Мой летний эротический роман

Он с голым торсом, в светлых домашних штанах. Волосы еще чуть влажные после ливня. Такой красивый, такой мой… От этого только больнее.

Почему именно сейчас? Ведь я столько раз видела перед собой его руки, гладила их, целовала… Я даже подумать не могла о кольце, пока эту мысль не заронила Илона. Пока эта мысль не проросла…

— Я же попросила подождать, — цежу сквозь зубы.

— Та-а-ак… — Мэтт заходит на кухню. Прислоняется спиной к стене, руки скрещивает на груди. — Ты точно не в порядке. Что случилось?

Что случилось…

Я медлю. Стоит дать имя этому кошмару, и он станет реальным.

Как такое сказать Мэтту? Вот так, прямо в лицо?..

Слова застревают в горле.

Не смотрю ему в глаза.

Выдыхаю.

— Помнишь, мы играли с твоими друзьями в игру «Никогда не»? Давай сыграем.

Поднимаю на него взгляд. Хочу увидеть его в эти последние секунды, пока он мой. Пока мы еще вместе.

Мэтт смотрит на меня с непониманием, чуть сведя брови.

— Ну давай.

Я набираю в легкие воздух.

— У меня никогда не было жены.

Тишина.

Будто весь мир застыл.

— А… Вот в чем дело.

Ни шока, ни паники, ни удивления. Даже тени неловкости не проскальзывает по его лицу. Я настолько не ожидала такой реакции, что у меня вопреки логике появляется надежда.

— Ты женат? — уточняю я, несмотря на всю очевидность ситуации.

— Да. Я женат.

Господи, господи, господи… я встречаюсь с женатым мужчиной… я влюбилась в женатого мужчину… господи… Мэтт женат!

Мэтт садится на стул и протягивает руку.

— Иди ко мне.

— Не-е-ет…

— Почему нет? Что поменялось?

Я аж дергаюсь.

— Что поменялось?!

— Я все тот же. Ты — та же, — говорит он спокойным, ровным тоном. — И то, что мы чувствуем друг к другу, — не изменилось. Да, у меня есть формальная жена. Это как… если бы у меня была кошка. Ты не стала бы избегать меня из-за кошки?

Я таращусь на Мэтта. Не могу поверить в то, что слышу.

— Жена. Это. Не кошка!

— Почему это так тебя впечатлило? Ты что, замуж за меня собиралась? — таким же обманчиво-спокойным, с легкой насмешкой тоном спрашивает Мэтт, а затем рывком усаживает меня к себе на колени. Проводит кончиком носа по моей шее. Это так приятно…

Не хочу это чувствовать!

— Не собиралась, — сквозь зубы отвечаю я, пытаясь выпутаться из его объятий, но где уж там.

— Тогда в чем проблема?

— В обмане. Ты обманываешь свою жену.

— Это что, какая-то женская солидарность? Тебя этот обман не коснется. В чем проблема?

— Я не хочу, чтобы мои чувства к тебе делали больно другим людям.

У меня мысли путаются. Почему я чувствую себя так, будто неправа? Будто делаю из мухи слона? Но Мэтт женат. И никакие разговоры этого не изменят.

— Наши с тобой отношения моей жене больно не сделают: у нас договорной брак, ей наплевать на меня. Она хочет только нажираться в дорогих клубах и трахаться с кем попало. И меня это абсолютно устраивает. Так что, если ты не собираешься за меня замуж, тебя тоже должно все устраивать.

Он так говорит, так ведет себя, будто и в самом деле прав. И его аргументы звучат убедительно. Но…

— Но меня не устраивает!

— И что мне делать? — с нажимом спрашивает Мэтт. — Отказаться от тебя из-за штампа в моем паспорте? Меня бы твой муж не остановил.

У меня сейчас мозг взорвется. В его мире встречаться с другими женщинами, когда у тебя есть жена, — нормально. В моем мире — нет! Но вот эта формулировка — договорной брак… Я не хочу, но все равно за нее цепляюсь.

— Насколько ваш брак фиктивный? Вы с ней… — Даже произнести сложно. Но Мэтт понимает, о чем я.

— Всякое бывало.

— Всякое бывало?.. — поворачиваюсь к нему лицом. Пристально смотрю в глаза. Лучше бы он соврал.

Нет, конечно, не лучше. Но пусть бы правдой было то, что хочу я.

Прячу лицо в ладонях. Мэтт упирается лбом в их тыльную сторону.

— У нас с ней не так, как с тобой. — Теперь в его голосе я слышу и нежность, и печаль. — Я ничего к ней не чувствую, да и она ко мне. Просто нам обоим удобен этот брак: таким образом каждый закрывает свои вопросы. Да, временами у нас бывает секс — то есть, бывал. По пьяни или просто так. Не все в этом мире занимаются сексом по большой любви. Иногда это просто потребность, которую надо удовлетворить, и тогда без разницы с кем: с девушкой из клуба или фиктивной женой. Главное, что они тоже настроены. Но все это в прошлом. Потому что теперь у меня есть ты. С тех пор, как мы встретились, я не только заниматься сексом, я касаться никакой другой женщины не хочу. Потому что они — не ты. Понимаешь?..

Я его понимаю. Я чувствую то же самое. Но у меня нет мужа!

— Мне нужно побыть одной.

Голова раскалывается от переживаний.

— Хорошо. Я не буду тебя тревожить.

— Нет, я хочу уйти.

— Куда?

Вздыхаю.

Не знаю… Из-за Мэтта я испортила отношения со всеми самыми близкими людьми. С мамой, правда, почти помирилась. Но вернуться к ней сейчас, когда я такое узнала о Мэтте… Мама будет живым памятником своим словам: «Я тебе говорила!».

— Оставайся. Лучше я уйду, — говорит Мэтт, и мне почему-то от этого не проще. Все равно его теряю. — Сниму номер в гостинице где-нибудь неподалеку. Если буду тебе нужен, вернусь в мгновение ока, только позови.

Почему реветь мне хочется именно сейчас, когда в голосе Мэтта столько нежности?..

— Хорошо, — выдавливаю я.

Мэтт уходит.

Я остаюсь одна в его огромной пустой квартире, которая теперь кажется еще больше. Внутри меня тоже пустота. Я просто оболочка.

Ну вот, хотела конфликт в романе — получила.

Роман. Он удержит меня на плаву, не даст раскиснуть, вернет к жизни.

Сажусь за кухонный стол. Открываю ноут. Начинаю записывать… и убираю руки с клавиатуры. Мне больно. Больно так, что даже писательство теряет смысл. Зачем мне книга, если не будет Мэтта?

Я столько всего могу записать, во мне столько новых эмоций и мыслей — и никакого желания творить. Хочется свернуться калачиком на кровати и лежать так до тех пор, пока… что? Пока Мэтт не разведется? Ну-ну.

Хожу по квартире и включаю свет во всех комнатах.

Спрятаться в книгу не получится. Лежать и страдать я не собираюсь. Напиться?.. Это похоже на выход. К тому же, по-книжному. И все же — нет.

Завариваю себе большую кружку черного кофе («Вы хотите спровоцировать остановку моего сердца?») и сажусь в кресло. Передо мной простирается ночной город — темнота, утыканная огнями, будто новогодняя елка.