Мой ангел-хранитель

– Мы не нашли следов Тора или оружия, но… мы нашли тело.

– Локи?
– потухший голос царя заставил его удивиться.

“Ты что, действительно волнуешься? Откуда эта дрожь в голосе? Папа…”, - мысли заставили улыбнуться, взглянуть на короля исподлобья.

– Вы расстроены, мой царь?

– Я не знаю, что чувствую сейчас, - отзывается король. Осторожно, боясь оступиться, Один спускается с возвышения, томно вздыхает.
– Как это произошло?

– Увы, мне то неведомо, - он сделал пару шагов к правителю, пряча левую руку за спиной, но царь этого не замечает.

– Я не могу поверить, что Локи мертв, - голос короля становится хриплым, дрожащим, как в ужасный мороз. Пот ещё сильнее скатывается с его лба, падает на густую бороду.

– Ох, разве я сказал, что он мертв? Мы нашли лишь его тело, но его душа все ещё здесь, с нами, - оскал, предупреждающий шепот, слишком резкое и сильное движение, когда рука с кинжалом вонзается в грудь царя, пробивая доспехи насквозь, входя по самую рукоять. Пелена обмана спадает, и царь не может вздохнуть, и причина тому не только сидящее острие в груди, - он видит перед собой младшего принца, проклятого всеми девятью мирами. Принца, которого когда-то мог назвать сыном.

– Ну здравствуй, отец!
– шипит он, горько усмехаясь.
– Рад, что я жив?
– со зверским наслаждением маг вонзает оружие ещё глубже в грудь, от чего Один издает тихий стон. Вся рука, включая наручни, запястья, уже в крови.

– Локи… - шепчет король, даже не пытаясь сопротивляться, даже не пытаясь защититься. Ладонь выпустила царский скипетр, а тело точно бы осело на пол, если бы сильная рука трикстера не удерживала его.

– Узнал, - довольно отвечает маг.
– Я уж думал, совсем забыл за годы моего заключения, как я выгляжу, - он вдруг неожиданно вынимает из груди аса кинжал и видит на лезвии, рукояти, пальцах кровь.
– Ты погубил мою жизнь своей ложью, но я лгать не стану, - кровавое острие коснулось седой бороды, пачкая её.
– Я терпел твой обман, я рос в семье, где меня считали никем, рос в мире, где был чужим для всех, даже для тебя, - он нагибается к еле дышащему отцу.
– Я ушел, я покинул Асгард, я выбрал для себя другую дорогу, ушел, чтобы больше не тревожить вашу счастливую семью, но вы отловили меня, запихнули в тюрьму, а после ты унизил меня перед всеми, унизил, но впервые сказал правду мне в глаза за всю жизнь. Сказал правду так, как она должна была звучать изначально, как она звучала давно в твоей голове, - взгляд царя тускнел постепенно, и Локи схватил его за седые кудри.
– Смотри мне в глаза. Я ещё не все сказал! Ты дослушаешь меня, а потом я выполню твое последнее желание.

Царь еле дышал, пытался что-то сказать, но Локи снова перебил его.

– Я могу согласиться с тобой лишь в одном - ты сделал ошибку, когда пригрел меня в Асгарде, как птенца. Ты ведь уже тогда догадывался, какое зло приютил?
– злорадно усмехнулся он.
– Возможно, ты спас мне жизнь своей ошибкой, и я был бы благодарен, если бы не твоя ложь. Прежде чем я дам тебе умереть, я хочу послушать твое желание, я хочу выполнить его, и считай, что это та самая капля моего милосердия для тебя, - прошипел маг те же слова, что когда-то сказал на суде Всеотец.

– У… убей… меня… Я прошу, - прошептал король, задыхаясь постепенно.
– Вот мое последнее желание. Убей. Мне больше незачем жить. И я… про… прошу у тебя прощения. За все, сын мой, - из глаза показалась слеза, а рука крепко сжала плечо колдуна, резко толкая его на себя, тем самым заставляя острие кинжала поразить его сердце. Локи же остановился, не дал проткнуть кожу.

– Ну же, чего же ты ждешь? Убей, - умоляюще попросил Всеотец.
– Прояви милосердие.

Локи опустил глаза, стараясь спрятать подступившие слезы, которые уже успели скользнуть на щеки, которые уже давно теплились в его очах. Что это с ним? Откуда взялась эта вода? От слова “сын” он разомлел? От столь обманчивого слова, которое все это время было лишь пустым звуком? Нет. Он взял себя в руки. Он посмотрел на царя. Губы сжались в тонкую полоску, вымученная на лице злость смешалась со слезами, делая Локи безумным, одурманенным самыми сильными, перемешанными эмоциями и чувствами. Они, казалось, стояли на чашах весов, и только от него зависело, что же перевесит: прощение или ненависть. Секунды шли, Один молил, а Локи медлил. Он слишком горд, чтобы простить, старые обрывки воспоминаний летят перед глазами, словно страницы книги бегут назад, отматывая время, события. Вспоминая все то, что было тогда в нем, что не потухло до сих пор, Локи понимает, как ненавидит отца, а точнее - царя, который нашел для себя трофей. Чаша, где были силы на прощение, резко поднялась вверх.

– Прощай, - Локи вонзил кинжал в сердце царя Асгарда, от чего тот издал последнее свое издыхание, дернулся, а после этого заснул навсегда в руках своего убийцы.

Все случилось так быстро, какая-то секунда, и уже ничего не вернуть. Локи сел возле тела отца, оставляя в его груди кинжал. Он смотрел на него, в его лицо, которое постепенно становилось бледнее пасмурного неба, остатки крови на его седой бороде стали бардовыми, засохли, а из раны же продолжала сочиться багровая жидкость, стекать на доспехи, падать на пол. Вот и все закончилось. Момент, которого так давно ждал трикстер, наступил. Один мертв, а маг отомщен. Только стало ли ему от этого легче?

Этот вопрос Локи сразу же задал себе, когда стоял на диких берегах великого моря, которые давно заросли непролазными лесами, в которых не встретишь ни одного человека. Этот вопрос Локи задал себе, когда поджигал огромный драккар, где покоилось тело Одина, когда отправлял этот корабль по волнам холодного океана, когда видел, как он сгорал, а потом утонул уже на самом горизонте, став маленькой движущейся точкой, вскоре испарившейся в глубинах моря.

“-Стало ли тебе легче, Локи? Что ты теперь чувствуешь?” - спрашивает он самого себя, но словно слышит свой голос со стороны.

– Я ничего не чувствую, - равнодушно отвечает он, прожигая взглядом уже пустую линию горизонта, где вздымаются волны. Ветер послушно гладит его черные волосы, касается длинного плаща, ноги его увязают в мокром, то и дело покрывающимся водой песке, капли соленого моря орошают его кожу, костюм, блестят на его волосах, как бриллианты, смывают кровь с его руки.

“-А может быть ты просто не хочешь чувствовать?” - спрашивает подсознание. “-Ты добрался до цели, которую так долго преследовал, ты отомстил, но рана в давно уже прогнившем сердце не перестала болеть, не перестала гноится, она все ещё ноет, все ещё напоминает о себе. Ты снова закрываешься от всего этого.”.

– Да, - соглашается колдун. Внутри него живет зверь, который не умеет прощать, он жестокий, коварный убийца, и Локи чувствует, как на губах его растягивается ликующая улыбка. Этот зверь заледенел от своей злости, и этот зверь - его сущность. Сущность, которая делает его двуликим, обманчивым, безжалостным. Сейчас он настоящий, настоящий в том, что равнодушие и боль покрываются ликованием, а те вспыхнувшие недавно чувства превращаются в рутину. Это его прошлое, которое он оставит в тайне, с которым будет продолжать жить, как и с монстром внутри себя. И, пожалуй, есть только одна капля в его черной душе, капля любви, очень маленькая капля, но такая сильная, бушующая, как целый океан, покрывающая его тьму, его мрак. И эта капля, похожая на льдинку, как и все его сердце, становится огнем лишь тогда, когда он видит глаза Сигюн.

Обведя прощальным взглядом горизонт, Локи делает шаг назад, а потом, больше не оборачиваясь, покидает берег, уходит к крутым скалам, что возвышаются у моря. Спустя секунду дикие места уже пустуют, и только морская волна стирает следы, что оставил Бог обмана.

Он возвращается в Асгард, садится на престол под видом умершего Одина, оставляя тем самым народ в неведении. Никто не узнает его, никто даже не догадывается, что темный маг снова ушел путем обмана, являя миру себя в другом облике, временном облике. И сердце ледяное пытается биться в груди, но лед, сковывающий его, мешает это сделать, мешает достучаться, когда перед троном якобы отца склоняется могучий, непобедимый старший принц Тор. Он говорит от всей своей души великодушные речи отцу, слова благодарности, и лжец отзывается тем же, только вот никак не поймет: искренен ли он сам сейчас или нет. Тор сообщает, что покидает Асгард, и слова, которые он произнес, глядя в глаза своему отцу, заставили дрогнуть трикстера, заставили какому-то странному чувству разлиться по всей жестокой душе, разуму. Что же это за чувства пробираются сквозь пелену тьмы? Неужто совесть или любовь к брату? Бред.

– Трон, которого один сын так жаждал, другому и даром не нужен, - отцовский, ложный голос тихо проговорил сыну эти слова.

– Локи при всех его противоречиях понимал суть правления так, как мне не дано. Локи ушел достойно, а я постараюсь так жить, - ответил громовержец. Один же посмотрел на него с неким подобием улыбки, которая снова была покрыта всеми тайнами, в которой снова ничего нельзя было различить, кроме обычно растягивающихся губ.

Вот Тор уходит, тень его высоко тянется по коридору, а когда он скрывается за колоннами, облик отца тут же спадает с трикстера, и ухмыляющиеся глаза смотрят в след удаляющемуся братцу.