Море остывших желаний

– Не скажете, где найти Белоусову?

– Ее сегодня не было, – ответила женщина с явной печатью на всем облике: она – главный бухгалтер.

– Не было? Почему?

– Не знаю. Спросите в отделе кадров.

– Простите, а где он?

– В девятом кабинете.

Выяснилось, что Белоусова ничего не сообщала по поводу своего отсутствия. Тут же позвонили ей домой, потом на мобилу – ни ответа ни привета.

На улице Оленин достал мобилу:

– Не нравится мне ее исчезновение... Алло, это я. Что наша подопечная?

Сербин подставил ухо поближе к трубке.

– Не появлялась, – был дан ответ.

– То есть? – озадачился Оленин. – Не выходила из дому?

– Так точно.

– А когда установили наблюдение? – справился Сербин.

– Сегодня с утра. Может, она еще вчера слиняла?

– Ладно, выясним, – сказал Сербин, открывая машину. – Поехали, подсчитаем, сколько времени Зарецкая пробыла в офисе. Приходила она наверняка к Гринько.

Склиф вошел в кабинет Святослава Чалова, на попечении которого находилась небольшая брокерская фирма. Слава, который в тот момент бросал в кейс какие-то бумаги, поднял на посетителя глаза:

– Вы ко мне? Извините, мы закрываемся.

– Мне нужна Зарецкая.

Ксения перезнакомилась с соседями. Они ей понравились простотой, бесхитростностью, готовностью помочь, чем могут. От них она приобрела немаловажные знания, например, как пользоваться примусом. В наше-то время и примус! А вот оказалось, что и такое знание может пригодиться. В городе таких добрых бескорыстных отношений не сыщешь, там суровый закон: человек человеку волк. А совсем подружилась Ксения с бабой Мотей, у которой купила живую курицу. Конечно, не знала, что с ней дальше делать, и старушка принялась советовать:

– Ты ей топориком головку...

– Ой, что вы! – передернула плечами Ксения. – Я не смогу.

– Ох уж эти городские... – посетовала баба Мотя. – Не выживете без деревенских. Ну, давай сюда.

Как баба Мотя орудовала топориком, Ксения смотреть не стала, но и получив уже безглавую курицу, покривилась:

– А теперь что делать?

– В кипяток окуни, чтоб ощипывать стало легче, выпотроши. Потрошить-то умеешь?

– Думаю, смогу.

Баба Мотя вздохнула, поставила кастрюлю с водой на огонь, потом научила ощипывать и потрошить. Но и это не все! Баба Мотя дала молока для дочери Ксении бесплатно, пирожками угостила, снабдила яблоками и болгарским перцем, да еще и баклажанами с помидорами нагрузила. В общем, покупала Ксения птичку, а принесла целую сумку довеска. Имея мало опыта обращения с примусом и панически боясь пожара, Ксения готовила на печурке во дворе. На дровишках, которые ей презентовал дед-сосед. Он же научил ее топором полешки колоть. Курица как раз доваривалась в алюминиевой кастрюле (которую предварительно пришлось отдирать от копоти и грязи полдня), как вдруг явление – Бельмас с Горбушей. Первый преобразился в само обаяние. Показав все свои зубы, ворковал на манер аристократа, чтоб показаться хорошенькой женщине с лучшей стороны:

– Здравствуйте, Ксения. О, вы, я вижу, прекрасно освоились с предметами дореволюционного быта. Не пугайтесь, мы ненадолго, продукты привезли.

– Я не пугаюсь, – ответила женщина, хотя и напряглась, не зная, что им обоим тут нужно на ночь глядя. – Проходите в дом, поужинаете с нами.

– Нет-нет, – начал отказываться Бельмас. – С едой здесь напряженка, мы не будем вас объедать, так как неизвестно, когда теперь удастся приехать.

– Хватит и на вас, – сказала Ксения, беря кастрюлю. – Холодильника нет, хранить не имеет смысла. Заходите.

Горбуша внес пакеты, начал перекладывать на полки консервы и прочую снедь, а Бельмас изумленно осматривал дом:

– Мэм, вы неплохо тут поработали. Можно сказать, превратили сарай во дворец. Дуня, мы привезли тебе конфет. Да, холодильник необходим, завтра Горбуша притаранит... то есть я хотел сказать, привезет.

– А почему он Горбуша и почему всегда молчит? – разливая по тарелкам суп, спросила Ксения.

– Он немой, – ответил Бельмас, проверяя, насколько крепок табурет, внешне не внушающий доверия. Оказалось, древний предмет мебели еще ничего, его вес выдержит.

– Но ваш друг слышит, значит, не может быть немым, – возразила наблюдательная Ксения.

– В таком случае он хочет быть немым, – нашелся Бельмас. Он постоянно улыбался, а желание произвести на Ксению впечатление со знаком плюс было несомненным. – Горбуша! Где ты застрял? Мы заждались.

Он ел суп и нахваливал, будто ничего подобного ему не приходилось пробовать. Ксения заметила, как Горбуша на нее украдкой поглядывал, отчего ей стало неприятно, аппетит пропал. Чего ждать от этих людей? Ксения неосмотрительно поступила, доверившись им, но всему виной страх, который имеет свойство притупляться с течением времени. Она мечтала, чтобы оба мужчины убрались побыстрей, поэтому не смогла скрыть радости, когда гости начали прощаться. А Бельмас, как назло, долго держал ее руку, лепеча что-то глупое, потом приложился к ней губами. Наконец она смогла произнести:

– Слава богу.

А между тем она поняла, что у них нет тайного замысла против нее.

– Мам, телефон звонит, – выглянула из окна Дуня.

Ксения ринулась в дом.

– Слава? Здравствуй.

– Ксюша, мне необходимо тебя срочно увидеть. Ты где находишься?

– Далеко от города. А что случилось?

– Не по телефону. Значит, мы не можем встретиться?

Голос какой-то странный... неуверенный.

– Срочно? Н-нет...

– Я мог бы прямо сейчас приехать к тебе, если, конечно, ты в зоне досягаемости. Мне очень нужно.

– Нет-нет, это далеко. – Ксения решила выполнить обещание Бельмасу, то есть никому не говорить, где она находится, даже Славе. – До завтра ты потерпишь?

– Ну... потерплю. А что за скрытность? Почему?

– Так надо. Завтра я сама к тебе приеду. Куда лучше – на работу или домой?

– Домой. Я жду.

Глава 12

Нет, Сербин не думал, что Зарецкая застрелила Гринько. Пока так не думал. Но она была в офисе, была очень недолго и как раз в то время, когда Андрея Тимофеевича вместе с секретаршей отправили к праотцам. Спрашивается: что можно успеть за столь короткое время? Только убить двух человек, как сказал Оленин.

Они оба вычисляли по секундам, могла ли женщина видеть убийство, а следовательно, и убийцу. Вопрос так и остался открытым, и в конце концов, вдвоем помчались к ней домой за ответом.

Въезжая во двор, Виктор Серафимович оглянулся – мимо них проехала машина, за рулем сидел Артур, рядом с ним Вадим.

– А эти что здесь делали? – озадачился Сербин.

Оленин лишь пожал плечами, не высказывая предположений, как он часто делал. Зарецкая на звонки не откликнулась, хотя по времени – было уже восемь вечера – должна была быть дома.

– У меня есть ее телефон, буду звонить из дому, – сказал Сербин, спускаясь по лестнице.

А дома только собрался поужинать – звонок Оленина.

– Срочно выезжайте к Белоусовой, я уже еду туда.

Больше никаких объяснений. Послушал Сербин гудки, почесал затылок, глядя на нетронутую еду в тарелке, и сказал жене:

– Сделай бутерброд, съем по дороге.

Предчувствия не обманули, хотя человек склонен до последнего надеяться на абстрактно хорошее, не зная, в чем оно должно заключаться. Зайдя в квартиру Белоусовой, Виктор Серафимович услышал женские рыдания, доносившиеся из кухни, а по тому, какая шла работа, понял: прошляпили Белоусову.