Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Четвертая

— Подавай!

— Держись крепче, а то навернёшься и ногу сломаешь или даже шею свернёшь! А тебе ещё меня пилотированию учить! — подбодрил его Илья, с трудом подавая первую двадцатилитровую канистру.

Временный артист бесплатного цирка, чертыхаясь, принял канистру и, балансируя, начал совершать акробатические кульбиты, переливая топливо в жадную пасть бака.

Затем настала очередь второй канистры.

Лёха, не теряя времени, спрыгнул вниз и рванул переливать топливо из бочки в канистры. Теперь каждая секунда стоила очень дорого — грузовик-то рванул хорошо, взрыв могли услышать чёрт знает где.

Вы когда-нибудь пробовали перелить топливо из полной бочки в узкое горлышко канистры? Лёха раньше тоже не пробовал. Через пять минут он уже надеялся, что больше никогда в жизни ему и не придётся заниматься такими извращениями.

Записав всех немецких конструкторов скопом в общество обгадившихся любителей нетрадиционной ориентации и помянув их родню до десятого колена, он выработал какой-то приемлемый алгоритм.

Лёха наклонял бочку, и бензин начинал хлестать через край. Снизу Илья подставлял мятое ведро, набрав какое-то количество топлива, товарищи переливали его в пустую канистру. И процедура повторялась. В среднем на одну канистру уходило три-четыре итерации.

Руки дрожали, бензин хлестал во все стороны. Естественно, добрая часть проливалась мимо, щедро орошая землю, ботинки и штаны участников операции. К концу второй канистры оба уже были изгвазданы в бензине по самое «не боись».

— Ну что, Илья, вот так люди и выбирают здоровый образ жизни — курить бросают! Или, может, прикурить тебе сигаретку? — ехидно поинтересовался попаданец у неодобрительно глядящего Ильи Старинова.

Если бы кто-то сейчас чиркнул спичкой — тут бы всё вспыхнуло ярчайшим пламенем.

Второй раз процесс заливки двух канистр прошёл чуть легче, видимо, сознание отключилось, и процесс полностью перешёл под управление инстинктов. Наверху Лёха опять занимался акробатическими кульбитами и осушал одну канистру за другой, переливая их в бак. Пыхтел, матерился, но продолжал.

Залив четвёртую канистру, он увидел, что топливо уже плещется под самой пробкой.

Проверив, как воткнут верхний чопик имени Старинова, он снова спрыгнул. Второй, дальний бак он даже не стал пробовать заправлять — аккуратная очередь пуль буквально распилила фибровый бак, не оставив надежды.

Всё же Лёха не мог оставить добро пропадать.

— Илья! Давай ещё пару зальём, вдруг потечёт, и садиться снова придётся — и взлетаем нафиг!

От жадности товарищи снова залили обе канистры под горлышко.

К шестой канистре Илья взмолился:

— Не могу больше! Сейчас свалюсь, как есть, прямо под колёса!

Лёха вскинул голову и с удивлением заметил, что Илья и правда шатается!

— Держись, сейчас тебя уложим! — крикнул он, отставляя полную канистру.

Совместными усилиями, ворчащего, кряхтящего и протестующего Илью затолкали в кабину самолёта.

Голова плохо соображала, но Лёха прикинул:

— Сколько у нас вышло? Четыре по двадцать… Литров семьдесят — восемьдесят точно залили. А бак тогда сколько на самом деле?.. Да и хрен с ним. Километров на сто пятьдесят должно хватить, а больше и не надо. Это если чопики удержатся…

И вот, стоя у самолёта, окутанный резким запахом топлива, с руками в бензиновых потёках, он поднял голову и замер. Из-за поворота показался грузовик…

Глава 10

Поздно пить «Боржоми»

Вторая половина июня 1937 года. Где то около дороги от железнодорожной станции города Авила до аэродрома.

Время будто замедлилось.

Лёха замер как вкопанный, его взгляд застыл на дороге, откуда неспешно, будто насмехаясь над впавшим в ступор человеком, начал выползать капот грузовика. Мозг ещё не включился, но тело уже просилось куда бежать.

Секунда, другая.

Кабина с водителем и ещё каким то хмырём внутри показалась полностью. За ней полез в кадр тентованный кузов. Вот они, значит, и есть — незваные гости. И тут Лёху будто ударило током.

Он рывком сорвался с места, закинул вторую канистру в кабину, даже не особо целясь, и зарычал Илье:

— Пулемёт! Готовься! Взлетаем!

Одновременно с этим его руки уже ловили тумблеры в кабине.

Он щёлкнул магнето, затем дважды качнул ручной топливный насос, загоняя бензин в карбюратор. Ещё мгновение — и он уже вылетел наружу. Теперь самое главное — завести двигатель.

Лёха перехватил винт, ощутил его приятное тепло и тяжесть, глубоко вдохнул.

— Давай, Чебурашка, заводись!

Он прокрутил винт, поймал момент перед ВМТ, пристроился поудобнее и дёрнул винт со всей силы.

Рывок.

Лопасть сорвалась с места, проворачившись вниз, двигатель кашлянул, захрипел, но тут же схватил с пол-оборота и заурчал ровным, уверенным басом. Ровный гул мотора разорвал тишину.

— Красавец! Просто красавец! — крикнул на бегу наш герой.

Не теряя ни мгновения, воняющий бензином пилот «Чебурашки» обогнул вращающийся винт и в два прыжка влетел обратно в кабину. Запах бензина просто валил с ног. Щипало глаза, било в нос, будто они сидят внутри бензобаке, а не в кабине. Любой современный пожарник сразу выписал бы штраф всей своей жизни, ощутив такой аромат. Санэпедстанция тоже бы не осталась в стороне.

Он убрал тормоза, аккуратно добавил газу, максимально выпустив предкрылки. Самолёт дёрнулся вперёд, сначала лениво, потом с каждым мгновением ускоряясь. Поле под колёсами было неровным, кочки били в стойки шасси, каждая неровность встряхивала машину. В кабине всё дребезжало, болталось, в воздухе закружились мелкие частицы пыли.

Их трясло так, будто самолёт решил отыграться за все удары, которые получил за последние несколько дней.

— Лёша! Твою мать! — раскорячившись орал сзади Илья, вцепившись в пулемёт.

Мотор ревел, самолёт набирал скорость, вибрация становилась всё сильнее. Крылья начали подхватывать машину, ещё чуть-чуть, ещё мгновение — и они взлетят. И тут в левом шасси что-то хрустнуло так, что Лёха буквально задницей почувствовал этот звук. Он плавно потянул ручку управления на себя, заставляя самолёт оторваться от земли, несмотря на все протесты потрёпанной машины.

Мотор ревел, винт размылся в прозрачный круг, самолёт сначала едва заметно подпрыгнул, потом ещё раз, и, наконец, плавно оторвался от неровной поверхности поля. Лёха почувствовал мгновение невесомости, когда шасси больше не били по кочкам, а крылья окончательно приняли на себя тяжесть машины. Земля начала уходить вниз, сначала медленно, потом всё быстрее.