Моника 2 часть

– Как? Что? – горестно удивилась Янина. – Вы прогоняете нас, крестная?

– Зачем произносить такие некрасивые и неправильные слова? Нет, Янина. Твой дядя вернется во Францию и будет порядочно его проводить. Как тебе мысль попутешествовать по Европе?

– Я хочу находиться рядом с вами, крестная, и мне больше ничего не надо.

– Я ждала такого ответа. Я благодарна тебе, но ты так думаешь поначалу. Постепенно мысль о поездке станет занимать тебя все больше. Я буду тосковать по тебе, для меня это настоящая жертва.

– Вы считаете, сеньор Ренато не хочет видеть меня, правда?

– По крайней мере, лучше на время предотвратить возможность видеть Баутисту. А ты напоминаешь о нем. Пойми, оставить Баутисту – против желания моего сына. В ближайшие дни я надеюсь, что Хуан Дьявол тоже уедет. Я приложила все усилия для этого. Хочу, чтобы Ренато проводил настоящий медовый месяц, которого пока не было из-за беспокойных дней и нескончаемых проблем.

– Если сеньор Ренато вернет должность моему дяде, то проблемы исчезнут. С ним их не будет. Сеньор Ренато слеп и не знает, где враги, а где друзья. Он не может их различить.

– Янина, почему ты так говоришь? – сурово прервала София.

– Крестная, вы же сами прекрасно об этом знаете.

– Возможно и знаю, но нехорошо так выражаешься. Почему ты так говоришь? Кто тебе сообщил? Ты видела или слышала что-то?

Янина держала руки на груди, ощупывая твердую бумагу письма, но ее лицо оставалось бесстрастным, ничто не выдало сжигавший ее огонь. Мягко и вежливо оно солгала:

– Я лишь сказала то, что знаю, крестная. Простите меня.

– Ничего страшного, я понимаю твои чувства. Я благодарна и люблю тебя, доченька, и никогда не брошу. Понимаешь? Если не понравится в Европе, ты можешь вернуться ко мне, а когда там или здесь захочешь выйти замуж за хорошего молодого человека твоего уровня, я дам тебе приданое, с ним ты ощутишь себя хозяйкой жизни.

– Благодарю вас, крестная. Я надеялась на это, – заметила Янина холодно, хотя и вежливо.

– Понимаю, что огорчила тебя. Иди отдыхай. Ты как будто нервничаешь и беспокоишься. Иди, поищи дядю, расскажи ему, что он вернется во Францию не с пустыми руками, а с деньгами, чтобы жить, не работая, или открыть свой счет или маленькое дело.

– Благодарю вас еще раз, крестная.

Янина машинально поцеловала руку Софии, а затем удалилась. Она остановилась у закрытой двери кабинета и коснулась письма. Сердце выскакивало из груди, а губы горели огнем безнадежной страсти, и с горькой обидой она злобно пробормотала:

– Выгонять меня из этого дома, отдалять от него. Посмотрим, кто уйдет!

Пристально и тревожно всматриваясь, Айме прошла в конюшни. Бывшего мажордома не было нигде: ни в хлеву, ни в помещении для батраков, ни там, где хранился корм для скота. Айме избежала встречи с сонным парнишкой-охранником, прошла под арками и удивленно остановилась перед изящной темной фигуркой Колибри на груде сена, который что-то украдкой поедал.

– Колибри, что ты здесь делаешь?

– Я… ничего, ем. Но я не крал пирог. Ана сказала…

– Подойди и говори тихо. Где Хуан Дьявол? Почему ты не с ним? Не знаешь, где он? Отвечай!

– Но я правда не знаю, где он, хозяйка. Он ушел утром на завод, – и таинственно добавил: – Он забрал двух коней. Сначала одного, потом другого, и сказал, чтобы я ни с кем не разговаривал, даже если меня будут искать и спрашивать. Я весь вечер прятался, пока не ушел этот скверный старик, который бьет людей, Баутиста, не он ли?

– Баутиста? Баутиста ушел?

– Да, хозяйка, ушел. Он сложил в мешок одежду, две буханки хлеба, сыр. Положил мешок в переметную сумку, одел куртку и шляпу, взял ружье и уехал на черном ослике.

– Баутиста ушел, ушел! – в замешательстве пробормотала Айме. – А твой хозяин, Колибри? Расскажи все, что знаешь. Рассказывай же!

– Вы ведь сами знаете, потому что вы новая хозяйка, разве нет? Так сказал хозяин. Что мы уедем и заберем новую хозяйку, что это вы. Я никому ничего не сказал, но вы ведь знаете. Знаете все…

– Что знаю? Что все?

– Корабль находится возле маленького пляжа, рядом с заводом, и этой ночью в двенадцать хозяин ждет вас в церкви, и вы пойдете с ним. Мы с вами пойдем к нему!

Айме прикрыла глаза, и холодная дрожь пробежала по всему телу. Это был страх, ужас. Простодушные слова мальчугана дышали правдой, тот приблизил к ней лицо, сверкая черными глазами, и говорил таинственно, взволнованно и испуганно. С тревогой Айме посмотрела по сторонам, дабы удостовериться, что никто не слышал мальчика. Затем подумала о письме, попавшем Бог знает в какие руки. Но какое значение имеет эта бумажка по сравнению с этим? «Люцифер» прятался неподалеку, поджидал и готовился к отплытию в неизвестном направлении, чтобы путешествовать и заходить в неизвестные гавани. Смешной кораблик «Люцифер», где воля Хуана станет всемогущей, а она превратится в рабыню, оказавшись в его власти, потеряв все: богатство, достоинство, положение, права, даже имя. Она соединила руки, подняла глаза к небу. Ей оставалось только молиться сейчас. И тут молнией сверкнула мысль:

– Моника! Моника! Она может спасти меня. Только она!

Словно хищница, Айме пересекла широкую площадку, отделявшую конюшни от роскошного центрального строения, но не повернула налево. Она направилась в гостевые комнаты, пересекая парадную каменную лестницу, и беззвучно открыв дверь в комнату Моники, прокралась в комнату.

Моника медленно поднялась со скамейки, где молилась, и понемногу Айме успокоилась, овладев чувствами; сцепив руки в ожидании, она переживала настоящую муку.

– Что с тобой, Айме? Чего тебе? Зачем пришла?

– Не знаю, зачем я пришла, и как рискую, обращаясь к тебе. Я не заслуживаю твоей помощи. Заслуживаю, чтобы ты отвернулась и вышвырнула отсюда.

– Говори, я слушаю тебя.

– Я даже не осмеливаюсь. Прости меня… Мне конец, если не поможешь и не остановишь его!

– Остановлю кого? – торопила Моника, по-настоящему обеспокоенная.

– Хуана Дьявола! – взорвалась Айме.

– Ах! – успокоилась Моника. – Я думала…

– Ренато ничего не знает. Он верит мне безоговорочно и наивно, и я готова умереть сотни раз, если он продолжит мне верить. Это ради него, Моника, клянусь, ради него. Ради Ренато я не хочу совершать бесчестье! Как могу я разбить сердце такому хорошему человеку? Как могу испортить ему жизнь и вонзить в него кинжал разочарования? Помоги, спаси меня, ради него, Моника. Ты понимаешь. Сестра, сестра!

– Я решила уйти с твоего пути, Айме. Решила предоставить тебя судьбе. Моя борьба оказалась бесполезной, и я прекратила ее. Делай что хочешь, все, что хочешь!

Как подкошенная упала Айме к ногам Моники на коврик и отчаянно ухватилась холодными руками за руки сестры. Словно отрешенная и отсутствующая, Монику не волновала настоящая или притворная боль. Она собралась отойти, но отчаявшаяся Айме преградила ей дорогу:

– Ты не можешь вот так меня бросить!

– Сотню раз ты просила оставить тебя в покое.