Морок

— Пока ещё нет. Всего лишь тайм-уат. Быстренько отобедаем, чем бог послал и вперёд на восток.

Но неожиданно случилось то, что задержало больше чем на час. Разжигая огонь, Вадим на некоторое время остался один. Отправленная им молодёжь, разбрелась в поисках сухого валежника за ближайшие сосны. Вскинутый к верху язычками пламени небольшой костерок, уже поглотил древесную шелуху и кроткие ветки. Он требовал еще. Но вблизи кроме оголышей ничего не было, а ребята как назло пропали… Не получив новой пищи, костерок затух не успев разгореться, и в это время со стороны леса послышалась оживлённая речь. Ребята возвращались. Голоса были не разборчивы. Но что-то в них было не так. Слух уловил несколько фраз, отрывистых и резких. Из чего Зорин уяснил, что в стане молодых какой-то раздор, какая-то буза. Причем ругались не шутейно по приколу, а что ни на есть на самых серьезных тонах. Приглядевшись, Зорин понял, что это не Ваня с Наташей, как он подумал в начале. Те шли друг за другом, каждый со своей охапкой хвороста, и губы у них не шевелились. Зато другая пара, разрывалась вулканом. Олег разбрасывал кистями и что-то быстро да зло выкрикивал. В ответ с той же резкостью получал гневную тираду от Люси. Руки у обоих были свободны от дров, какие тут могут быть дрова…

— …пора б повзрослеть из девочки в женщину! — Услышал окончание фразы Вадим.

— Дурак и хам! — Огрызнулась жена.

Заметив, что подошли достаточно близко, они замолчали, как будто потеряли дар речи. Олег сердито опустился на корточки и стал выхлёстывать ножом из почвы мелкие камушки. Плечи его возбуждённо вздрагивали. Люся, вдруг спохватилась, что пришла пустой, заметалась, видя, как друзья сваливают кучи хвороста, но потом вздохнула и уселась с отрешённым видом ближе к Наталье.

За всё время, пока Зорин разводил костёр и приспосабливал котелок на подвесь, группа не проронила ни слова, словно был дан обет молчания. Этакое ленивое созерцание огня и меланхоличное ожидание трапезы. Пока Вадим суетился, он между делом стравливал тишину вопросами типа: «Что языки проглотили?», «Голод отнял дар речи?», но увы, не получил ни острой шутки ни внятного ответа. Наконец, поудобнее расположившись напротив всех сидящих, он предельно громко спросил:

— Ну?! Кто-нибудь объяснит, что произошло?

Взгляд его прошёлся по пасмурным лицам и остановился на Головном. Олег коротко ответил взглядом и снова уставился вниз. Губы тронула кривая усмешка.

— Да так, Николаич… Обычная семейная склока. Ерунда, в общем…

— Ерунда?! — Взвилась вдруг Люся. — А ты расскажи… Расскажи Вадиму Николаевичу, что ты вообще считаешь ерундой!

— Ну, всё, хватит! Спрячь сопли, веди себя нормально!

— А ты?! Ты правильно себя ведёшь?! Тебя клинит на разрушение… Что избить, что убить — тебе всё одинаково! Чем помешали тебе бабочки? Сидели, никого не трогали…

— Успокойся, а?! Будь адекватна…

— Да ты сам неадекватен!

— Так, стоп! — Произнёс Вадим. — Я ничего не понял. Можно поподробнее… Чего натворил, Олег?

— Олег, ты и вправду перегнул! — Вмешалась в их спор Наталья. — Нам эти вещи мог бы не демонстрировать. Это только в минус тебе…

— Да ладно! Плюс, минус… — Закипел Головной. — Никому ничего я не демонстрировал, понятно?! Кисейные барышни! Пришли в тайгу, живите по законам тайги! С вами получится так, что и комара на морде убить тоже жестоко. Зайца жрёте с аппетитом, а не вдомек, что прежде чем его поджарить, надо его сперва убить.

Людмила резко и порывисто вскочила. Губы у неё дрожали, а щёки пылали румянцем под цвет её волос.

— Ты сейчас не зайца убил, а бабочек! И не чтобы пожрать, а просто так. Ради смеха, ради дури своей… Садист!

Она развернулась в сторону леса и быстро зашагала, не оглядываясь, в направлении, откуда они недавно вышли.

Тишина снова было воцарилась после её ухода, но Вадим не дал ей затянуться.

— Олег?! — Он смотрел только на Головного. — Что это за история с бабочками?

Головной активно играл желваками, но отвечать не собирался.

— Ничего мне сказать не хочешь? — снова поднажал Вадим.

— Олег, сходи за Люськой, она же заблудится, — жалобно-просяще обратилась к нему Наташа.

Головной только сильней засопел, и ушёл в немую оборону, упёршись глазами вниз.

— Так, ладно! — поднялся Вадим. — Наташ, помешивай суп, ладно? А ты, Вань, костёр держи! Я скоро приду!

Он пошёл по следам Людмилы, напоследок обронив ещё одну фразу:

— А с тобой, Олег, мы ещё поговорим!

Олег что-то глухо пробурчал или проворчал, но Зорин был уже далеко. Он шел, совершенно не зная, как из таких ситуаций выходить, как утешать чужых жён, что говорить… «Да уж… Как-то в планы не входило, — думал Вадим, углубляясь в чащу. — Не было печали, черти нака… С другой стороны, коли сам их притащил сюда, так давай и мири».

Люсю он нашёл сразу, пройдя вперёд по притоптанной траве, сквозь редкий березняк. За расступившемся рядом деревьев открывался вид на опушку. Полянка была невелика. Но колоритна. Наискось, лежало поваленное грозой дерево, уже имевшее на себе следы топора от былых предшественников. Порядком высушенное, с обломанными ветками, но ещё связанное с раскорёженным пнём непроломанным до конца мясом. От этого дерево напоминало экспозицию из картины Шишкина «Утро в сосновом бору», только вместо медвежат, на конце поверженного ствола сидела девушка.

Зорин подошёл и молча, присел рядом. Так и не продумав вступительную речь, он сказал первое, что пришло в голову:

— Ну уж, коли мы здесь, давай дровишек насобираем, что ли…

Пока собирали ворох сухой древесины, обламывая недоломанные высушенные ветки, Люся, как и ожидал Вадим, сама всё рассказала.

Ребята, едва только взошли на эту злополучную полянку, как произошла нелицеприятная история. На могучем стволе высокой берёзы, приютились друг на друге две огромные пёстрокрылые бабочки. Красивые огромные крылья их слегка трепыхались, то ли от дуновения ветерка, то ли от всепоглощающей страсти друг другу, но картинка брачной игры насекомых привлекла целиком внимание девчонок.

— Смотри, Люсь, какая идиллия! — прокомментировала слияние Наташа. — Любовь, она и в тайге любовь.

— Ага-а-а… — заворожённо протянула Люся, доставая из кармана мобильник, чтобы занести картинку в раздел «Моё фото».

— Что тут у вас? — подбежал Ваня. — А-а! Ну, всё ясно. Секс наших меньших братьев. Класс насекомые, подвид — бабочки… Кстати, таинство спаривания никто не отменял. Это неэтично, девушки. А если б кто-то глазел на ваши любовные позы?

Наталья, улыбаясь самой распутной улыбкой, ответила Климову.

— Если бы я была бабочкой, меня бы чужой взгляд не парил.

— Как хорошо, что ты не бабочка, — среагировал тот.

— Э-э! Ну вы долго там торчать собираетесь? — окрикнул сзади голос Головного.

Близко подходить к берёзе он не стал, стоял в полутора метрах и недовольно косился на скученных за зрелищем ребят.

— Николаич нас, за чем послал?! А вы тут… Не видели, как бабочки трахаются?!

Внезапно его взгляд изменился. Всего на миг лицо приобрело выражение заинтересованности.