Мой ангел-хранитель

Эта ночь тянется очень долго, и Сигюн не помнит, что в комнатах её ожидает служанка, она ни о чем больше не помнит, и хочется только держать на своих руках маленького Нари и смотреть, и чувствовать, как Локи их обоих прячет в кольце своих рук.

И эти, казалось бы, простые желания кажутся деве такими недосягаемыми, такими невозможными. Это как достать звезду с неба. Ей кажется, что она мечтает о чем-то недопустимом, о том, чего просто не может быть. Она так привыкла к плохому, так долго жила с бедой за дверью, в душе, что уже забыла, каково это - быть счастливой. А ведь для счастья нужно так мало. Просто прижать свое дитя к сердцу, упасть на грудь мужа - и все, больше не одна беда не сможет протиснуться, не сможет обидеть. Она просто не пробьется сквозь щит объятий Бога обмана - носителя той самой беды и хаоса.

========== Глава 54 ==========

– Локи, - шепотом зовет она, поднимая на него красные от слез глаза. Он смотрит на неё внимательно, словно обводя свое выжженное имя у неё на сердце. Как же он близко. Девушка видит вновь его лицо, бледное, вычерченное, четкое, с острыми чертами, со всеми маленькими точечками и черточками, которые только можно рассмотреть на коже. Его зеленые глаза, как две звезды, смотрят на неё сверху вниз, и Сигюн снова перестает дышать, забывает слова, хотя так много должна у него спросить. Однако, видя полную неготовность девушки, маг решает начать сам.

– Я знаю, что у тебя накопились вопросы, и их много. Я не стану утруждать тебя, я просто прочту все твои вопросы, я отвечу на каждый из них, Сигюн, а ты просто слушай, не перебивай. Я не буду торопиться, - бархатным, нежным голосом сказал он ей, касаясь губами её ушка, тыльной стороной ладони поглаживая её щеку. Ванка не стала ничего отвечать, лишь сложила свои руки у него на груди, положила голову на его плечо, приготовилась слушать, заранее отпустив все свои мысли на свободу. Пусть они перемешались, Локи найдет нужные.

– Ты на меня злишься, хотя злоба твоя слабеет с каждой секундой. Ты хочешь знать, как я выжил. Но только я не выживал, любимая, - говорит он, и девушка отстраняется от мужа, заглядывает вопросительно и непонимающе в его глаза.
– Я долгое время провел у Хель, я попал в самый темный мир, где черное небо, черная земля, я видел повелительницу смерти, но перед этим блуждал по какому-то пространству, где даже нет ветра, где нет звуков, где просто тьма.

Произнося каждое свое слово, Локи ощущал, как сердце его обливалось кровью, как жгло холодную глыбу льда в его груди, что лишь называется сердцем, когда горячая кровь пытается её растопить. Он смотрит в её доверчивые глаза, вновь наливающиеся слезами, но ни его язык, ни тот лед в груди не посмеют произнести правды, не посмеют открыть клетку со зверем, которого он так долго прятал. Теперь этот зверь остался только при нем и никто его больше не увидит и не услышит, этот зверь уже давно за все отомстил, только вот… облегчения он так и не нашел.

– Знаешь, так странно было видеть героиню маминых сказок своими глазами. Она в детстве часто рассказывала нам с Тором истории, где присутствовала Хель, - Локи говорил об этом с усмешкой на тонких губах, вспоминая свое детство, маму. Но только Сигюн не знала, что вся эта ностальгическая гримаса была разыграна, была пуста, хотя наполнена палитрой чувств.

– Но каким бы не был темным тот мир, каким бы не был страшным, отдаленным, я все равно смог узнать о том, что ты больна. Я пришел к тебе, я явился к тебе сном, чтобы ты услышала мой голос. Ты была в бреду, в поту, не хотела бороться за свою жизнь, и я был обязан тебя вытолкнуть к свету.

– Я не помню этого, - говорит девушка, смахивая подступившие слезы, задумчиво опуская глаза.

– Ты и не должна была помнить, так было нужно, дорогая, - он ласково улыбается, всматривается в её лицо, большим пальцем стирает слезинку, которую она то ли пропустила, то ли не обратила на неё внимания. Сигюн хотела спросить ещё о чем-то, но Локи приставил указательный палец к её губам, и девушка замерла, застенчиво заглядывая в его изумрудные глаза, которые горели очень ярко, почти как солнце, блестели, как прозрачные росинки на зеленой траве.

– Не спеши, Сигюн, умоляю, - тихо произнес он, и ванка в ответ кивнула головой. Его ладонь продолжала невесомо касаться её лица, ведя еле уловимые прикосновения по щеке и шее.
– Рядом со мной всегда находилась Хель, словно надзирательница, - продолжал колдун, - и в один день, то ли ночь, то ли просто время, которое не мерилось ни светом, ни тьмой, она мне сообщила, что я свободен. Сказала мне, что я могу возвратиться, покинуть её мир, пусть не навсегда, но до тех пор, пока дни моей жизни не истекут. Она велела мне уходить, более ничего не сказав, а потом я очнулся на том самом месте в Свартальфхейме, только в теле уже не было раны, кожа стала прежней, но зрение не сразу различило, что находится вокруг, я лишь ощутил, что дышу. Только потом я заметил лоскут твоего платья, который был весь испачкан в крови, я очень испугался, Сигюн, до меня не сразу дошло, что кровь та, к счастью, оказалась моей.

Сигюн, затаив дыхание, слушала мужа, даже боясь представить, как же было мучительно для Локи все это, как же было мучительно прозябать в мире Хель, как было больно вновь вернуться в реальность, очутится во мраке одному. Сигюн старалась не думать об этом, старалась просто слушать Локи, внимая каждому его слову. Муж же продолжал свою историю.

– Тогда я сразу же поспешил покинуть царство тьмы, прийти в Асгард под видом охранника, чтобы разузнать о предстоящих и творящихся сейчас делах. Я знал, что, окажись я живым, меня бы непременно бросили в подземелье снова, но я этого не хотел, я не хотел вновь туда возвращаться и решил, что попытаюсь вымолить прощение Всеотца. В образе стража я вернулся в Асгард, обошел улицы, что-то ответил на чужие летящие в меня беспокойные вопросы, которых сейчас даже не вспомню, а потом направился к Одину. Тронный зал был пуст, тогда я пошел в его покои. Я снял с себя чужой облик, когда оказался один, я не собирался прятать свое истинное лицо от царя, однако его комнаты тоже оказались пустыми. Я никого в них не обнаружил, кроме верных воронов Одина, сидящих на балках, возле ложе. Один из них спустился ко мне на плечо, и я прочитал в его мыслях то, что он хочет сообщить мне. Я прочитал, что Один мертв, что он предложил Хель взамен моей жизни свою. Его больше ничего не держало в этом мире, и он ушел, пожелав вытащить меня. После этого ворон вспорхнул и указал мне на стоящий около стены Гунгнир. Престол Асгарда оказался пуст, как все внутри меня тогда, и мой долг - продолжить правление.

Сигюн не верила своим ушам. Один отдал жизнь за младшего сына, которого ненавидел. Разве такое возможно? Она слушала мужа, и в голове её не укладывалось ничего. Но одно она точно могла утвердить всем и даже самой себе: она верила Локи, верила в каждое его слово. Завороженно слушая, проливала слезинки, не смела перебить и иногда замечала, что глаза супруга блестят от слез, смотрят на неё, но смотрят помимо неё в пустоту. Актер с рождения… Девушка не могла ничего даже заподозрить, и дело вовсе не в чувствах, которые затуманили её разум, дело в том, что она всегда ему верила, но при этом всегда знала, что он что-то скрывает, где-то недоговаривает, но она мирилась с этим, она понимала, кто он, она знала это с самого начала и полюбила его именно таким, коварным, обманчивым, безжалостным к ней, к её чувствам. Только вот юная дева даже представить не могла, какая правда скрывается за столь душераздирающей историей, где Один якобы простил плута из Ётунхейма.

– Я слышу твой последний вопрос, Сигюн. Я скрываюсь под личиной Одина, чтобы народ узнал скрытую им правду, я передам им эту правду. Если я открою им свое лицо сейчас, они ни за что мне не поверят, назовут лжецом, хотя мертвого величают героем. Все поменяется, если я раскроюсь сейчас. Только тебе я решил рассказать правду потому, что больше не мог смотреть на твои страдания, не мог быть рядом с тобой и не иметь шанса обнять тебя, при этом знал, что тебе будет не менее больно узнать, что я жив, что я обманул, зато потом будет легче. Так и случилось, дорогая. Один поступил неожиданно не только для народа, но и для меня самого, и я обязан показать всем, в частности самому себе, как он был благороден и милосерден, - Локи талантливо изобразил сожаление, которое состояло из маленькой доли правды и целого мешка лжи.

– Ты хочешь, чтобы прошлая история не повторилась? Ты хочешь, чтобы люди приняли тебя царем?
– спросила девушка, глотая новую порцию соленых слез.

– Я хочу, чтобы они увидели настоящую правду, я единственный, кто её знает, и хочу, чтобы и люди узнали, как все было на самом деле. Они узнают о решении отца, узнают о его смерти, но только из его уст, - пояснил маг.
– Прости меня, Сигюн, я тысячу раз виноват перед тобой. Виноват с тех самых пор, как только влюбился в тебя. Прости. Я хочу сейчас все исправить, и только ты одна мне можешь в этом помочь.