Москва

11 | 01024 Я вышел на улицу – что там еще Придумает к празднику непогода? Какого младенца, какого урода Мучной небосвод приведет под плащом. Я всех их люблю, но по времени года — Попроще чего-нибудь – хлеба с дождем… – Мы не чужие. В дверях подождем. А вы куда? Уходите, да? А как же крестины? А как же с дождем?.. 11 | 01025 Под снегом город сам не свой И, как подранок-лошадь в пене. Упав с разбегу на колени, Скользит по жесткой мостовой. И тут бессилен постовой. Но смертью пахнущий мазут — На перехвате ли сезона — Нежней последнего резона, Который даром не возьмут. А, может, я не прав – возьмут И снова обратят в мазут. И тает снег еще живьем, И пташка под печалью ветхой Шумит, шумит на скользкой ветке В пальтишке легоньком своем О чем-то очень о своем. О чем она? – еще живьем!

ФРАНЦИСК

11 | 01026 Ликуй же, безутешник, птицеслов! Какая сеть воздвигла эти страсти, Как небеса? Какое ремесло Ту нить ввело в ушко игольной власти, Не отмывая мертвого родства, Покуда Над пропастью души и естества Нависли мы, оставленники чуда.11 | 01027 Когда душа худеет ходко, Сухие бездны вороша, Стихи – любезная находка! И водка Пушкин хороша. Но водка требует доводки, Доводка – требует гроша. Вот так всегда, коснись до водки! А стих он проще: сгреб и – ша! 11 | 01028 Висит безутешная пташка. Но этот бичующий глаз! — Для слез сформированный раньше, Чем каменноугольный пласт. О, как от родства отвертеться С зажиточной мглой величин? О, как бы щекой притереться К мохнатой обувке причин!

Я ВИНОВАТ

I

11 | 01029 Пошевелишь плечом — Не выйти нипочем! День до головки чеснока усушен. А я-то тут при чем? А я… а я… О, черт! Я виноват уж тем, что хочется мне кушать!

II

11 | 01030 Что если поверить в привычку и гарь? — Ведь тело горит наподобие пробки. Жизнь-то – чужая! – открыл портсигар, Побыл, покурил и обратно захлопнул. Все соплякам казалось: чур-чур нас! Хоть половинку, если не всю душу Спасу. А оказалось – в самый раз: Я виноват уж тем, что хочется мне кушать. 11 | 01031 Я спал в саду и был носим, Как шорох, над пустой деревней Словно бесцветный керосин, Столбами вспыхнули деревья, Прихватывая край небес, Сухой, куда поток воздушный Затягивал соседний лес И леса дальнего верхушки. А я качался на весах, Словно лоскутик праха мелкий, Глядясь в такой похожий страх, И просыпался на скамейке. 11 | 01032 Посыпался снег. И чернея — Подумай, какая печаль! Слетает никчемное время Как ворон с чужого плеча. Какая тут нежность да жалость Или недожитая малость! Чужой кто-нибудь, поводырь Чужой, доживет их до дыр. Насыпано снегу… Подумай — Какая печаль! Или что?.. — То ветром от фортки подует, То лезет иззябь под пальто. Какие уж тут свиристели! Добраться бы до постели! В подземную тьму одеял, Чтобы временник не видал! Подумай – печаль-то какая! Белеет рассыпанный снег. Бесчинствует, завлекает Купчихою на ночлег. Какие тут сны да ночлеги! Клещами задвинуть бы веки! — Никак. Все никак. Все никак… И в тисках каменеет рука.

(Из разных сборников)

1963 / 1973

11 | 01033 Вечер мучительней, чем мотылек, — Так праведник терпит в руках уголек. Так поздняя птица, журавль-отпускник, Пьет темный, тягучий, колодезный крик. Родные поля! Обитаемый свет! Привет вам, как с дальней планеты, привет! Простите меня, если я не прощен, И спать положите, как тень под плющом, Куда-нибудь глубже – под землю, под наст, Иль в штольню, иль в каменноугольный пласт. 11 | 01034 Еще немного — Как нежилец, как проклятый с порога, Как насекомое, как носимый, Я оглянусь с такою смертной силой — Чтоб раскалилась теменная ось, Чтоб камень взвыл и зверь дитя понес.11 | 01035 Он был крылат, как бы ветвист, Огромный, словно меч сквозь воду, Почти переступая лист, Он знал предел своей породы. И были жутки наяву Его отвесные законы… Но я свой шепот обживу, Как он трубу Иерихона. 11 | 01036 Старинный спор святых имен Сегодняшним числом помечен… Но кто не сиротеет в нем? Кто столь безумен в нем, что вечен?! Кто скажет: «Боже! Этот час — Вершина твоего таланта!» И кто за жизнь поруку даст При свете стосвечевой лампы?!11 | 01037 Я все это вижу откуда-то сверху — Желтеющий дворик, орешник, орехи… И рядом к ограде прибившийся хлам — Кладбище иль кладбище – как это там?.. Звенигород… Август… Одиннадцать дня. Двуслойное солнце повыше меня. Пустынно… Но вот появилось вдали — Не улица… Не платья… Не комья земли. Подвинулось… Сжалось… Расплылось пятном. Потом проявилось… Оделось потом. Вот вижу знакомых уже полтолпы — Вот Мишка, вот Васька, вот Петька Алтын. 11 | 01038 Где букашке-таракашке Скажем, просто, скажем – крышка, Из вселенской сей окрошки Встанет этот, с полной кружкой. Крытый золотом сусальным, Он исполнит танец сольный — «Господи, какой я сильный Посреди тоски кисельной! Размечу их, словно крошки, Растопчу их, как какашки!» — «Ах ты, червь глухой и сальный!» — «Господи», – ответит ссыльный, — «Рад бы жить, как сын с отцом, Да что делать с подлецом?»