Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)
Шрифт:
— Говорили ли вы мужу своему, что близко ли, далеко ли, но видели еретика Прада Тавернье? — вопрошает епископ крестьянку.
— Нет, — отвечает та, — я слишком боялась, что супруг меня изобьет до смерти, если я ему скажу такое.
Переход к действиям не был исключен [345] .
Заночевав у сестры Гийеметты в Ларок д’Ольмесе, Пьер Мори слышит звуки ударов — это свояк занимается рукоприкладством по отношению к Гийеметте. Добрый пастырь уважает права главы семейства и отнюдь не пытается вмешаться. Но через несколько дней умыкает сестру, дабы спасти ее от дурного обращения.
345
II, 148. См. также III, 280 (Мангарда, жена Раймона из Консена, что в Аксиа, подвергается побоям со стороны мужа за еретические дела).
Грубые повадки мужей, неотесанных крестьян, скорых на оплеуху, — так, наверняка, скажут читатели-горожане, не лишенные предрассудков... И ошибутся. Дворянские жены или горожанки с этой точки зрения не более счастливы, чем мужички. У супругов этих дам, будь то аристократы или горожане, рука не менее тяжелая. Не зря Беатриса де Планиссоль боится, как бы первый муж не убил ее, если она совершит адюльтер с управителем. (Впрочем, она равно боится и братьев, которые обращаются с ней грубо в связи с историей с Бартелеми Армильяком.) Относительно горожан ограничусь примером четы, образованной дочерью и зятем самого великого Пьера Отье:
— Арно, — обращается Пьер Отье к своему зятю Арно Тессейру, прогуливаясь по площади в Акс-ле-Терме, — вы не слишком ладите с моей дочерью и вашей женой Гийеметтой. Вы грубы и жестоки с нею. И все это вопреки Писанию, устанавливающему, чтобы муж был смирен, кроток и ласков.
— То вина вашей дочери, — отвечает Арно, действительно имеющий дурную привычку бить жену [346] . — Она
346
II, 213, 197 В конечном счете, примеров жен, подвергающихся побоям, в наших документах намного больше, чем примеров детей, избиваемых родителями: так лекарь А. Тессейер (II, 197) бьет маленькую (незаконнорожденную) дочь наряду с женой. См. также III, 285: отец бьет (маленькую) дочь, после чего та, как и следует ожидать, отказывается вернуться в отчий дом. Отношения родители—дети в верхней Арьежи, кажется, были лучше и сердечнее, чем отношения между мужем и женой; первые происходили от естественного порядка и природы, вторые (по крайней мере, первоначально) — из социального выбора.
Разумеется, обычно ограничиваются руганью и побоями. Угрозы убить, исходящие от мужа к жене (и никогда в противоположном направлении, это все-таки Средиземноморье!), не приводятся в исполнение. Но общий тон отношений «муж—жена» всегда не слишком хорош. Когда он действительно плох (что не всегда так, хорошие, добрые семьи отнюдь не бросаются в глаза), это оборачивается, в лучшем случае, тяжелым молчанием, в худшем — отвратительным сквернословием. Свинское отродье, — говорит Гийом из Аску, добрый католик, своей жене Флоранс, подозреваемой в тайных связях с катарами [347] . — Свинское отродье... ты и твоя сообщница Риксанда, жена Пьера Амьеля из Аску, вот уж порождение проказы и ереси, обеих вас сжечь мало... Да у меня рука не дрогнет вырвать печенку со всеми потрохами у такой старой свиньи!
347
II, 365. См. также II, 86: оскорбления в адрес супруги, прозвучавшие в семействе Фора из Ода.
И в ужасной ярости (продолжает Раймон Сикр, свидетель семейного скандала) Гийом из Аску бросился на постель и зарылся в нее с головой, изрыгая угрозы супруге. Услыхав такое, упомянутая супруга вышла из дома через дверь спальни и удалилась.
Известно, что некоторые катары, весьма просвещенные, начитанные в Библии, каковым как раз был Пьер Отье, проповедовали более гуманное обращение с женой [348] . Но как бы ни утешителен был этот факт, не следует забывать о глубоком женоненавистничестве, которое скрывает в эту эпоху в рамках института семьи крестьянская цивилизация верхней Арьежи. Тот же Пьер Отье, несмотря на свою привязанность к дочери, в общем считает женщину величиной ничтожной (II, 409). Манера Белибаста поступать как ему заблагорассудится с любовницей, то выдавая ее за Пьера Мори, то «выдергивая» через несколько дней как свеклу, поскольку идея такого брака перестала ему нравиться, или им овладела нервная депрессия по причине ревности, или, в конце концов, — последняя гипотеза наиболее неблагоприятна для репутации святого мужа — потому что он решил, что удалась его стратагема {205} , состоявшая в том, чтобы навязать доброму пастырю отцовство своего будущего ребенка, — эта манера никак не свидетельствует о великом с его стороны уважении к слабому полу. Впрочем, Белибаст никогда не делал тайны из своего мужского шовинизма и империализма. Для него женская душа как таковая не может быть принята в рай после смерти женщины, выступавшей ее носительницей; этой душе предварительно необходима по возможности скорейшая реинкарнация в мужском теле! Отсюда жестокие выводы для нашего дольнего мира. Грош цена мужчине, — заявляет однажды святой муж Пьеру Мори и Раймонде, — если не хозяин он жене своей [349] . Опираясь на этот базовый принцип, мужья присваивают себе недвусмысленное право «грубо обращаться» со спутницей жизни. Пьер Мори — верный интерпретатор монтайонской философии и не сторонник, между прочим, клеветы на дам. Женщины есть демоны, — говорит он своей хозяйке Сибилле Пьер, осмелившейся покормить грудью «еретикованного» младенца. Душа женщины и душа свиньи суть одно и то же, иными словами — сущая безделица, — изрекает Арно Лофр из Тиньяка, желая оскорбить одну местную женщину и уставясь на ее пасущуюся свинью. Конкретное свидетельство: в час аперитива пьющие исключают женщину из своего круга [350] .
348
II, 213.
{205}
Стратагема (от греч. ?????????? — «любое действие полководца», особ, «военная хитрость») — стратегический план.
349
II, 441—442 (реинкарнация женщины в мужчине по Белибасту!). Вальденсы Памье, в большей степени горожане, меньшие женоненавистники, нежели катары верхней Арьежи, которые оказываются в этом вопросе более деревенскими и доктринально более оригинальными. Раймон де Ла Кот, вальденс, не думает, что женщины воскреснут в «мужском облике». Каждый, — говорит он, — воскреснет в соответствии своему полу (I, 88). Смотри также III, 191 (мужской империализм Белибаста); 11, 35.
350
II, 415 (П. Мори); II, 131 (А. Лофр); III, 155 (сестра Пьера Мори исключается из участия в распитии вина, дружеском аперитиве).
Это демоны, дьяволицы, «свиньи», водохлебки, которых бить да бить; с ними можно всегда хранить тяжелое молчание, впрочем, оно взаимно: такое молчание в скверных и даже не самых скверных семьях Монтайю зачастую живописует взаимоотношения мужа и жены [351] . Обратите внимание в той же Монтайю на молчаливость в отношениях со спутниками жизни Гийеметты Клерг, Раймонды Марти, Беатрисы де Планиссоль, Раймонды Гийу... Эта внутрисемейная немота мотивирована не только идеологическими разногласиями супругов. Так ли уж ошибочно определение мира традиционной семьи некоторыми этнологами как мира преимущественно «некоммуникативного»? [352] Горские еретички ведут свои дела тихо и весьма скрытно, разговаривают друг с другом где-нибудь подальше от владений своих мужей. Их они боятся, даже если любят. В отношении к мужьям они способны примирить любовь и страх [353] .
351
I, 334-335; III, 101.
352
III, 221. А также сборник «Sexualite humaine» (см. библиографию).
353
Я так боюсь и так люблю своего мужа! (Сибилла Пьер: II, 424).
Женщины Монтайю, как уже можно было отметить по некоторым вышеприведенным строкам, искусные тактики. Войну они проигрывают, однако же им случается выиграть не одно сражение.
Крестьянки. Миниатюры из Вениеславовой библии XIV в.
Их первый успех состоит в том, что они заставили считаться с отдельными, неоспоримыми проявлениями «матриархата». Ситуация матриархального типа возникает, когда вместо мужчины в роли наследника хозяина дома выступает женщина, по крайней мере временно, в качестве главы семейства. Хозяин умер или ушел на покой. Отсутствия ребенка мужского пола и наследника или, даже если таковой существует, его недееспособности или неправомочности вполне достаточно для объяснения такого положения дел. Естественно, с замужеством дочери появится зять и линия продолжится. Зять может быть усыновлен тестем [354] . Таким образом он станет неотъемлемой частью нового domus, в который его приняли. И все-таки положение такого зятя по отношению к имени и персоне жены останется деликатным. По этому поводу можно вспомнить терзания Гийома Делера из Тиньяка: Он взял жену в Лорда и по семье жены, в дом которой он вошел, впредь стал зваться Гийомом Корнейяном. Этот Гийом, по слухам, еще жив и все так же проживает в Лорда (II, 129). Еще раз domus проявляет свои верховные права: для него матриархат всего лишь временное средство, но не самоцель. Достаточно, чтобы осталь перешел в руки дочери, заодно муж ее входит в качестве зятя; его позиция не самая сильная, он попадает в западню системы, становящейся применительно к обстоятельствам матриархальной. Нашему персонажу пришлось по такому случаю менять прозвание: он становится Корнейяном вместо Делера. Он принимает прозвание жены (Корнейян), которое фактически является не чем иным, как прозванием domus. В этих обстоятельствах, сколь бы умеренным темпераментом не обладала супруга, власть меняет пол, она наследуется по женской линии, но один раз — еще не норма. Рассмотрим случай одной хозяйки женского пола: Сибиллы Бай из Акс-ле-Терма. Как наследница своих предков, Сибилла является владелицей дома в Аксе. Дети упомянутой дамы, которые
соотносят себя именно с матерью, определяют этот дом как материнский осталь (II, 21). Сибилла, именем которой называется domus, выходит замуж за тарасконского нотариуса Арно Сикра. Она не занимает по отношению к нему приниженную и подчиненную позицию, как большинство жен графства Фуа, чужих в доме, куда они вошли после свадьбы. Будучи антикатарских убеждений, Арно Сикр имел несчастье разонравиться властной Сибилле. И она, еще молодая, без особых церемоний выгнала его из дома в Аксе [355] , куда он перебрался было жить с нею в качестве мужа. Арно вновь пришлось вести свои дела нотариуса в Тарасконе. Жена же, лихо разделавшись с ним, не постеснялась отправить к отцу в Тараскон их общего сына, тоже Арно, семи лет от роду. Арно-отцу, стало быть, пришлось взять на себя заботу об учебе Арно-сына. Мадам же тем временем активно участвовала в еретическом движении. Вполне естественно, что сыновья Сибиллы присоединили к своим именам и фамилию отца, Сикр, и матери, Бай. Младший Арно Сикр и его брат Понс Сикр были поэтому известны еще и под именами Арно Бай и Понс Бай. Во втором случае они оказывались целиком в рамках матриархальной системы. Впрочем, Арно Бай-Сикру пришлось доказывать своей невероятной жизнью доносчика, целиком посвященной отвоеванию материнского domus, до какой степени он считает себя зависящим прежде всего от осталя своей матери Сибиллы. В конечном счете дом снова распределяет власть, которая обычно (но, тем не менее, вторично!) патриархальной природы, поскольку главы домов, как правило, мужчины. Но иной раз власть может иметь и матриархальные истоки, когда, как это случается, происходит смена ролей вследствие генеалогической случайности с переходом наследства по женской линии.354
Смотри случай (теоретический) Пьера Мори: гл. IV; III, 121.
355
II, 28. Смотри подобный случай Сикарды, столь же сильной женщины, также принадлежащей к группе нотаблей Акс-ле-Терма (I, 290).
Говори мне: кто хозяин в доме, муж или жена? Я отвечу — кто в штанах!
Подобная «матриархализация» проявляется не слишком часто. Но концептуально всегда возможна. Эта возможность прежде всего весьма показательна с точки зрения основных полномочий domus, которым подчиняются, иногда меняясь при этом местами, мужские и женские роли. Маскулинизм в Монтайю не является базовой структурой: это эпифеномен родового гнезда. Именно по этой причине он может время от времени освобождать место матриархату [356] .
356
Согласно Боннасси (II, 236) (см. библиографию) в Каталонии позднего Средневековья, в частности в пиренейских краях, крестьянские классы отдавали преимущество отношениям по отцовской линии; а благородные и привилегированные — связи с материнской линией. Этому есть правдоподобный прецедент в наших монтайонских и верхнеарьежских институциях. В общем, наши роды преимущественно патрилинейны; матрилинейная филиация касается лишь довольно незначительного их меньшинства.
Хороший пример (несколько отличный от предыдущих, поскольку речь идет о ситуации вдовства) дает нам среди тех же людей Монтайю матриархальная судьба Гийеметты Мори. Эта Гийеметта — близкая родственница Пьера Мори (но не следует путать с другой Гийеметтой Мори, женой Бернара Пикье, которая является сестрой Пьера). Итак, первая Гийеметта вышла замуж за Бернара Марти здесь же, в Монтайю: у того, как и у всякого, был здесь domus [357] . Гийеметта, мать по меньшей мере двух сыновей, была всего лишь приложением к осталю своего супруга. Сама по себе она составляла только семейную половину, причем ничтожную, существенной половиной был Бернар Марти.
357
III, 107, 491. Не путать с Бернаром Марти из Жюнака.
Начинаются гонения 1308 года. Исход. Семейство Марти спасается бегством из деревни желтых крестов. Начинаются скитания по Каталонии. Они кочуют от городка к городку, меняя временные пристанища. Между двумя переездами Бернара Марти застает смерть [358] . У Гийеметты все также два сына. Они уже почти взрослые, полные сил. Мать с детьми намерена устроиться в Сан-Матео, городке более «щедром» (III, 169). С этих пор трио неплохо зарабатывает на жизнь и может приобрести осталь. Крестьянское хозяйство с двором, садом, пшеничным полем, виноградником, выгоном, ослом, мулом и овцами организуется вокруг этого domus, состоящего из нескольких комнат. Хозяйка дома свободно принимает у себя двенадцать—пятнадцать персон. Дополнительные ресурсы извлекаются за счет шерстяного ремесла и сезонных работ: нанимаются к другим на жатву. Зато и сами время от времени нанимают работников. Новый осталь не идет ни в какое сравнение с давно забытым двором Бернара Марти. Гийеметта становится Ее Милостью, Мадам Гийеметтой! (II, 28). Она возвращает себе имя Мори, имя же Марти совершенно изживает себя. И сыновья тоже, в духе добрых матриархальных порядков, зовутся Жан и Арно Мори. Но не Марти. Как и во всякой матриархальной системе, брат матери, то есть дядя по материнской линии Пьер Мори (дядя и однофамилец нашего доброго пастыря) играет главную роль в родовом гнезде. Однако хозяйкой остается Гийеметта. Она принимает или отвергает тот или иной брачный вариант для каждого из своих великовозрастных сынов. Она царит в единственной комнате для приемов, которая служит ей и салоном, и кухней-столовой. Обходительная и общительная, она играет по отношению к Пьеру Мори — искреннему любителю салонной жизни — роль, аналогичную роли мадам Вердюрен в отношении рассказчика из романа «В поисках утраченного времени» {206} . За неимением отца семейства новый domus, исходя из потребностей своего функционирования, порождал матриархат в семействе изгнанников [359] .
358
III, 168: Бернар Марти еще жив, они с женой в Хункозе. III, 169: в Орте (район Тортосы) на следующий год Бернара уже нет, он умер. Гийеметта с двумя сыновьями готовится к переезду в Сан-Матео.
{206}
Госпожа Ведюрен — персонаж цикла романов Марселя Пруста (1871—1922) «В поисках утраченного времени», хозяйка салона.
359
См. также случай матери благородного Бертрана де Тэ, которая является владелицей «земли», или фамильной сеньории, тогда как ее сын вплоть до часа материнских похорон обречен оставаться беспоместным сеньором (III, 312-313).
Монтайю, Айонский Прад, Меран, Белькер, горные деревни верхней части графства Фуа или земли Соль дают нам другие возможные примеры женщин вдовых или господствующих в семье. Они унаследовали дом по линии собственного рода, или создали его сами, или просто управляют двором своего супруга. Случайности генеалогии, интересы осталя, индивидуальные особенности собственной сильной личности дали этим дамам власть над domus, лишенным главы мужского пола. Таких «матриархов» можно отличить по феминизированному окончанием -а прозванию, которому предшествует частица На (иначе говоря, Домина: Госпожа или Хозяйка). В Монтайю старая На Рока выступает одним из столпов катарской церкви; чертовски важная, она дает руководящие указания по убою кур {207} (I, 458). Эгерия, и отнюдь не праздная, она выступает в престижной роли советницы приходских глав семейств. На Карминага тоже возглавляет монтайонский дом (III, 75). В Меране На Ферриола владеет домом и стадом коз, она еретичка и нанимает пастухов (II, 461, 477; III, 163). В Айонском Праде На Феррериа пользует от глазных недугов [360] . В Белькере кузнец Бернар ден Алазайс, или de Na Alazais [«На Алазайсы»], вероятно, происходит от женщины, главы семейства подобного типа [361] , которая была его матерью или бабкой. Он тоже, совсем как На Феррериа, является хранителем любопытных фольклорных тайн, который на сей раз относятся к судьбе душ после смерти. Может, эти тайны достались ему от предков? Не был ли матриархат в наших западных обществах лучшим хранителем доисторической и традиционной мысли?.. Констатируем, во всяком случае, что женщина обретала признание и уважение по мере того, как с возрастом все более и более переставала восприниматься как сексуальный объект. Климакс умножает возможности.
{207}
Следует отметить, что для катаров, веривших в переселение душ, убийство курицы — не простое дело.
360
I, 337. См. III, 162 — На Деснада, прозванная На Каприерой в Акс-ле-Терме; III, 259 — На Па-пареза (Люзенак); III, 291 — На Англсзия; III, 280 — На Онор, вдова Пьера Амьеля из Раба; III, 154 также — На Лонга из Монтайю и ее дочь Гозья Клерг, именуемая «Гозьей На Лонги».
361
I, 448. См. также II, 423 (глава семьи — прядильщица из Лиму); а также II, 478 (На Боррела из Монтайю, сестра Раймонды Мори; и На Кортийа, она же Риксанда Кортиль из Аску, крепкая вдова, о ней же: III, 305). III, 142: На Кавала, сестра Бернара Белибаста.