Морроувинд

Бесплотные когти духа вошли в тело аргонианина в районе лопаток. По всему телу тут же прокатилась ледяная, сковывающая сначала мышцы, потом внутренние органы, волна, последними будут сердце и мозг, который превратится в кусок льда. Кай-Са, что было мочи, рванулся из леденящих объятий призрака, потерял равновесие (подвела занемевшая нога) и кувырком полетел по каменному полу, больно отбив плечо и основание хвоста.

Не вставая, Кай-Са быстрым движением достал серебряный арбалет из чехла на левом бедре и выстрелил, толком не целясь. Белооперённая толстая стрелка, будто сама нашла цель. Серебряный болт насквозь пробил голову призрака и с глухим стуком ударился об стену. Никакого видимого ущерба болт духу не нанёс, только дыра, оставленная им, не затягивалась, а наоборот, ещё сильнее расширялась. Так серебро действует на бесплотную нежить - оно разрушает оболочку, привязывающую духа к материальному миру.

Перезаряжать арбалет аргонианин не стал. Рывком он вскочил на ноги и, прихрамывая, пробежал те пять шагов, что разделяли его и призрака. Дух, боровшийся сейчас с разложением собственной оболочки, не мог далее сопротивляться, он лишь медленно отмахнулся от аргонианина. Слишком медленно. Кай-Са легко увернулся от этого удара и взмахнул Тенью. Клинок рассёк оболочку призрака надвое, изгоняя из этого мира. Дух растаял, словно утренний туман.

Когда призрака не стало, Кай-Са без сил повалился на камень под ногами. Его волшебная кровь сейчас боролась со злой магией духа, что постепенно отравляло тело аргонианина. Он попытался встать, но верх и низ резко поменялись местами и Кай-Са вновь свалился на пол.

В бешеном ритме глупое сердце гнало отравленную чужеродной магией кровь по сосудам. Откуда сердцу знать, что это не обычный токсин проник в кровь аргонианина, что бренное тело не сможет побороть треклятую магию тёмных эльфов, будь они прокляты!

Кай-Са умирал. Он знал, что умирать он будет очень медленно и мучительно, потому что его организм будет изо всех сил стараться выжить, но такого чуда не свершится. Кай-Са умрёт здесь, на земле ненавистной Империи, в глубоком подземелье... и никто не узнает об этом...

А как бы ему хотелось идти по этим землям во главе армии Народа Корня. Чтобы от блеска его лат враги теряли всю свою отвагу, чтобы кроваво-знаменитые имперские легионы бежали в страхе перед мощью Аргонии. Перед его глазами уже горела в пламени Башня Белого Золота, что в Киродииле, превратившись в огромный факел. Столбы чёрного дыма видны на многие мили вокруг. И само небо над имперской столицей стало багряным от пролитой крови...

Кай-Са бредил... Одной частью своего сознания он понимал это, но не пытался бороться с грёзами. Так, погружённому в свои фантазии, ему было легче умирать...

Глава девятая: Грань.

– Как он?- вполголоса спросил Сул-Матуул, бесшумно входя в юрту шаманки. Хотя лицо его не выражало каких-либо чувств, по дрогнувшему голосу было понятно, что это только кажущееся спокойствие.

– Он очень плох, ашхан,- проворчала Нибани Меса - шаманка племени Уршилаку, отрываясь от небольшого железного котелка, который выменяла у миссионера Имперского Культа за разрешения проповедовать свою веру среди Уршилаку, впрочем, проповедовал он недолго. В котелке что-то булькало и испускало отвратительный запах, от которого у ашхана закружилась голова.- И надо было тебе гнать его в Погребальные Пещеры?

– Нибани, ты же знаешь - таков обычай,- грустно ответил Сул-Матуул.- Обычаи - это то, на чём до сих пор держится наше племя в эти тяжёлые времена.

– Оставь это, Сул-Матуул, парню всё равно не помогут твои разглагольствования. Поручил бы ему добыть десяток скальных наездников, не порченных Мором, в наше время это подвиг ничуть не меньший, чем лезть в лапы к твоему злобному отцу...

– Отец теперь навсегда нашёл покой,- оборвал её ашхан.- Сул-Сенипул был тираном, но он был прирождённым вождём и Защитником культа Нереварина...

– Подожди-подожди...- Нибани Меса впервые за весь разговор с ашханом посмотрела ему в глаза.- Он уничтожил призрака Сул-Сенипула?

– Да... Два дня назад я был в Пещерах, пытался поговорить с отцом, но так и не услышал ответа, а это означает только одно...- Сул-Матуул перевёл взгляд на жёсткий спальник из свалявшихся шкур с лежавшим на нём аргонианином. Кай-Са даже на вид был очень плох. Обычно зеленоватая его чешуя стала совсем белой, как мел, всё его тело сотрясала мелкая дрожь. Одежды эшлендеров мешком сидели на очень быстро отощавшем теле. Аргонианин словно не ел несколько недель, а такое произошло только за трое суток. Он бредил, повторял какие-то слова на родном языке, а один раз даже начал размахивать руками, словно сражаясь с кем-то. После этого случая, руки и ноги аргонианина привязаны к вбитым глубоко в землю деревянным скобам широкими кожаными ремнями.

– Нибани, кажется, опять у него начинается...

Дрожь, бившая Кая-Са, усилилась. Его так сильно трясло, что сковывающие его ремни затрещали от напряжения. Нибани Меса подбежала к извивающемуся в агонии аргонианину, упала рядом с ним на колени. Своей тонкой сухой рукой она неожиданно взяла Кая-Са за шею, словно пытаясь задушить, другую руку она подложила ему под голову. Склонившись к нему вплотную, шаманка стала шептать слова заклинания, наговора, что снимает боль. Через какое-то время конвульсии аргонианина прекратились.

– Чего стоишь столбом? Принеси мне котелок,- через плечо бросила она Сул-Матуулу. Он хоть и ашхан племени, но в этой юрте хозяйка Нибани Меса.

Вождь поднёс исходящий паром котелок, поставил его перед шаманкой и без шума покинул юрту. Дела вождя не требуют отлагательств, а вид конвульсивно дёргающегося аргонианина приводил его в ужас. Сул-Матуул даже представить не мог какие муки испытывает Кай-Са. Теперь аргонианин Друг Рода.

...Сначала Кай-Са плыл в бесконечном потоке света. Свет был настолько ярким, что выжег бы глаза аргонианина, если бы тот смотрел глазами. Кай-Са был нематериален. Земные оковы, сдерживающие его в мире, внутри бренного тела наконец-то разорваны. Казалось, что всё свою жизнь он жаждал только этого - свободы. Не эфемерной свободы, за которую он кода-то дрался не жалея ни врагов, ни себя, а реальной свободы ото всех границ последней из которых является собственное тело.

Это было невообразимо. Кай-Са двигался во всех направлениях сразу и одновременно стоял на одном месте. Он видел непередаваемую скупой речью игру света и тени, переливы красок и множество всего, что не уместиться в голове обычного смертного.

У него не было тела. Каждая частичка его сознания была отдельным целым и в то же время эти частички представляли собой единое то, что раньше было аргонианином по имени Кай-Са.

А потом... Потом было падение, больше никаким словом не смог бы Кай-Са описать этого. Его словно силой вырвали из материнского лона, где ему было тепло, уютно и хорошо.

Боль судорогой прокатилась по всему телу от гребня на голове до кончика хвоста. Его выгнуло дугой, мышцы на руках и ногах судорожно сокращались, отчего совершали дёрганные конвульсивные движения. В груди аргонианина словно был пожар. Каждый вдох, словно всё сильнее раздувал этот пожар. А боль, раскалёнными докрасна иглами пронзавшая тело и не думала прекращаться.

– Тихо-тихо...- проговорил над головой чей-то незнакомый мужской голос. Он громыхал словно гром, но в то же время был ласковым и сочувственным.- Попытайся успокоиться. Я знаю, что это кажется невозможным, но ты попытайся...