Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Четвертая

— Да чтоб вам не прос***ться! — выругался он.

Одним глазом он косил на небо, другим на преследователя, а третьим — на приборы. Топливо пока плескалось в баке, и мотор уверенно ревел, оставляя надежду выкрутиться.

Вираж, манёвр — и следующая очередь снова прошла рядом. И ещё одна — мимо.

Он резко крутанул самолёт, дал крен, проваливаясь вниз, пытаясь выбить у противника позицию для стрельбы. Биплан нырнул следом.

Очередь прошла выше, но преследователь уверенно висел на хвосте удирающего немецкого самолётика.

Лёха зашипел сквозь зубы, снова выравнивая машину.

Наш герой выкручивался как мог. Он закладывал крутые виражи, резко сбрасывал скорость, потом тут же газовал, уходил в сторону, резко заваливал самолёт на бок, но избавиться от шустрого биплана было сложнее, чем отлепить жвачку с подошвы ботинок.

В какой-то момент, в промежутке между очередными отчаянными виражами, Лёха успел разглядеть силуэт преследователя чуть лучше и увидел вторую кабину.

— Да это ж «Эр-пятый»! — вырвалось у него.

Советский штурмовик, тот самый «папагайо», как его называли франкисты.

Но раздумывать времени ему не оставили — биплан всё так же неотступно пытался сбить его с неба. Однако теперь, когда Лёха присмотрелся внимательнее, он понял ещё одну вещь.

Преследователь вёл себя… осторожно.

Нет, не так, как новичок, который всего опасается, и не так, как пилот, который выжимает из машины весь ресурс. Манёвры были плавными, без резких рывков, без отчаянных разворотов и затяжных петель. Он не насиловал мотор, избегал агрессивных движений, словно берег машину. И самое главное — он явно пытался поймать Лёху не за счёт манёвренности, а за счёт скорости.

Биплан шёл за ними без суеты, не стараясь закрутить их в карусель, а просто ожидая момента, когда они сами окажутся в перекрестье прицела.

И вот в какой-то момент Лёха с ужасом увидел, как буквально в тридцати метрах от хвоста «Чебурашки» вынырнул нос вражеского биплана. Глянцевый кок винта сверкал на солнце, словно зубы голодного хищника.

Секунда — и их распилит пополам пулемётная очередь…

Лёха вжал ручку в бок и на себя, одновременно выжимая педаль, но он понимал — не успевает.

И вдруг…

С громким хлопком что-то оторвалось от их самолёта.

Огромное, тёмное, неправильной формы пятно расправилось в воздухе, поймав поток ветра, и со свистом влетело прямо в сверкающий винт биплана.

Разлетевшись на миллион мелких клочков, это нечто окутало преследователя мелькающими лоскутками, засоряя стекло, прилипнув к козырьку, закрывая пилоту обзор.

Биплан резко качнулся, его пилот рефлексивно дёрнул ручку в сторону, и машина, срываясь, резко ушла влево, отваливая от хвоста Лёхи.

— Чем это ты его?! — в восторге заорал Лёха, выравнивая «Чебурашку» после очередного виража и оглядываясь по сторонам.

— Да тут у тебя какая-то тряпка здоровенная валялась, я и кинул её в дверь! — радостно отозвался Илья.

Лёха на несколько секунд аж обернулся и посмотрел на него, потом быстро взглянул на потерявший контроль биплан, отчаянно выравнивающийся в воздухе, и только потом до него дошло.

— Ты… ты просто выкинул какое-то немецкое дерьмо в окно?!

— Ну да! — подтвердил Илья, радостно улыбаясь.

Лёха выдохнул, закатил глаза и, не сдержавшись, заорал:

— Гениально, бл*ть!!!

И тут откуда-то сверху мимо них просвистела пара «ишаков».

Глава 12

Подлодка с крылышками

Вторая половина июня 1937 года. Небо между Авилой и Мадридом.

Иван Евсеев слегка приподнялся в кресле, вытянул шею, напрягая глаза, пытаясь лучше разглядеть происходящее впереди. Ушедший вперёд штурмовик внезапно оказался не один — две точки кружили, вились у самой земли, будто сцепившиеся в неистовом танце.

Он быстро окинул взглядом растянувшуюся длинной цепочкой группу своих «эрок», на секунду задумался, но потом покачал крыльями, привлекая внимание ведомого, и, увеличив обороты двигателя, понёсся вперёд. Подбитый «чайник» явно нуждался в помощи, и Иван не собирался его бросать.

Но чем ближе он подлетал к месту боя, тем страннее становилась картина.

— Что за хрень! Всё чудесатее и чудесатее!— пробормотал он, хмуря брови.

Штурмовик, который он спешил спасать, вовсе не отбивался — наоборот, он гонял в небе какой-то маленький, нелепый самолётик с кругами франкистов на фюзеляже.

— Да ну не может быть! Вспомни не к месту и появится… — протянул Иван, не веря своим глазам.

Хренов! Точно Хренов!

Мозг взорвался внезапной догадкой. Он снова вылез. И опять вляпался в какую-то хренотень.

Внутри на миг мелькнула другая, гаденькая мысль. А ведь если этот «Шторьх» сейчас собьют… Наденька будет свободна. Свободна от него. Свободна для меня. И от этой мысли его самого замутило.

«Ну ты и сволочь, Евсеев», — процедил он про себя, отгоняя её, как навязчивого комара.

Передёрнув плечами, он резко добавил ручкой газа и направил свой «ишак» прямо в сторону воздушной карусели, в которой из последних сил суетилось и изворачивалось немецкое изделие.

Но прежде чем он успел вмешаться, Р-5 вдруг пыхнул чем-то, похожим на облако хлопьев, затем резко сорвался в крутой вираж и рванул прочь, оставляя за собой странный, переливающийся след.

Иван мимолётно подумал, что ему это что-то напоминает, но времени на размышления не было.

На всякий случай он дал несколько коротких очередей перед носом «Шторьха». Тот, вместо того чтобы попытаться уйти, лишь покачал крыльями, явно подавая сигнал.

Ага, значит, сдаётся!

Вдали показалась основная группа «чайников», спешащая влить свою порцию веселья в этот и без того хаотичный день. Иван тяжело вздохнул и снова бросил самолёт в вираж, пролетая теперь уже мимо своих, мимо «Шторьха», покачивая крыльями, размахивая рукой из кабины, показывая, что стрелять в это воздушное недоразумение не надо.

Поначалу он не был уверен, что его понимают. Но после нескольких заходов, когда «чайники» перестали пытаться немедленно сбить «Шторьха», а тот упорно продолжил держать курс на Сото, Иван выдохнул.