Мой (не)любимый дракон

Театр абсурда — что ещё скажешь.

К вечеру я почти очухалась. Спасибо успокаивающим настоям Хордиса и заботе Мабли. Единственное, из-за влияния первых чувствовала себя немного вялой. Но, наверное, это и к лучшему. Иначе при виде «сожалеющего» Герхильда во мне бы опять забурлили эмоции, как ядовитое зелье в котелке у злой ведьмы.

— Мне жаль, эсселин Сольвер, что вам пришлось пережить ещё одно потрясение в этих стенах, — с места в карьер начал заявившийся ко мне на ночь глядя наследник. — Можете остаться в Ледяном Логе. Для всех вы по-прежнему моя невеста.

И это называется извинения? Только что меня не попросили остаться, а милостиво разрешили задержаться.

Надо же, сколько чести.

Старейшины выступили однозначно лучше. Из Герхильда актёр, как из меня императрица.

— А для вас, Ваше Великолепие? Кто я? — подняла на тальдена глаза.

Нас разделяли несколько шагов и пристальный надзор монахини, следившей за порядком в спальне.

Где бы найти такую монахиню, чтобы последила за порядком у меня в голове и в сердце. А то уже надоело жить в этом бардаке.

— Я и сам не раз спрашивал себя об этом, Фьярра.

Вроде бы и ответил, а яснее ничего не стало. И тут же решил закругляться, будто моё общество его угнетало. Конечно! Пришлось ведь оставить меня здесь не потому, что ему этого хотелось, а потому что раскапризничались ари.

Его Льдистость собирался уже уйти в закат, когда я его окликнула:

— Разрешите отвязать Снежка?

Скальде обернулся, отгораживаясь от меня привычной стеной изо льда.

— Как уже сказал, можете не беспокоиться за кьёрда. Даю вам слово, с ним ничего не случится. И, пожалуйста, в эти оставшиеся до финала дни давайте обойдёмся без сюрпризов.

А ты, пожалуйста, перестань изображать тут холодильник!

Герхильд ушёл. Следом за ним убралась и монахиня. Ещё долго я лежала без сна, снова и снова прокручивая в уме его слова. Понимая, что Скальде уже всё решил для себя. Он выбрал ари. Ту, на которой собрался жениться.

А меня, несмотря на прогнозы подруг, оставил просто в качестве статиста.

Глава 28

Утром представление продолжилось. Не успела переступить порог Карминовой столовой, как чуть не захлебнулась приторным вниманием и карамельной заботой.

Скоро у меня случится передозировка сладким. А ещё интоксикация. Придворной свахой. Которая вдруг из фьярроненавистицы превратилась в мою ярую фанатку. Эссель Тьюлин весь завтрак мне испоганила. Тем, что всё время крутилась рядом, чуть ли не пылинки с меня сдувая. Удивительно, как ещё не захватила с собой опахало… Устроительница отбора то отвешивала комплименты, с елейной улыбочкой заверяя, какая я у них замечательная, то сетовала, что «эсселин Сольвер слишком бледная» и советовала сразу же после завтрака «вызвать к себе на осмотр лекаря».

— Юным девицам, вроде меня, не пристало осматривать мужчин. Даже лекарей.

Гленда и Ариэлла, не сдержавшись, тихонько прыснули и поспешили спрятать улыбки за наполненными горячим отваром стеклянными кубками. Придворная командирша открыла было рот, наверное, собиралась по привычке разораться. Но вспомнив, что я теперь фаворитка совета магов, а с ними надо считаться, проглотила уже готовое прорваться наружу недовольство и продолжила фальшиво лебезить:

— Эсселин Сольвер, вы у нас такая шутница.

Майлоне и Рианнон, в отличие от моих подруг, было не до веселья. На протяжении всей трапезы обе издавали одинаковый характерный звук — скрежетали зубами. Да так громко, что казалось, они у них к концу завтрака раскрошатся.

Не успела эссель Тьюлин убраться из столовой, как эти две смертельно обиженные заявили в голос, что отныне они мне слова не скажут и даже не посмотрят в мою сторону. Видите ли, я играю не по правилам, склоняя на свою сторону ледяных ари.

— Интересно, и как же я их склоняла? — подперла подбородок руками и, вскинув брови, посмотрела на юных злопыхательниц.

— Магией, конечно! — выпалила Рианнон.

А эсселин Фройлин обиженно поддакнула:

— Наверняка, тебе помогает кто-нибудь из магов. Иначе бы ты здесь не осталась!

— Просто Фьярре суждено быть с Его Великолепием, — подалась к этим бурундукам в платьях Ариэлла. — Смиритесь наконец и угомонитесь. Уже тошнит от ваших истерик.

Меня, если честно, тоже тошнило. От всего. От зависти соперниц, от пребывания в этом враждебном, несмотря на новоявленный лоск доброжелательности, месте. Но особенно — от неизвестности.

Занятия с эссель Жюдит помогали ненадолго отвлечься. Во время них я старалась не думать о том, что исполнять танец ветра придётся перед тальденом. Мужчиной, который сначала отрёкся от меня, воспользовавшись первым подвернувшимся под руку предлогом, а потом милостиво, от широты своей драконоледяной души, разрешил остаться.

Для чего — непонятно.

Может, хотел, чтобы поприсутствовала на его свадьбе и сердечно поздравила новобрачных?

Садюга.

Честное слово, стараться не буду! И вообще, танцуя для Скальде, буду представлять, что он — часть башни. Промёрзшая каменная кладка.

И это было почти правдой. Затянутый ледяной коркой камень…

С каждым днём напряжение возрастало. И не последнюю роль в том, что я вся была как на иголках, а ещё ножах, копьях и вязальных крючках, сыграла Блодейна. После моего исключения из отбора и последовавшего за этим возвращения мне статуса невесты вельможного драконолорда морканта со мной так и не связалась.

И это пугало больше, чем если бы она обрушилась на меня ураганом.

Никак не покидали тревожные мысли об оставленных на Земле близких. О Лёше, которому ведьма грозила расправой в случае, если что-то пойдёт не так.

Что, если Блодейна решит проучить меня за ослушание, наказав кого-нибудь из моих родных? Что если уже проучила? Наказала… А я здесь пребываю в неведенье, танцую целыми днями да на примерки праздничного наряда для свадебного пиршества бегаю. А Лёша тем временем и мама с бабушкой…

Господи, пусть с ними всё будет в порядке!

Эта неопределённость, неопределённость во всём, сводила с ума. Куда подевалась беззаботная, неунывающая Аня — я и сама не представляла. В нервной, легко впадающей в раздражение или смятение девушке, пребывавшей в постоянном ожидании очередной подножки или кинжала в спину, я не узнавала саму себя.