Молчи, терпи

– Чего подождешь? – с неприкрытым раздражением поинтересовался юноша.

– Пока Эль… Пока Ее Высочество очнется ото сна, – ответил Бертрам, сохраняя спокойствие.

– Неужели Катерина разрешила тебе погулять, как послушному мальчику? Можешь идти, Бертрам.

– Ты не единственный, кто волнуется о судьбе королевы.

Пожалуй.

Подданные ведь тоже должны волноваться о своей госпоже. Они рискуют потерять свою королеву и место, которое их страна занимает в международной нише, рискуют потеряться в бесконечном списке стран, лишившихся последней надежды, потерявших всякий смысл существования. Крепкое фамильное древо – вот, что во многом показывает величину королевского рода… И если сейчас одна из главных ветвей упадет, не даст новых отростков…

– Чудесно, – буркнул юноша.

Как бы Джеку ни хотелось остановиться и ударить брата, прогнать его прочь… Это невозможно. Невозможно невежливо. Если Эльза узнает о том, как опрометчиво поступил ее муж, обязательно одарит Джека самым холодным своим взглядом. Не то чтобы ему не нравилось, как она мила во время обиды, но… Чувствовать вину еще сильнее ему совершенно не хотелось.

– Пошли, – уже тише сказал он.

И Владимир ушел. Он кротко кивнул лекарю, что болтал с ним о здоровье госпожи, о супружеской неверности и заболеваниях, что были ее следствием, и пустился следом, отставая на пару шагов. Таков уж удел слуг – отставать. Хоть на пару шагов… Владимир поднимался по лестнице, держа руки за спиной. Он боялся, что ступени станут ледяными, и вмиг обрушатся, или же ноги его соскользнут с одной из них, и кости переломаются, встретившись с холодным полом.

Джексон держался за перила, он вцепился в них с небывалой силой. Выбросить бы брата из головы, или из окна, с балкона… С чего нужно начать приготовления к коронации? Откуда он может знать? И почему эхо шагов вдруг стало казаться Джеку таким отвратительным? Почему он не может вот так просто изгнать из замка гостей, которых никто не ждал?

– Господин… Моя жена приедет на следующей неделе, – робко заявил Владимир. – И я хотел узнать насчет…

– Жилья.

Джек вспомнил.

И память его провернула прекрасную аферу. Мысли об Эльзе отошли на второй план, и глубокий и долгий ночной разговор со слугой воскрес в голове юноши. Владимир знал, что сейчас его господину лучше будет отвлечься, и выбрал удачную тему для «делового» разговора.

– Да, я обсуждал это с Эльзой. Ты можешь поселиться в замке, вместе с семьей…

Джек заметил недовольство во взгляде Владимира.

– Но ты, конечно, не в восторге от этой идеи. Тогда… Можно будет организовать домик в поселке для жены и в замке для тебя, если хочешь, – обнадеживающе произнес Джек, понимая интересы слуги.

Бертрам вновь всплыл в памяти Джека. Ублюдок. И как он смел спуститься, чтобы навестить Эльзу на ее больничной койке? В конце концов… Кто она ему? Только жена брата, дальняя родственница. Джек всегда понимал, что не имеет никакого права вот так просто навещать Катерину наедине, он осторожничал, не делал резких движений, стараясь держать определенную дистанцию, а Бертрам все не откладывает свои гнусные мечты в ящик с несбыточными надеждами.

Гадкая семейка. Отвратительные люди… Джек отвлекся, проходя по коридору. Он миновал пару дверей и остановился у одной, обернувшись назад. Владимир замер в паре шагов от него, гордо вздернув покатый кругленький подбородок. Его темные глаза пристально следили за своим правителем.

– Принцесса Анна…

– Да, ее дверь, господин, – ответил Владимир, кивнув.

– Жди.

И он остановился, чтобы ждать.

Белая дверь, разрисованная яркими розовыми цветами, скрипнула. Джек коротко постучался, прежде чем отворить ее и пройти. Анна и Кристофф – птицы ранние. Их семейство всегда просыпалось пораньше, совершало недолгую прогулку в красивом королевском саду и возвращалось в комнату, чтобы позавтракать. Надо думать, что этой ночью они и вовсе не спали.

И точно. Принцесса Анна стояла у окна, рассматривая тянущуюся вдоль деревьев дорожку. Кристофф стоял рядом с ней. Он также холодно смотрел в окно, разглядывая даль, он – великан, охраняющий фею в жаркий летний денек. Когда девушка обернулась, чтобы рассмотреть гостя, Джек заметил глубокие серые тени под ее ясными глазами. Что-то изменилось в вечно смеющемся лице, и взгляд этот, обычно полный надежды, ныне нагонял тоску.

Принц Кристофф поклонился вошедшему, и Джек сделал то же в ответ. Видно было, как новоиспеченный принц старается быть вежливым и приличным. Достаточно, чтобы входить в высшее общество. Тишина, висевшая в комнате, должно быть, длилась слишком долго. Она окрепла и плотно обвилась вокруг тел всех присутствующих, не собираясь отступать. Анна мягко коснулась собственного горла, чуть откашлялась, прежде чем поздороваться.

– С Эльзой…

– Будет жить, – обнадеживающе ответил Джек. – Боюсь… О нас она беспокоится сильнее, чем о себе.

Анна глянула на своего мужа, мученически вздернув подбородок. Кристофф поднялся, чтобы поддержать ее, не дать упасть. Должно быть, принцесса чувствовала чудовищную слабость и усталость. Девушка уцепилась за руку супруга и кротко улыбнулась Джеку, вежливо извиняясь. Ее слегка бледноватые губы дрогнули, искривились и стали вдруг такими странными…

– Вам бы навестить ее позже, – заметил юноша. – Не сейчас.

– Да, мы хотели дать ей минутку покоя, – произнес Кристофф, чуть смущаясь.

Говорил редко и понемногу, и для аристократа эта привычка была крайне полезной. Джек поджал губы, глядя на обеспокоенную Анну. Пальцы ее трогали тонкую цепочку на шее, комкали звенья. Принцесса улыбалась, но нервно, неправильно. Так, как никогда не улыбалась прежде.