Мой (не)любимый дракон

Впрочем, даже из князя можно было слепить какого-никакого императора. Возможно, он был бы даже более удобен для совета магов. И вместе с тем Тригад понимал, что со смертью наследника возникнут новые проблемы. Много проблем. Что, если драконы не пожелают принять Игрэйта, как своего правителя? А такое было более, чем вероятно. Пусть и родня Герхильдам, но всё равно чужой. Самые сильные тальдены империи начнут глотки друг другу перегрызать, сражаясь за престол. Старейшины надеялись избежать междоусобных распрей.

Незачем империи выпивать свои же собственные соки.

Советники готовы были мириться с династией проклятых, испокон веков правивших Сумеречной империей. При Герхильдах сохранялся порядок, и Север процветал. А то, что некоторые их ари погибали, заканчивая свою жизнь ледяными статуями… Эррол Тригад был уверен, и остальные старейшины его в этом полностью поддерживали, что жизнь нескольких алиан — ничтожная плата за благополучие и благоденствие такого могущественного государства.

— Мы не знаем, почему кричали статуи, — отстранённо проронил Скальде, отвлекая мага от размышлений о недалёком будущем Сумеречной империи. — Возможно, их крик никак не связан с Фьяррой.

— Они не замолкали, пока эсселин Сольвер не завели в замок. Я думаю, ответ очевиден, Ваше Великолепие.

— Не для меня. — Бросив последний взгляд на ледяную красавицу, Скальде направился дальше. К следующей ари.

Дорога сужалась, теряясь под разросшимся кустарником. Цветы Арделии, днём собиравшиеся в бутоны, являлись ещё одним напоминанием об ошибке Валантена.

Скальде грустно усмехнулся. Его предок не пожелал бороться за любовь и уступил притязаниям Ллары. Тальдену казалось, что он сейчас поступает точно также, отрекаясь от Фьярры. Но если Хордис прав, а всё на то указывало (не зря последние ночи, не зная сна, он изучал открывшуюся лекарю информацию), алиана, в чьих жилах течёт кровь Арделии, сумеет наконец вырвать его семью из этого порочного круга. Империя не окажется в руках самодура или того хуже — не захлебнётся собственной кровью в междоусобных войнах. А его дети… Не узнают, что такое нести на себе непосильное бремя.

Оставалось только жениться на «правильной» алиане. Провести брачный ритуал с девушкой, к которой он ничего не испытывал, и разделить с ней свою жизнь.

Забыть о той, другой, что никак не желала покидать его мысли. Упрямая девочка.

Упрямая во всём.

Выжечь из памяти взгляд ясных, как весеннее небо, глаз. Не вспоминать больше вкус сладких, чувственных губ, с которых было так приятно срывать поцелуи. Скальде нравилось просто быть с ней рядом, ощущать близость алианы. Чувствовать тепло маленькой ладошки в своей руке. Наслаждаться звучанием нежного голоса, беззаботного смеха, который в последнее время звучал только в его воспоминаниях. Как и лучистые улыбки Фьярры, оставшиеся в памяти призраками счастливых мгновений, которые они провели вместе.

Фьярра — юная, неискушённая в чувствах девушка, и, несомненно, полюбит снова. Проживёт долгую жизнь, вместо того чтобы закончить её в садах Ледяного Лога. И даже если бы сумела принять ядовитую силу Герхильдов, потом вынуждена была бы передать её своему ребёнку.

Ледяной не желал ей этого. Не желал участи быть матерью убийцы. Такого же, каким стал он, Скальде Герхильд.

Да, она обязательно полюбит снова и будет счастлива. С другим мужчиной.

Мысль эта острыми иглами вонзалась в сердце. Сводила с ума сильнее родовой магии. Но Скальде понимал, отпустить её — самое правильное. Вот только теперь, из-за того, что его решению воспротивились ледяные ари, старейшины будут настаивать на обратном. Они и что-то глубоко внутри, несмотря на все доводы разума, упрямо твердившее о том, что алиана должна остаться.

Скальде прикрыл глаза, понимая, что уступить придётся. Не старейшинам и непонятному капризу статуй… а внутреннему голосу, нашёптывавшему не отпускать алиану.

Сумасшедшему желанию хотя бы ещё несколько дней чувствовать её рядом.

Приходила в себя я долго, переваривала случившееся ещё дольше. Так до конца и не переварила и до самого вечера мучилась несварением мозгов.

А кто бы не мучился на моём месте этой неведомой болезнью?

Помню, от истошного крика ледяных ари земля дрожала. И я вместе с ней за компанию, с ужасом представляя, как на нас вот прямо сейчас обрушится Ледяной Лог. Или того хуже — небо рухнет, ознаменовав тем самым конец света и моих метаний.

Но, несмотря на ввинчивающийся в сознание оглушительный шум и охватившую меня панику, Армагеддона не случилось. Зато случился Тригад, прытко подскочивший к экипажу. Старейшина-храбрец не побоялся беснующихся от страха фальвов, из-за которых карета тряслась, как эпилептик во время припадка, а я чувствовала себя приготовленным в шейкере коктейлем.

Распахнув хрустальную дверцу, маг выдернул меня из экипажа и, словно тряпичную куклу, поволок к замку, где битых пять минут не переставал докапываться:

— Эсселин Сольвер, вы в порядке?! В порядке?!

Меня продолжало потряхивать. Всё смешалось. Топот несущейся к нам по лестнице стражи, жужжание голосов придворных и магов, назойливые возгласы Тригада. Казалось, эти звуки доносились из другой реальности; лица перед глазами прыгали резиновыми мячиками.

Получив приказ от вдруг ставшего душкой советника, Мабли потащила меня наверх. В крыло невест, которое я покидала с тяжёлым сердцем, а возвращалась в него… с мозгами всмятку. С этаким гоголем-моголем в сознании. С трудом перебирая ногами, оглядывалась по сторонам, пока не обнаружила Снежка, преспокойно путешествовавшего у Леана на руках. Выдохнула облегчённо, убедившись, что с кьёрдом всё в порядке, и снова впала в некое подобие транса. Никак не реагировала на причитания всё ещё торчавшей в спальне монахини и восклицания юлой вившейся вокруг меня служанки.

Не прошло и секунды (а может, мои внутренние часы барахлили), как в комнату ворвались два счастливо улыбающихся смерча, синий и розовый: Гленда с Ариэллой. Алианы тормошили меня, душили в объятиях и, захлёбываясь словами, делились своей радостью. Что-то по поводу того, что ледяные ари оказались против моего изгнания и теперь нас всех уже точно будет ждать такое знаменательное событие, как императорская свадьба. Меня, в частности, по словам подруг, ждала корона и ледомуж в придачу. Алианы не сомневались, что Скальде уже сегодня примчится ко мне каяться и будет умолять остаться.

Я послушно кивала, как китайский болванчик, в ответ на словоизлияния подруг. Не потому что разделяла их восторги и уверенность в своём ясном будущем. Просто не могла сейчас реагировать как-то по-другому. В ушах всё ещё стоял нечеловеческий крик, и слышалось в нём столько отчаянья и боли, что у меня сердце в груди разлеталось осколками. Снова и снова, пока думала о них.

А ни о чём другом, кроме ледяных ари, я не могла больше думать.

Вскоре подруг сменили нарисовавшиеся в невестиных покоях советники, возглавляемые своим неизменным вожаком — Тригадом. Явились всем скопом или, скорее, стаей и… принялись передо мной извиняться.

Тут уж я окончательно впала в прострацию и выходить из неё категорически отказывалась. А ещё всерьёз подумывала о том, чтобы впасть и в спячку.

Реальность, если честно, пугала…

Я настолько обалдела от всего происходящего, от медовых речей магов, от которых мозги окончательно слиплись, став похожими на комок переваренной манной каши, что просто продолжала бездумно кивать. Со всем соглашалась. И с предложением задержаться, и с уговорами попытать счастья в финале. И слушала, слушала, слушала бред о том, как они сожалеют о поспешном и, ясное дело, опрометчивом(!) решении Его Великолепия. Как о нём сожалеет само Великолепие, и что они все дружно будут из себя выпрыгивать, лишь бы этот неприятный инцидент быстро и навсегда улетучился из моей памяти.