Морок
Шрифт:
Зорин повёл людей вдоль обрыва, однако, не близко к нему. Окна заимки смотрели на восток. Это значит, если б они шли близко к краю, их отряд можно легко усмотреть с этих окон. Домик-времянка бескорыстно принимал всякий народ, и если сейчас там кто-то есть, то этот кто-то необязательно дышит добром к пришлым.
— Олег!
Они были на месте. Аккуратная тропочка плавно спускалась к заимке. Теперь требовалось проверить.
— Олег! Людей не свети. Сам стой у края. Наблюдай. Я махну. Помнишь, да? Если что, да вдруг… С ружьишком в окно…
Головной кивнул. Вадим начал спуск. За спиной что-то спросили. Олег что-то
Вадим дал знак: спускаться остальным.
Шумным, говорливым потоком команда стекла вниз.
— Голова нам тут такие истории травит, — начал Ваня, — будто здесь, в этой избушке, частенько останавливается на постой снежный человек… Ну, а вы, дескать, пошли с ним договариваться.
— Останавливается, — согласился Вадим, — только не снежный, а самый обыкновенный. И не всегда добрый. Прошу вас, ребята, в дом! Захаживайте. Рюкзаки, мешки, прочий груз складывайте в сенях. И будьте как дома, хотя не забывайте, что в гостях. Сегодня-завтра, это наш лагерь.
— Ура-а! — Как всегда проявилась в чувствах Наташка. — Берёзы рядом, это так замечательно! Всегда нравилось это дерево.
— Оно не только красивое, но и полезное, Наташенька. Дёготь, кстати, это продукт берёзы, — поделился своими познаниями Головной. — А взять тот же берёзовый сок весной. А парной веничек в бане? Я ещё мало, что знаю. А вот, Николаич может много чё поведать. Да, Вадим?
— Как нибудь попозже… Обо всём расскажу. Проходите!
Со времени последнего посещения дедовской постройки, прошло не так уж и много. Чуть больше месяца. Покиданные тюфяки и бушлаты в тамбуре, лежали в том же порядке, а вернее сказать, беспорядке, в каком Вадим их оставил. Это означало, что других постояльцев, кроме него не было. Посудный инвентарь не приумножился и не оскудел, а лишь чуток пропылился, что подтверждало мысль о том, что дом всё это время пустовал. Затхлость воздуха в помещении свидетельствовала о добротно засмоленных щелях. Сквознякам здесь было неоткуда взяться, а домик на проверку выдерживал солидные ветра…
— Уф-ф! Как здесь душно! — Люся сдунула налипшую прядь волос со лба. Длинный рыжий волос был аккуратно собран в хвост, но отдельная прядь, непослушно выбивалась и дразняще лезла в глаза. У Натальи подобной проблемы не было. У неё была стрижка — коротенькоё «каре».
— Сейчас всё исправим. — Вадим распахнул створки окна, — Ваня! Подопри чем нибудь дверь входную. Чтоб не гуляла. Счас! Провентилируем избу!
Очень скоро проточный сквозной ветер вытеснил спёртый, застоявшийся воздух, а в распахнутое окно, звонким, птичьим разноголосьем, ворвалась сибирская природа.
— Обустрайватесь, господа туристы! Вот здесь у нас посуда! Худо-бедно, есть и тарелки, и чашки, и ложки… Даже чугунок есть, со сковородкой. Пачка чая? Это я ещё с мая оставил. Что? Откуда столько соли? Ну, домик этот даёт приют многим охотникам. Вот и натаскивают, раз за разом. Кто чай оставит, кто
соль… А один раз кто-то, печенье оставил. Чуть ли, не с килограмм…Вадим, бегло и юрко всё обшарил, не забывая при этом отвечать на вопросы и вносить пояснения.
Ребята порядком оживились, постепенно пристраивая себя под охотниче-спартанский быт. Начальный километраж сделан… Впереди отдых, и значит можно расслабиться. Потрепаться, позубоскалить… Вид из окна располагал к чему-то более высокому, одухотворённому. Хотя и земное, недвусмысленно, напоминало о себе.
— Что-то жрать захотелось. — Выдал Климов, пристраиваясь бочком к Наталье.
Та, мечтательно, обозревала пейзаж из окна.
— Всё бы тебе жрать. — Наташа чуть отодвинула локти. — Погляди лучше, какая красотища кругом!
— Натуля! — Ваня приобнял её за талию, — Я ценю в тебе тягу к прекрасному… Но ещё больше я ценю твой кулинарный талант. А если эту божественную красоту, которую ты наблюдаешь, вовремя сдобрить горячим пловом… То, я думаю, вообще наступит вселенская гармония. Во всяком случае, для меня.
— Во всяком случае, твои чувства к прекрасному тянутся через желудок. — Наталья сбросила его длань со своего бедра, и по девчоночьи показала язык. — Говорили мне, тебя легче убить, чем прокормить…
Головной рассмеялся:
— А Ванька у нас с детства славится завидным аппетитом. Заметь, Наташ, на будущее, кормить его будешь, не реже четырёх разов на дню. Это железно!
— А с чего, вдруг, решил, что я буду кормить?
— А почему бы так не решить, коли вы всегда вдвоем? Или ты хочешь сказать, вы просто дружите?
— Мы просто вдвоём. — Ваня вновь ухватил Наташкино бедро. — Но коли вы нас, черти, рассекретили… Придётся в ближайшие сроки, как честному джентльмену, жениться.
— Вот ещё! — Фыркнула Наташка, вновь отворачиваясь к окну. На это раз, чтоб скрыть смущение.
— Ой, Наташ! А нас на свадьбу позовёте? — Подлила масла в огонь Люся.
Наташка, окончательно добитая стёбом, да подковырками, насупившись, замолчала. За неё ответил, находчивый Ванька:
— На свадьбу, милая моя не зовут, а приглашают. — Он важно прищёлкнул языком, — но что-то, господа, мы отвлеклись от текущей темы. Голод, знаете ли, не тётка…
— Сейчас все вместе идём к ручью… — Зорин по обыкновению взял шефство. — Умоемся с дороги. А потом мы с Олегом чуток побродим, недалече. А Ваня поможет девчонкам собрать общественный стол. Тёти Галин плов у меня в рюкзаке. Там же варёные яйца, лучок, огурцы, хлеб. Надеюсь, всё найдёте.
— Воистину, золотая речь. — Иван потёр руки. — Мне не терпится приступить к своим обязанностям.
— Айда руки мыть! Голодный ты наш…
Головной, схватив шею Климова в захват, потащил того во двор, следом потянулись девушки и Вадим.
Ручей, протекавший немного ниже охотничьего домика, был весьма прохладен, несмотря на тридцатиградусную жару. Это не могло не порадовать упревших путников. Дёготь на удивление смывался легко, даже без мыла. Но коль в запасах гигиенических средств, мыло значилось, как элемент цивилизации и культуры, новообращённые туристы, намыливались им щедро, не экономя. Благо, запаслись им впрок.
— Да будет вам! — Олег поддал пригоршней водицы в сторону, разошедшихся мытьём, дам, — Надо же, чистюли какие! Устроили здесь баню, с ванной и душевой. Вы бы так дёгтем намазывались, как этим мылом.