Москва
Шрифт:
Эта сумма текстов могла бы служить развернутым предуведомлением к некоему роду обстоятельных и фундаментальных писаний, которые нынче уж и не производятся на свет. От которых нам в виде осевшей пыли и остались такие вот тексты.
Я расскажу вам несколько историй, касающихся различных людей в различных положениях и обстоятельствах с разной степенью вразумленности воспринимающих как ход происходящего, так и его результаты
Мы проследим ход нескольких мыслей, столь повлиявших на историю всего человечества, сколь и не оправдавших возлагавшихся на них всеспасительных надежд
Попытаемся
Неожиданно припомним ряд обстоятельств, абсолютно выпавших из памяти не только нашей, но и современников, что, несомненно, подтверждает неслучайность всеобщих афазий и травматическую болезненность некоторых фактов
Осмыслим некоторые варианты некоторых, всем нынче предлагаемых проблем и затруднений, впрочем, принципиально не имеющих разрешения
Предложим некоторое количество лозунгов, оставляющих, правда, желать лучшего, но имеющих все-таки определенную риторическую применимость за неимением на данный момент под рукой более действенных
Скажем самим себе несколько столь сильнодействующих и удивительных слов, что после этого останется лишь оторопело и неисповедимо молчать
И, вообще, соприкоснемся с каким-то количеством неизведанного, не имея возможности указать его точные объемы, так как оно неизведанно
И, в результате, придем к некой вариантности результатов, что нисколько нам, в итоге, не поможет, но вряд ли и что-то испортит окончательно
ИЗ «Ахматовско-пастернаковско-заболоцко-мандельштамовского компота»
Абрамцевский сборник (стихи 1969–1971)
Этот сборник составлен летом 1971 года, когда трое художников, Шелковский, Лебедев и я, жили и работали на одной даче в Абрамцево все лето. Д.А. Пригов частенько заглядывал к нам в гости на день-другой, читал свои стихи. И вот нам троим пришла мысль собрать лучшие на взгляд каждого стихи последних лет. Отбор каждого, к удивлению, совпал с отбором остальных, и мы решили издать его маленьким тиражом. Так получился Абрамцевский сборник.
11 | 00935 Июньский необременительный свет Разросся и длился по листьям и травам, Держал на ладони малейший предмет, Но вглубь не заглядывал – не было права. И было засеяно все бытие Таким невниманием и безразличьем, И дни обретали бессилье свое, И были уверены – это величье. И только в душе оставался просвет В какую-то темень, в невидное что-то, Спохватывались – «А ведь ночи-то нет!» И новая в сердце входила забота. 11 | 00936 Вечер. Тени отпустило. Вот коровы издали, Как спокойные светила, Медленно плывут в пыли. Тьма спускается по скатам. Месяц вспыхнул и потух. Николаевским солдатом На насест прошел петух. Оступился и теряет Почву под ногами сад, И висят, не повторяясь, Смолкнувшие голоса. 11 | 00937 Разлука, слезы, суета, Год, листья, слезы, всепрощенье, Год, память, листья, память, мщенье, Разлука, слезы, суета, Предсердье, сердце, темнота, Слеза и ужас, и прощенье, Молчанье, сырость, помещенье, Разлука, слезы, суета.11 | 00938 Конец июля. Воздух чист В тени среди растений пышных. Но вскорости здесь каждый лист Свой смертный приговор подпишет. И поплывут среди стволов Бесцветные дымы событий, И пруда водяной покров Затянется стальною нитью. И будет слышен каждый шаг В тиши аллеи Патриаршей, И сумрак будет не спеша Губить воспоминанья наши. 11 | 00939 Спокойное озеро. Тихо кругом. И сад в отдалении дышит. И старый художник. Он мне незнаком. С утра он все пишет и пишет. Он все напрягается. Хочет украсть Неведомых черт выраженье. За ветки цепляется, чтоб не упасть, И видит свое отраженье. Какая судьба! – быть в невидном плену У тьмы, со спины заходящей, Пытать у природы исход и судьбу, Покой, ей не принадлежащий. 11 | 00940 Я еду фронтом золотым, Деревья – как цветы, Они над миром сеют дым, И сами словно дым. Сквозь них проглядывает даль, Как будто невзначай, Как спрятанная вглубь печаль. О чем она, печаль? Что им печали, золотым! Они ведь как цветы! Они над миром, словно дым, Неисцелимый дым.