Мой крылатый кошмар
Шрифт:
– Не повторяется, - быстро парировала я, чувствуя, как загорелись от смущения щеки. – У нас все иначе. Никакой любви. Ведь правда?
Я обернулась к Айрану и застыла, потерявшись в его взгляде. Холодным язык бы сейчас не повернулся его назвать. Если бы лед мог гореть, не плавясь, то он был бы именно таким – ярким, обжигающим и немного безумным.
Поддержки от напарника я так и не дождалась. Если честно, то вообще забыла, о чем мы сейчас разговаривали.
Опять вспомнились его слова, сказанные совсем недавно: «целоваться к тебе не полезу, если сама не захочешь…»
Хотела.
– и жарко. Так, что во рту пересохло и нечем стало дышать.
И все сомнения забылись, и про Юджинию я не вспомнила. Подумаешь, невеста. Всего один поцелуй. С неё не убудет, а мне… мне будет потом что вспомнить.
Я сама подалась к нему, прикрыла глаза, слегка приоткрыв рот и уже ощутила его горячее дыхание на своих губах.
Еще немного, совсем чуть-чуть…
Пульс грохотал в голове так, что можно было задохнуться.
И тут…
28.2
– А спать-то вы как будете? – раздался совсем рядом насмешливый голос домовушкина.
И волшебство исчезло с пряным ароматом ягод, жаром вспыхнувших щек и горящими губами. Реальность навалилась, придавив всем своим не малым весом, напоминая о том, кто я, кто он и что вообще происходит.
Отвернувшись к стене, я тяжело сглотнула, пытаясь успокоиться, и быстро стянула чужую куртку с плеч.
– Спасибо… уже не холодно… согрелась, - не глядя передав вещь хозяину, пробормотала я и попыталась сосредоточиться на реальных проблемах. – Спать?
Матрасов было два. И они лежали друг на друге.
– Может мы… - начала я неуверенно.
– Не может, - оборвал меня Айран. – Здесь слишком сыро. Если лежать на одном матрасе всю ночь можно простудиться и заболеть. Так что спальное место у нас одно.
Место одно, а нас двое.
От одной только мысли о том, чтобы расположиться здесь вместе, рядом… нос к носу, сердце ухнуло вниз, вызвав легкое головокружение и даже небольшую панику.
– Вот и спрашиваю – как будете располагаться? – вновь спросил домовушкин.
– По очереди, - резко поднимаясь, произнес Айран. – Сначала Ивилин, потом я.
– Но… - попыталась возразить ему я.
– Это не обсуждается!
Вот еще!
– Еще как обсуждается! – вспыхнув, выдала я, тоже поднимаясь.
Мне наконец удалось найти способ выплеснуть тот накал страстей, который закипал внутри. Кажется, напарник думал так же, потому что развернулся ко мне с таким порывом и злым блеском в глазах, что впору было испугаться и заледенеть от страха. Но куда уж там! Я была слишком взвинчена, зла и встревожена. И эту его вспышку восприняла с ужасающей радостью!
Наконец-то! Тот самый Иргар, к которому я привыкла! Который был моим врагом несколько лет! Ура!
– Торбург!
Он еще меня и по фамилии назвал!
– Не надо на меня кричать! – выдала я, значительно повысив голос.
– А что я могу сделать, если ты меня не слышишь?
– Я тебя слышу. Но ты опять говоришь глупости!
Думать о том, что мы сцепились из-за какой-то ерунды, не хотелось. Какая разница. Главное –
повод нашли!– Глупости? Забота о тебе глупости? – выдал Иргар и на его бледных щеках выступили алые пятна.
– Лучше бы о себе заботился. Тебе лететь завтра и меня тащить. Кому силы больше нужны? Тебе или мне? – продолжила напирать я, не понимая, почему он не осознает элементарных вещей.
И это еще сильнее подстегивало злость и отчаянье.
– А с каких пор ты так обо мне волнуешься?
– Издеваешься?!
– Кхе-кхе, - вдруг раздалось рядом.
Моргнув, я перестала буравить взглядом взбешенного напарника и взглянула на домовушкина, который продолжал сидеть на стульчике и с ехидной улыбкой за нами наблюдать.
– Я дико извиняюсь. Но вы не думали о том, что вам… надо обменяться спорами?
Я даже растерялась. И не только я.
– А чем мы по-твоему тут занимаемся? – зловещим голосом отозвался Иргар, медленно поворачиваясь. – Спорим!
– Да я не о том, - отмахнулся старичок.
– Не про спор, а споры. Пестики-тычинки… поцелуи и все остальное…
Никогда не думала, что могу так быстро и ярко краснеть!
«Пестики? Тычинки?!»
Тишину в комнатке можно было назвать зловещей.
– А что? – усмехнулся домовушкин, совершенно не смущаясь. – Между вами искры так и летят. Так зачем себя сдерживать? Только хуже будет. Рано или поздно последует взрыв, от которого уже не скрыться.
– Никакого взрыва не будет, - медленно отозвался Айран. – У нас просто… разговор на повышенных тонах с целью выяснить, кто будет первым спать.
– Ну, конечно. Я так и понял.
А на его лице было видно, что понял он что-то совсем другое.
– У меня вопрос! – вмешалась я, решив быстро перевести тему разговора, пока она не завела нас туда, куда не надо. – Вы сказали, что историю исказили? Кто это сделал? И зачем? Неужели кто-то желает распространения Черного леса и специально вредит, скрывая правду.
– Время, - отозвался домовушкин грустно, перестав играть роль сводника. – Время - самый вредный помощник. А еще эта неразбериха. Никто ведь не знает всей правды. А кто догадывался, давно ушел из этого мира. Старые предания стерлись из памяти, догадки превратились в домыслы. Про души дриад, которые травят воду, никто вообще не знает. Гомилюки хорошенько потрудились, спрятав их в глубь Черного леса. Туда, куда никогда не доберутся патрули.
– А дриады? Почему скрывают правду о дриадах? Не рассказывают о нашем истинном предназначении? – я снова забросала его вопросам.
– Тоже время сыграло свою роль. Люди и маги забыли правду. Дриад стало меньше. Наказ не пускать их в Черный лес остался, а почему, никто и не вспомнил. Решили – слабые, беззащитные, - поэтому и не пускают. И мы сами поверили, что слабые и ненужные и наш удел лишь сады украшать.
– А сколько душ дриад в Черном лесу? – вмешался Айран. – Пять, десять?
– Кто ж их знает. Сколько несчастных погибло за эти столетия, пока запрет не установили. Но точно не десять. Намного больше.
– Значит много, - подытожил напарник.
– И именно они помогают лесу расти и захватывать все новые и новые территории.