергей бросил осуждающий взгляд на Психозу и заговорил:
— Я призываю всех вас быть предельно осторожными. Только вчера я обрадовался, что
у нас нет никаких потерь и — на тебе! — тут же ослепли два наших бойца и Вадим, тот самый парень, что рассказал нам про «Зверя».— Это судьба, — вставил свои две копейки Психоза. — С этим ничего не поделаешь.
— Если честно, мы совершенно не знаем, на что способен наш противник, — сказал Сергей.
Отряд в ответ на эту реплику зашумел.
— Но и наших способностей они недооценили, — закричал Макето.
— Это точно, — поддержал его Шурик.
Капрон, негодуя, зарычал. Он шагнул вперед и взглянул на расшумевшихся товарищей.
— Цыц, всем! — гаркнул он. — Сергей дело говорит!
Сергей благодарно кивнул.
— Спасибо, Капрон, — произнес он и продолжил свою речь. — С каждым днем в этой больнице становится все меньше и меньше живых людей, а это значит, что с каждой потерянной жизнью наши силы уменьшаются. Скоро может случиться так, что сил наших будет недостаточно, чтобы противостоять всему тому, что здесь творится.
Сергей замолчал на секунду. Все его бойцы, молча, с серьезными выражениями на лицах, смотрели на него.
— Короче, не расслабляемся и не теряем бдительность, — подвел итог он. — И еще, нужно, чтоб кто-то остался тут в мастерских и присмотрел за теми, кто ослеп. Их тоже оставлять одних неправильно как-то.
— Пускай остаются все девушки, — внес свое предложение Капрон. — Мы справимся без них.
Оля тут же выскочила вперед и кинула умоляющий взгляд на Сергея.
— Нет, я не останусь! — закричала она. — Я пойду со всеми!
Сергей улыбнулся ей.
— С теми, кто ослеп, останутся Тамара и Полина, — решил он. — Остальным нечего сидеть тут без дела.
Затем Сергей обратился к Жоре.
— Ну давай, друг, показывай нам дорогу.
Жора выпятил грудь и рассек воздух согнутой арматурой.
— Да! Без меня вы никто и звать вас никак, — заорал он, довольный тем, что все на него обратили внимание. — Я, может, последняя надежда человечества!
Хмельницкий опустил руку на плечо Николаича.
— Мне очень жаль, Николаич, Варвара твоя вчера умерла. Ее сожрали изнутри ползучие твари. Когда она пришла за помощью в отделение хирургии, было уже поздно что-либо предпринимать.
Игоревич, переживая за друга всем сердцем, вскочил из-за стола.
— Вы точно уверены, что это была Варвара? — спросил он.
Хмельницкий с презрением взглянул на Игоревича.
— Что я, Варвару не знаю? Какие-то вы очень глупые вопросы задаете.
Николаич зажал рукой рот и застонал. Он отчаянно замотал головой, мол, это неправда, такого не могло случиться.
Хмельницкий отвернулся от Николаича.
— Прости, Николаич, что я тебе так поздно об этом рассказал.
Раздавленный горем Николаич смотрел на спину Хмельницкого, шедшего к двери.
— Я хочу видеть ее тело, — закричал он.
Хмельницкий остановился и обернулся.
— Прости, Николаич, но это невозможно. Ее тело выбросили через окно, как и тела других людей, погибших от этой неизлечимой заразы.
Николаича всего передернуло, и он, вскочив со стула, сорвался на крик: