Моника 2 часть
Шрифт:
– Мой Ренато, ты единственный мужчина, которого я люблю! Из-за тебя я была способна на все… Пожертвовала сестрой, повергла в отчаяние мать, лгала, клеветала, была эгоисткой, жестокой, бесчеловечной; чтобы только сохранить твою любовь, защитить твою жизнь, чтобы не пролилась твоя кровь… Я хотела спасти тебя, пусть даже мир пошел на дно!
– Спасти меня… спасти меня… – презрительно отозвался Ренато с бесконечной болью.
– Ты бы не позволил. Ты сомневался, думал обо мне самое худшее, превращая нашу жизнь в ад. Отвергал и проклинал сына, которого я ношу, и пусть даже это жестокая правда, но я должна была тебе рассказать о ней, вложить правду тебе в руки… Я заслуживаю все, знаю: ненависть
Она встала на колени, опустила голову в сложенные руки и стояла неподвижно, нерешительно ожидая от Ренато слов, которые решат ее судьбу. Но Ренато не подошел к ней, не поднял с пола, не сжал в объятиях, а лишь посмотрел по сторонам сумасшедшими глазами, и наконец, крикнул в полумраке:
– Эстебан… быстро, оседлай мне лошадь!
– Ренато, куда ты? – испугалась Айме.
– Куда еще, как не искать наших матерей? Я знаю, что они в Сен-Пьере, пошли к губернатору просить задержать корабль… Уверен, они всеми силами борются, чтобы спасти Монику, делая это за моей спиной, считая ее виновной, как и я до недавнего момента, считая, что ставят ее жизнь выше твоей, так щепетильны, потому что боятся скандала или, может быть, моей жестокости. Но все изменится. Теперь я, я остановлю этот корабль. Я верну Монику и будь что будет…
10.
– Это серный холм… Бримстоун Хилл, как говорят британцы. В этой старой крепости происходили великие битвы… Чуть дальше городка Бастера есть другой развалившийся Форт, такой же значимый, как и этот: Форт Тайсон…
Хуан протянул руку, указывая вдаль на ржавую зубчатую стену, где заканчивались старые площадки древнего Форта на серном холме… Они стояли на земле Сент-Кристофер, одном из тех вулканических островов с высокими горами, густыми плодородными лесами, величественными скалистыми склонами и пустынными пляжами; новые уголки райской земли и моря все больше и больше открывались глазам Моники, сначала с удивлением, а теперь почти с восторгом…
Хуан нес ее на руках, и она слушала его теплый голос, чувствовала, что время течет нежно, словно бриз, который трепет ее золотые волосы, такие же мягкие, как море, которое расстелилось там внизу, у светлого пляжа, платком из пены…
– Когда проголодаешься, пойдем и пообедаем. Рядом с теми пальмами нас не ждет жареное мясо. Нарядно одетые члены команды попросили оказать им честь сесть с нами за стол. Они обожают тебя, смотрят, как за утреннюю звезду. Они хотят оказать тебе внимание. Кто-то был в Чарльз Таун и отыскал вино, сладости и другие деликатесы. Они будут счастливы, если мы окажем им внимание.
– Они делают меня такой счастливой, показывая мне свое внимание… которое я ничем не заслужила…
– Возможно ты не сделала того, о чем думаешь. Наша жизнь изменилась, чтобы сделаться наконец-то лучше.
– Для вас тоже, Хуан?
– В первую очередь, моя жизнь изменилась… Если ты снова что-то вспомнила, лучше не говори. Сегодня я не хочу загружать голову, не хочу вспоминать прошлое, ни далекое, ни близкое. Двадцать четыре часа в Сент-Кристофер – единственная наша задача. Ты рада?
Он улыбнулся, глядя в ее светлые глаза, но она не ответила, потому что голос ее не слушался… Она почувствовала овладевшее ей глубокое и горячее волнение, она думала, что живет во сне и видит другую жизнь…
Хуан не мог больше сдерживаться, спросил робко и сбивчиво: – Тебе нехорошо Моника, да?
– Не знаю, как назвать это чувство, Хуан… Почти… я почти счастлива.
Хуан выпрямился, откинув голову. Он едва мог поверить
тому, что слышит. Это странное слово, которое едва чувствуется в их беспокойных и измученных жизнях, действительно ли оно? Счастье… Моника сказала счастье… Он подумал, что спит и посмотрел по сторонам… Ну да… Это говорила она, а он стоял напротив, под небесами, перед морем, которые теперь казались другими, словно их позолотил особенный и лучезарный свет … Она снова покраснела, почувствовав, как зарделись щеки, словно цветок, у нее не было слов. Робко она протянула руку, которую он взял в свои ладони; без единого слова они спустились по узкой лестнице, пока их сердца бились в одном ритме…– Благодарю вас, губернатор, что немедленно меня приняли.
– Проходите, мой молодой друг, проходите и сделайте одолжение, присаживайтесь. – Изящный и дружелюбный губернатор Мартиники протянул руку, указывая на ближайшее сиденье у просторного стола. Было более двух часов ночи и морской воздух из открытых окон шевелил кружевные занавески. – Полагаю, вы приехали с той же несчастной проблемой, с которой донья София почтила меня своим присутствием.
– Действительно, губернатор. У меня нет полной уверенности, но все указывает на то, что речь идет о том же. Я знаю, что моя мать имела особую настойчивость…
– Я уважаю это, не знаю, что вам сказать мой молодой друг. Донья София хотела, и в то же время не хотела задерживать Люцифер. Думаю, она боролась между двух чувств. Она хотела, чтобы мы помогли ее протеже, сеньоре де Мольнар… которая отчаянно упорствовала в освобождении дочери. С другой стороны, думаю, ваша мама не без оснований боится скандала, Ренато.
– А я не боюсь скандала и кого бы то ни было!
– Этим поведением нельзя хвалиться. Мы живем среди других, мнение остальных может быть решающим, а такое имя, как у вас…
Он замолк, разглядывая лицо Ренато, суровое, напряженное, увлеченное жестокой борьбой с самим собой. Как потрясающе он изменился со времени своей свадьбы! Он казался постаревшим на десять лет. Его выражение было одновременно болезненным и свирепым, а в словах было что-то резкое, нетерпеливое, почти режущее:
– Губернатор, я пришел просить справедливости.
– Я должен сначала сказать вам то, что уже сказал сеньоре де Мольнар. Есть справедливость законная и справедливость моральная. Не всегда можно сделать второе на первом. Законно я не имею никаких прав арестовывать Хуана Дьявола. Из-за этого, со всей болью в душе, я должен отказать в просьбе сеньоры де Мольнар. Я не должен, не могу арестовать Хуана за то, что он законно женился и увез жену на собственном корабле…
– Но можно вернуть в Сен-Пьер корабль, который незаконно покинул порт. Можно задержать человека, чья персона и собственность заложена за заявленные и доказанные долги. Есть гора законных бумаг, где его можно обвинить за учиненную потасовку, непочтительность к властям и ранение человека, который полностью на вылечился.
– Этот человек получил компенсацию наличными. Кто-то заплатил за Хуана Дьявола, поручился за него, чтобы вытащить на свободу. Вы можете проверить архивы порта, а этот кто-то…
– Этот кто-то – я. Губернатор, скажу ясно, без всяких экивоков… Я пришел сюда, чтобы поставить вещи на свои места. Я был его поручителем, я пришел вернуть поручительство, и потребую, чтобы процесс немедленно привели в действие.
– Чтобы приговорить без его присутствия и без суда…? Это невероятно, и осмелюсь сказать больше: это бесчеловечно. Вы должны предоставить подписанное заявление, что берете все под свою ответственность…
– Я подпишу заявление, приму всю ответственность. Вы можете проинформировать острова. Отнесите на мой счет все необходимое расследование.