Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

(3)

Писклявил кукушонок, Покуда был он мал,А вырос из пеленок — Папашу заклевал.

Из III акта

Буря бушует

(1)

В такую пору мы с дружком За двери ни ногой;Укрылся в домике один, И в гульфике – другой. Бродяга нынче, как султан, Ночует в шалаше,И с ним в обнимку – весь отряд Его любимых вшей. И только умник под дождем Блуждает без дорог;Он пятку до небес вознес, А сердцем пренебрег.

Песня коробейника из «Зимней сказки»

Когда нарциссов первых стрелки Выглядывают из-за пня,И – тира-лира – свиристелки Трезвонят с каждого плетня, И – тира-лира – перерыва Не знает певчая душа,И воздух слаще кружки пива, Хотя и кружка хороша, И слышен в небе шум весенний — Тилира-лира – день-деньской,Приятно поваляться в сене Тогда с девчонкой хуторской!

Погребальная песня из «Цимбелина»

Ни хлад зимы, ни лета знойТебе отныне не страшны:Ты расточил свой дар земнойНа все четыре стороны. Прощайся с солнышком и слазь, Как трубочист, во тьму и грязь. Ни гнев царя, ни ложь рабаНе властны над душой твоей.Ждет та же смертная судьбаИ палачей и лекарей. Прекрасных юношей и дев Зовет земли несытый зев. Ни вспышка молнии ночной,Ни грома страшного раскат,Ни хищных тварей жуткий войТебе отныне не грозят. Все, чем ты жил в любви, в мечтах, Все это обратится в прах.

Из «Макбета»

Мы повторяем: завтра, завтра, завтра…И с каждым «завтра» мелкими шажкамиМы приближаемся к концу времен,И каждое «вчера» мостит нам путьК могиле пыльной… Догорай, огарок!Жизнь – только тень, дрянной комедиант,Что пыжится и корчится на сцене,Пока не кончит роль; она – рассказБезумца, полный ярости и шума,Лишенный смысла…

Два сонета о поэте-сопернике

I

Не надобно прикрас для красоты —Румян и пудры всякой лести вздорной;В сравненье с тем, чего достоит ты,Ничтожна лепта славы стихотворной. Я и во сне тягаться не мечталС певцами – мастерами лицемерья:Воистину высок предмет похвалИ слишком куцы нынешние перья. Ты счел мое молчание виной? —О нет, в заслугу мне должно вмениться,Что я замкнул уста, пока инойСулит бессмертье, а творит гробницу. Один твой взгляд живее, милый друг,Всех наших поэтических потуг!

II

Его ль стихов раздутых парусаМеня великолепием сразили,Дум смелых заглушили голосаИ в гроб их колыбель преобразили? Его ли духу что с духами привыкОбщаться, к вечной приобщаясь Музе,Сковал проклятьем бедный мой язык?Увы – ни он, ни те, что с ним в союзе. Пока его дурачит гость ночнойЛюбезною и вкрадчивой беседой,Я нем не от восторга, – надо мнойОни не могут хвастаться победой. Пока тебя он славит, я молчу:Петь хором не могу и не хочу.

Джон Донн 1572–1631

Донн был правнуком Томаса Мора по материнской линии. Получил католическое воспитание в семье. Учился в Оксфорде и Кембридже, в лондонской юридической школе Линкольн-Инн. Участвовал в двух морских экспедициях под началом графа Эссекса. Поступил секретарем к лорду Эджертону, был избран членом парламента, но успешно начатая карьера была прервана опрометчивым браком, за которым последовала долгая опала. В дальнейшем принял сан священника, стал капелланом короля и настоятелем собора Святого Павла. Донна считают основоположником «метафизической школы» в английской поэзии. Его стихи, светские и религиозные, были опубликованы посмертно в 1633 г.

Эпиталама, сочиненная в Линкольн-Инн

I

Восток лучами яркими зажжен,Прерви, Невеста, свой тревожный сон — Уж радостное утро наступило,И ложе одиночества оставь, Встречай не сон, а явь! Постель тоску наводит, как могила.Сбрось простыню: ты дышишь горячо, И жилка нежная на шее бьется,Но скоро это свежее плечо Другого, жаркого плеча коснется;Сегодня в совершенство облекисьИ женщиной отныне нарекись!

II

О дщери Лондона, вам заодноХвала! Вы – наше золотое дно, Для женихов неистощимый кладезь!Вы – сами ангелы, да и к тому ж За каждой может муж Взять «ангелов», к приданому приладясь:Вам провожать подругу под венец, Цветы и брошки подбирать к убору;Не пожалейте ж сил, чтоб наконец Невеста, блеском затмевая Флору,Сегодня в совершенство облекласьИ женщиной отныне нареклась.

III

А вы, повесы, дерзкие юнцы,Жемчужин этих редкостных ловцы, И вы, придворных стайка попугаев!Селяне, возлюбившие свой скот, И шалый школьный сброд — Вы, помесь мудрецов и шалопаев:Глядите зорче все! Вот входит в храм Жених, а вот и Дева, миловидноПотупя взор, ступает по цветам; Ах, не красней, как будто это стыдно!Сегодня в совершенство облекисьИ женщиной отныне нарекись!

IV

Двустворчатые двери раствори,О Храм прекрасный, чтобы там, внутри, Мистически соединились оба;И чтобы долго-долго вновь ждала Их гробы и тела Твоя всегда несытая утроба.Свершилось! Сочетал святой их крест, Прошедшее утратило значенье,Поскольку лучшая из всех невест, Достойная похвал и восхищенья,Сегодня в совершенство облекласьИ женщиной отныне нареклась.