Москва

— Даже так, — усмехнулся я. — Простите, а вы её родственница?

— Упаси бог! — демонстративно перекрестилась она. — Соседи мы… по несчастью. Вернее, это для меня и моего Тишечки — несчастье жить с ней под одной крышей, а Фима у нас такая… хоть кол на голове теши! Только нет её сейчас дома.

— И давно нет?

— Да недели две где-то, — прикинула дама в бигудях. — Где шляется — ума не приложу. Наверное, опять какого-нибудь богатого хахаля в ресторации подцепила и теперь гулеванит с ним по всей Москве. С такой станется!

— Странно, а мне на её работе говорил, что она — очень ответственная, — заметил я.

— Эта прости господи? — удивилась дама. — Ну, может там, где она ногами дрыгает, её и уважают, а для меня она обычная гулящая девка. Не понимаю, что мужики в ней находят: одна кожа да кости… Тьфу! — раздражённо сплюнула собеседница.

— То есть все эти две недели вы её не видели?

Женщина кивнула.

— Как вас зовут?

— Капитолина. Капитолина Ивановна Чернова, — поправилась она.

— Вы упоминали какого-то Тишечку… Кто это?

— Супруг мой.

— С ним можно поговорить?

— Так он на работе сейчас. Будет только вечером.

— Ясно. А другие соседи в квартире есть?

— Нет. Господь миловал. Нам и Крюковой вот по сюда хватает, — женщина провела рукой под подбородком.

Я понимающе кивнул.

— А что, что-то случилось? — спохватилась собеседница.

— Да так… проверяем кое-что, — туманно сказал я.

— Ну-ну, — усмехнулась женщина. — Все нашу Фиму ищут. Теперь ещё и уголовный розыск подключился.

— Простите, — насторожился я. — Вы сказали, что соседку ищет кто-то ещё?

— Ага, — охотно подтвердила та. — До вас фининспектор кажный божий день захаживал. Покоя не давал, ирод

— Фининспектор… — протянул я. — Простите, а он представлялся как-то?

— И представлялся, и бумаги показывал, и повестку лично Фиме вручить хотел. Только вот не было её.

— А могу я взглянуть на эту повестку?

— Можете.

Женщина сходила куда-то и принесла мне документы. Я бегло пробежался глазами, запоминая детали. Гражданку Крюкову безумно жаждал увидеть фининспектор Винокуров, речь шла о выплате безумного по здешним меркам штрафа. Интересно, когда балерина успела задолжать государству такие деньги? Несмотря на галопирующую инфляцию, их бы хватило, чтобы с потрохами выкупить этот дом и пару соседних, а не прозябать в коммуналке.

Пожалуй, необходимо навестить товарища Винокурова, даже если это ложный след.

Фининспектор оказался мужчиной средних лет с неказистой, я бы даже сказал — серой и потому незапоминающейся внешностью. До моего прихода он увлечённо щёлкал костяшками бухгалтерских счетов и что-то записывал в прошнурованную тетрадь.

Я показал ему удостоверение и представился.

— Уголовный розыск? — удивился Винокуров.

Его рука зависла в воздухе, так и не коснувшись счет.

— Даже не знаю, чем могу вам помочь…

Он покачал головой, демонстрируя полное недоумение.

— Меня интересует гражданка Серафима Крюкова, — сообщил цель визита я.

— Ну, эта особа интересует не только вас, — усмехнулся он. — Мы тоже её ищем. Правда, пока безрезультатно.

— А чем она вызвала такой интерес со стороны налоговиков?

Он немного помолчал, прежде чем ответить.

— Думаю, с уголовным розыском я могу быть откровенным.

— Конечно можете! — горячо заверил я.

— Дело в том, что Крюкова владеет собственным производством…

— Простите, я не ослышался? — слегка обалдел я.

Хрупкая танцовщица с фотки никак не ассоциировалась у меня с образом крутой бизнесвумен. Похоже, я чего-то не соображаю в этой жизни.

— Вы не ослышались, — кивнул он. — У неё патент на производство деревянных ящиков. Могу вас заверить, что эта продукция расходится на ура по многим лавкам и магазинам города. И обороты весьма приличные. Но… как выяснилось, налоги мы платить, как положено, не желаем. Мои коллеги провели ревизию и обнаружили огромное количество нарушений. Не буду вдаваться в подробности — каких именно, однако штраф гражданке Крюковой грозит немаленький. Ну, а она, когда обо всём узнала, похоже, пустилась в бега. Ничего удивительное — сумма огромная.

— Ну это понятно. Государство своего не упустит, — не преминул заметить я.

— Конечно! Мы, как и уголовный розыск, стоим на страже интересов государства, — сказал Винокуров, и я видел, что он абсолютно искренен.

— Конечно, — согласился я. — Но меня всё равно терзают смутные сомнения. Скажите, а вы точно уверены, что этот… как говорят американцы — «бизнес» принадлежит Крюковой?

— Её фамилия проходит во всех официальных документах, — сухо сказал фининспектор. — Да она и не отрицает этого. Я показывал ей бумаги, она подтвердила, что это её подпись. Так что у нас всё точно, как в аптеке.

— Не знаю, не знаю… — задумчиво протянул я. — Вы не обижайтесь, товарищ Винокуров, на мою недоверчивость, но что-то здесь не так. Какие-то подводные камни. Ну не похожа гражданка Крюкова на акулу капитализма.

— Похожа — не похожа! Мы тут не на ромашке гадаем! — разозлился мужчина. — Я же вам сказал: есть все официальные бумаги. На этих бумагах стоит подпись Крюковой. Поэтому она и должна нести полную ответственность перед государством за все нарушения.

Я задумался. Конечно, Винокуров говорил правду, но, кажется, не всю. Я нутром чуял, что он недоговаривает. Осталось только понять, какую линию поведения надо выбрать в его отношении, чтобы расколоть.

Кажется, придётся слегка прессануть «клиента» и сбить некоторую спесь. Налоговики… они и в Африке налоговики, да и в советской России тоже.

— Слушай, Винокуров, ты наверное немного не догоняешь, — с угрозой произнёс я.

Он выпучил на меня глаза.

— Чего?! — На секунду собеседник потерял дар речи.

— Говорю, не понимаешь ты меня… Бумаги, штука важная — не поспоришь, но ни ты, ни я не верим всерьёз, что именно Крюкова стоит за этим массовым производством ящиков.

— Но позвольте! — попробовал приподняться из-за стола фининспектор, но я посадил его обратно, положив руку на плечо.

— Позволю… Конечно, позволю, но потом. Ну я же по глазам вижу, что ты не вполне искренен со мной. Давай, колись. В конце концов, это в интересах обоих наших ведомств.

— Ладно, — решился он. — Вижу, что наш уголовный розыск на мякине не проведёшь. Да, хоть по бумагам всё действительно оформлено на Крюкову, но раньше патент и всё дело принадлежало гражданину Науму Израилевичу Гельману. А потом он передал весь этот бизнес, как вы выразились, Серафиме Крюковой.

— А произошло это до первых штрафов или после?