Моника 2 часть
Шрифт:
– Представляю его ужасное детство. Зная это, можно легко простить ему грубость и недостатки!
– По многим причинам твоя мать боялась, что знание всего этого обезоружит тебя перед Хуаном и отнимет волю защищаться.
– Вы считаете, Хуан настроен против меня?
– Я так не думаю, но у твоей матери есть причина бояться. Даже не хочется думать, что она скажет, узнав об этом.
– Сначала я поговорю с ним, и, возможно, вы оба с удивлением отметите, что ошиблись. Иногда душа знает больше разума. Хуан не сможет меня ненавидеть, если я отнесусь к нему по-братски и великодушно предложу ему то, чего он даже не просил.
– Не впадай в безумное
– Не верю. Моя мать более великодушна. Джина Бертолоци уже мертва.
– Есть ненависть, не утихающая даже со смертью. Есть такая враждебность и ревность, о которой ты и понятия не имеешь. Ты никогда не страдал, Ренато, и не можешь понять горе, боль, отчаяние, какое порой испытывает душа. Ты не можешь судить, ведь до сегодняшнего дня ты шел по жизни, как по дороге из роз.
– Возможно, именно по этой причине я понимаю и сочувствую страдальцам, а Хуану в первую очередь. Я прикажу найти его, Ноэль, чтобы поговорить по-братски. Чтобы сказать…
– Уверен, он это знает.
– Но думает, что мне все равно. Или хуже того, верит, что я бесчувственный эгоист. Пусть он знает, что я готов исправить ошибку, что мир не так плох, как он думает.
– И не так хорош, как ты думаешь, Ренато. Дай ему уехать, это главное желание твоей матери!
– До сих пор в этом доме исполнялись все желания матери, даже самые несправедливые. Один раз я воспротивлюсь, и надеюсь, что ее противодействие не окажется чрезмерным.
Ренато подошел к стене и позвонил в колокольчик, а удивленный Ноэль спросил:
– Что ты делаешь, сынок?
– Позову слугу, чтобы отыскал Хуана. Я ждал этого пятнадцать лет.
– А если Хуан не заслуживает твоего великодушия, Ренато? Если не способен даже понять этого? Если ответит на твою добрую волю насмешкой, презрением или горькой неблагодарностью?
– Тогда я решу, что он не виноват, а его превратили в отверженного те, кто все отобрал. Мой добрый Ноэль, отбросьте сомнения и колебания. Нет другого пути, именно это мне подсказывает совесть. – Скромные стуки в дверь его прервали, он пригласил: – Проходи, да, Луис, это я позвал. Пойди поищи сеньора Хуана в усадьбе, скажи, что я жду его в кабинете, потому что мне срочно нужно поговорить с ним. Пусть поторопится и не задерживается, ты тоже поторопись.
2.
– Что это, дядя Баутиста?
– Это? Луис поскакал галопом на сахарный завод. Попросил лучшего коня, так как должен по приказу хозяина отыскать Хуана Дьявола.
– Стало быть, послали за Хуаном Дьяволом.
– Да, хозяин срочно хочет поговорить. Посмотрим, какой подарок предложат этому негодному попрошайке.
У входа в левое крыло, где начинались коридоры, Баутиста дал волю злобе и досаде. Только сейчас он вышел из конюшни, где выполнял последний приказ Софии. Небритый, со взъерошенными волосами, с покрытыми грязью высокими сапогами; только хлыст в руке напоминал о нем, как о бывшем всесильном управляющем Кампо Реаль. Рядом стояла Янина, следившая за внутренней жизнью дома и внимательная к малейшему шуму. Она проговорила задумчиво:
– Ноэль и донья София хотят, чтобы Хуан навсегда исчез; но кое-кто не хочет.
– О ком ты говоришь?
– Увидишь, все увидят. Говорю же, наберись терпения. Успокойся, дядя.
– Тебе меня не успокоить. У меня кровь закипает от увиденного.
В этом доме я хуже пса, но первый слуга, который опять мне погано ответит, получит от меня, пусть даже меня потом уволят.– Замолчи. Тихо. Видишь?
– Вижу сеньору Айме в окне.
– Она выглядывает из окна весь день, а Ана без конца заходит и выходит. Она ее доверенная служанка. Уверена, та поручает ей самые сокровенные приказы. О, смотри! Ана опять вышла. Кое-что случится ночью, и похоже я знаю, что именно.
– Что за чушь?
– Потише, Ана подходит, нет, пошла в другой двор. Я пойду за ней. Что-то случится ночью.
Она бросилась вслед за Аной. Встревоженный Баутиста последовал за ней. Рядом стояла большая двуколка, готовая направиться к заводу. К ней шла Ана, и тут его лицо исказилось злобой, он возмутился:
– Куда идет эта дура? Эта повозка ездит на завод.
– Естественно. Ана пошла искать Хуана Дьявола, у нее задание доставить послание от Айме де Мольнар, я уверена.
– Она никуда не поедет, потому что не поднимется туда. Женщинам запрещено ездить на завод в повозке. Я главный в конюшне, донья София вчера меня назначила, и давно уже хотел отыграться на ком-нибудь. – Он быстро направился к Ане, и крикнул с бешеной угрозой: – А ну выходи из повозки, вон оттуда! Спускайся или я выволоку тебя, воровка!
– Я не воровка и не слезу! Я должна поехать на завод.
– Что значит не слезешь? Полетишь оттуда вверх ногами.
– Эстебан отвезет меня, сеньора приказала, – сопротивлялась Ана, отбиваясь от Баутисты, и взволнованно крикнула: – Эстебан, Эстебан!
– Я сказал, что женщины не ездят на завод, – властно подчеркнул Баутиста, вцепившись в служанку-метиску. – Эстебан, проклятый осел. Возьми вожжи и проваливай отсюда. Проваливай, или пожалеешь! Уходи!
Баутиста хлестнул лошадей и те испуганно двинулись с места; Эстебан едва успел ухватиться за вожжи. И как тряпку, отшвырнув служанку Айме подальше, он взревел:
– Пусть запомнят, что я все еще приказываю в конюшне!
– Ана, Ана! Дядя Баутиста! – крикнула Янина, бежавшая во весь дух. – Посмотри на нее. Лежит, как мертвая. Она ударилась головой, когда свалилась!
– Пусть окочурится! Меня это не волнует. Она притворяется! Проклятая сука! Я ухожу не потому, что пнул, а потому что не покончил с ней.
Баутиста повернулся к повозке. В темноте повозка удалялась по дороге. Янина нервно потрогала холодное и пепельное лицо Аны, затрясла и настойчиво позвала:
– Ана, Ана! Ничего! Она не притворяется. Открой глаза, ай, Иисус! Ана!
Дрожа от страха увидеть Ренато или кого угодно, кто может ему сообщить, не решаясь позвать на помощь, Янина подняла голову Аны и попыталась отыскать признаки жизни. Наконец, расстегнула корсаж, оголяя грудь, и услышала слабое биение сердца. Случайно она натолкнулась на белый конверт. Слабый свет фонаря конюшен осветил его, и поднявшись, она быстро спрятала его у себя, задыхаясь от волнения. Послышались шаги и знакомый голос спросил:
– Что случилось? Что за голоса? – Янина спряталась в тени, дабы в освещенном коридоре не столкнуться с фигурой в конюшне. Не получив ответа, голос упорно звал: – Кто там? Кто это? Ана!
Изумленная сеньора Д'Отремон склонилась над обморочным телом Аны. Быстро и незаметно Янина удалилась, а голос Софии продолжал настойчиво звать:
– Янина, Янина, Эстебан, Эстебан!
– Донья София, – приближаясь, воскликнула испуганная Айме. Тут она с ужасом узнала неподвижную фигуру на земле и крикнула: – О, Ана! Что случилось? Что произошло?