Монарх V

Я закрыл глаза, сосредоточившись на ритуале. Каждое слово, каждый жест был частью великого замысла. Я чувствовал, как магия пульсирует в моих жилах, как она сплетается с энергией земли, воздуха, огня, воды, жизни и смерти.

— Защита будет нерушимой, но все имеет свой срок… — прошептал я, и мои слова стали эхом, разнёсшимся по всему миру. — Несколько лет я выиграю…

Но именно в этот момент я почувствовал его. Тьма, холодная и безжалостная, проникла в моё сознание. Я открыл глаза и увидел Греймдара. Первого.

— Так это все-таки ты? — его голос звучал, как скрежет металла, — Ты думаешь, что можешь остановить нас?

Я не ответил. У меня не было времени на слова. Мои руки продолжали двигаться, сплетая последние нити защиты.

— Ты — ошибка, — продолжал он, его тени протянулись ко мне, как щупальца. — Мы создали этот мир когда-то, и мы уничтожим его. Мы выпьем его досуха…

Я почувствовал, как его магия пытается разорвать мою, как она бьётся о барьер, который я создаю. Но я знал, что должен закончить.

— Защита… — я произнёс последнее слово, и мир вокруг меня взорвался светом.

Я чувствовал, как защита смыкалась над миром, словно стальные кольца доспехов. Но холодное дыхание на затылке заставило меня обернуться. Греймдар не исчез. Он стоял там, где секунду назад была пустота, его фигура — воплощение древнего хаоса, не тронутого временем. Высокий, с лицом, высеченным из мрамора и льда, он улыбался, словно я только что развлек его жалкой попыткой.

— Милая игрушка, Десница, — его голос звучал как скрежет лезвия по камню. — Но правила игры устанавливаю здесь Я!

Он щелкнул пальцами, и пространство за его спиной разорвалось. Из черных порталов, похожих на зияющие раны, вышли они. Императоры.

Вожди империй, чьи имена я слышал лишь в легендах. Король Франции в латах, усыпанных лилиями из черного золота. Император Поднебесной в шелках, затканных драконами, пожирающими собственные хвосты. Шапка Мономаха на мертвенно-бледном лице правителя былой династии, чьи глаза светились зеленым, как болотные огни. И среди них — Осман Гази Седьмой, турецкий султан, чей ятаган был выкован из солнечного затмения. Все, кроме правителя Турции, были ожившими мертвецами, каждый из них находился на вершине магического искусства.

— Ты думал, что твоя защита остановит нас?- Греймдар сделал шаг вперед, и земля под его ногами обратилась в пепел. — Мы — те, кто дал народам их королей. Кто вдохнул в них жажду власти.

Осман вышел из строя, он поднял ятаган, и его клинок завыл, как тысяча джиннов, заточенных в сталь.

— Турецкая империя признает лишь одного бога — прорычал он, и в его голосе смешались ярость и восторг.

Я сжал кулаки, чувствуя, как магия защиты пульсирует в жилах. Мои союзники — охотники, монстры, солдаты — сомкнули ряды. Армия Греймдара против нашей. Боги против тех, кто осмелился им противостоять.

— Осман, — я встретил взгляд султана, пытаясь найти в нем хоть искру человечности. — Ты продал свой народ ради прихоти Первых?

Он рассмеялся, и эхо его смеха разнеслось по полю, заставляя трескаться камни.

— Народ?- султан провел рукой по лезвию, и кровь — густая, черная — сочилась из его ладони, питая клинок. — Народы горят. Империи падают. Вечна только сила… а ее дарует он.

Греймдар поднял руку, и императоры синхронно обнажили оружие. Королевские мечи, императорские алебарды, ятаганы — все они светились магией, украденной у миров, которые Первые давно поглотили.

— Умри красиво, Долгорукий, — прошипел Греймдар. — Это последняя милость, которую я тебе оставлю.

— Мы не просим милости, — я выдохнул, и шесть стихий взорвались во мне, сплетаясь в плащ из молний и звездной пыли. — Посмотрим, чья возьмет!

Первыми атаковали императоры.

Осман ринулся вперед, его ятаган разрезал пространство, оставляя за собой трещины реальности. Я парировал удар ладонью, обернутой в пламя, и клинок взвыл от боли.

— Ты слаб! — рыкнул султан, но в его глазах мелькнул страх, когда моя вторая рука впилась ему в горло, сжимая магией жизни.

— А ты — пешка, — прошипел я, чувствуя, как его агония питает мою ярость.

Но времени на триумф не было. Бывший король Франции обрушил на меня ливень черных роз, каждая — бомба из проклятого железа. Император Поднебесной выпустил драконов, сплетенных из тумана и яда.

— Держись! — крикнула Анастасия где-то справа, отбиваясь от мертвого царя в шапке Мономаха, чьи пальцы превращались в корни, жаждущие крови.

Я отшвырнул Османа, развернулся к Греймдару, но он уже был рядом. Его клинок, длинный и изогнутый, как насмешка, вонзился мне в бок. Боль была леденящей, чуждой — будто сама пустота пожирала плоть.

— Урок окончен, — прошептал он, прижимаясь губами к моему уху. — Сдавайся.

Я схватил его за запястье, чувствуя, как магия защиты — та самая, что должна была спасти мир — рвется из меня, как вода из треснувшего кувшина.

— Пошел ты, муд…

И тогда я сделал то, на что никто не мог рассчитывать.

Принудительное перемещение в Домен

Холод Домена впился в кожу тысячами игл. Воздух густел расплавленным серебром, обжигая легкие с каждым вдохом. Земля под ногами пульсировала в такт моему сердцу, трещины-вены светились звездной росой. Над головой в черном небе мерцало созвездие — оскал моей божественной сущности из семи лезвий.

Греймдар материализовался рядом, обернутый искаженным пространством. Его защитные чары рассыпались алмазной пылью, едва коснувшись здешнего воздуха.

— Сириус… Эридан… — его шепот оставил ожоги на моей коже. Глаза Первого расширились, узнав узоры этого мира — те самые, что когда-то носил на теле убитый ими Монарх.

Я шагнул вперед. Земля вздыбилась, сбив врага с ног.

— Здесь каждая песчинка — моя воля. — щелчок пальцами, и плащ Греймдара вспыхнул огнем. — Твое пространство здесь гниет.

Он взревел, выпустив спирали искаженной реальности. Взмах руки и щупальца застыли хрусталем. Еще жест и осколки вонзились в его лицо. Сапфировая кровь стекала по щеке.

— Вор! — сипел он, поднимаясь. — Как ты выжил?

— Настоящие императоры, как и империи, никогда не умирают. — я сжал ладонь и хруст ребер Греймдара отозвался мелодией. — Они лишь засыпают и пробуждаются вновь.

Его проклятие-дым растворилось в воздухе Домена. Никчемные попытки… Я наклонился к поверженному: